Они ей говорили: да, уход из секты мучителен, ты перестаешь чувствовать себя посвященным.
Они говорили: мы же знаем, ты хорошая девушка, просто сейчас у тебя трудный адаптационный период, а твои родители тем временем ждут, молятся и выписывают чеки за реанимацию твоей души.
Они заставили ее признать, что Церковь превратила ее в робота. Она повторяла нараспев: "Обработала меня - превратила в робота, обработала меня - превратила в робота". В ту ночь у нее в голове опять вспыхнули колючие лучи. Она встала с постели и попыталась что-то сказать женщине в наушниках, но губы не слушались, и спустя какое-то время она очнулась в туалете, стоя на четвереньках на полу: ее рвало национальными кушаньями со всего мира.
Они сказали ей: ну ладно, отправим тебя в центр реабилитации, где заблудшие, исчахшие души, изломанные самыми разными сектами и движениями, находят приют, получают консультации психологов.
Приехал Рик, привез одежду, карманные деньги, ящик с деликатесами, переложенными шикарной соломкой. И все поехали в аэропорт. В кармашке на дверце Карен нашла пестрый буклет "Как рассказывать детям о раке", стала его перелистывать. Когда все вылезли из машины, она увидела полицейского и кое-что придумала - подошла к нему и сказала, что ее похитили. И указала ему на похитителей, а те… есть такой глагол, который может ассоциироваться со спокойствием и уверенностью, но в действительности означает "растеряться"… Ага, вот: они окаменели. Да и вид у них был виноватый - и поделом им всем, даже двоюродному братцу с зеленым чубом. Итак, на тротуаре разгорелся многоголосый спор, слившийся с обычным гамом аэропорта. Кто-то возразил, что закон штата об опеке дает право… а Карен бросилась бежать, стремглав понеслась по залам, потом вниз по какой-то лестнице, ощущая, что легка, молода и ловка, пробилась сквозь толпу к дверям нижнего яруса, наружу, прыг в такси, и шепотом водителю: "В центр".
Она не знала, какого города этот центр, но, добравшись туда, отложила пятьдесят долларов на будущее, а остальные сунула в окошечко автобусной кассы; билет на автобус компании "Грей- хаунд"; спустя три часа она вышла в Уайт-Клауде, в городе, чье имя - Белое Облако - навеяно небом, где Скотт и увидел ее бредущей по почти безлюдной улице.
Брита сказала:
- У меня есть снимок Эвы Арнольд, сделанный в городе Уайт-Клауд, штат Канзас. По-моему, на нем как раз и изображена главная улица с кирпичным зданием - наверняка то самое, у которого остановилась Карен, когда вы с ней заговорили. И трактор почти наверняка есть, а может, комбайн, в общем, какая-то сельскохозяйственная машина с большими колесами.
- Только нас там нет, ни ее, ни меня.
- А на одном из магазинов - та вывеска с забавным словечком, про которую вы упомянули, слово, скорее всего, индейское, и вся фотография - бескрайность неба, бескрайность улицы, картина заброшенности, потрясающей и банальной, - в каком-то смысле сводится к этому странному слову на вывеске.
- Вспомнил. "Ха-Тсси-Каа". Деталь из Билла Грея. И весь город из Билла Грея, серьезно.
Наконец они поехали тем же самым маршрутом, по которому Скотт и Брита едут теперь, только, разумеется, в обратном направлении, и Карен расспрашивала о Билле. Скотт вдруг сообразил, что она впервые сказала больше десяти слов кряду о том, что не касается ее самой. Он не знал, позволит ли Билл ей остаться. Но тот, как оказалось, даже ничего не стал обсуждать. Они вошли в дом, заговорили с Биллом о поездке, и Карен, по-видимому, понравилась Биллу. В глазах у него проглянула насмешливая отрешенность, означающая: "О некоторых поступках, пока их не совершишь, нельзя наперед знать, разумные они или дурацкие".
Прочитав романы Билла, она перебралась с продавленной кушетки в постель Скотта, и ему стало казаться, что она была с ним всегда.
Билл лежал и курил, с пепельницей на груди. Всякий раз, когда он вот так укладывался, ему приходили на ум старые богачи-алкоголики в нью- Ј ^ Йоркских особняках, задыхающиеся в дыму своих медленно тлеющих матрасов.
Вошла Карен в трусах и безразмерной футболке.
- Немного полегчало, мистер Билл?
Забралась на кровать, села Биллу на живот,
выпрямилась, руки на бедрах.
Из коридора сочился свет.
- А давайте-ка вы погасите сигарету и покурите Скоттовой марихуаны. Авось поможет заснуть, если иначе успокоиться нельзя.
- Мне сейчас не до сна.
- Я к траве так и не пристрастилась - какая- то избирательная брезгливость.
- Мне после нее снится, будто у меня разрыв сердца.
- А Скотт ее курит, в основном чтобы снять напряжение - после ночной возни с рукописями или архивом.
- Сейчас мне нужно не то, что снимает, а то, что поднимает.
Она немного попрыгала на нем, пока он не застонал, потом присела на корточки.
- Он говорит, ты близко знаком с целым спектром веществ, изменяющих биохимический состав организма.
- Это разрешенные лекарства. По рецептам, выписанным врачами. Все строго по закону.
- Под одеялом что-то встрепенулось - отчетливо чувствую.
- Я тебе когда-нибудь говорил, как моя первая жена…
- Нет, по-моему. Что - как?
- Она вечно твердила, что я - один сплошной член. Я столько времени проводил запершись на замок, мне так не хотелось говорить о своей работе, а потом и обо всем прочем, что нам оставался только животный секс. Но мы и о нем не говорили.
- Секс молча.
- Она вообще не любила писателей. А я, дурак, слишком поздно это понял.
- Хорошо, ты дурак, а она? Вышла за писателя.
- Она ожидала, что мы друг под друга подладимся. Женщины верят в регулировочные механизмы. Женщины хотят конкретных вещей и умеют их добиваться. Ради будущего финансового благополучия они готовы на риск.
- А я о будущем никогда не думаю.
- Ты сама из будущего, - тихо сказал он.
Она отняла у него сигарету, загасила, потом
поставила пепельницу на пол, отпихнула подальше.
- А как это - когда снится, будто у тебя разрыв сердца?
- Паника. Бешеный пульс. Потом просыпаюсь и не могу понять - в реальности пульс подскочил или мне приснилось. Я не хочу сказать, будто сны нереальны.
- Все реально.
Вытянув руки над головой, она ловко выскользнула из футболки, и Билл едва не отвернулся. Всякий раз, когда она это проделывала, когда взметались волосы и колыхались груди, он лишь моргал, изумленный и ослепленный: каково увидеть красоту во всем ее блеске? Он мысленно превратил ее движения в фильм, в последовательность поз, в историю о застигнутой врасплох грациозности и стройности, запечатленную на кинопленке памяти. Ей никогда не узнать, что больше всего его будоражит один мимолетный миг, один кадр: выставив острые локти, она освобождается от смятой футболки, потягивается с нарочитым зевком, заставляет его забыть, на каком он свете.
- Я знаю, спрашивать неприлично.
- И тем не менее… - сказала она.
- Скотт знает, что ты ходишь ко мне наверх?
Совместными усилиями они стаскивали с
него пижаму, сначала один рукав, потом другой, но сделали передышку, потому что его одолел кашель.
- А Скотт хоть чего-то в этом доме не знает?
- Вот и я так рассудил, - сказал он.
- Он дружит с мышами. И знает, из какого окна в любую фазу Луны красивее всего падает лунный свет.
Она повернулась, чтобы откинуть одеяло и развязать тесемку на его штанах.
- И он не возражает, - сказал Билл.
- Не знаю, есть ли у него выбор. Он ведь нас еще не застрелил, так?
- Еще нет.
- И не застрелит.
- Скорее всего, не застрелит.
- И вообще, и вообще, и вообще. Зачем он меня сюда привез? Для тебя.
Билла это нисколько не утешило. Ему хотелось верить, что слова просто так слетели у нее с языка и она, как обычно, сама не поняла, что сказала. Но вдруг она в это верит. Вдруг так и есть. Хорошенькое дело: Билл воображает, будто предал Скотта, а тот все подстроил с самого начала.
Его член танцевал в ее руке.
- По-моему, пора перейти к соитию.
- Да, детка, - сказал Билл.
Подойдя к комоду, она достала из среднего ящика маленький пакетик. Вытащила один презерватив. Вернувшись к кровати, села в ногах у Билла, приступила к облачению.
- Кого ты оберегаешь, себя или меня?
- Теперь это норма.
Он подметил, как поглощена она этим занятием, как ловко действует тонкими пальцами, старается, чтобы получилось мастерски, - серьезная девочка, одевающая куклу.
Войдя в мансарду, Скотт замешкался, начал осматриваться. Длинное помещение, вдоль стен - череда опор. В потолке - окно, под ним натянут большой кусок полиэтилена - от протечек. Брита петляла по квартире, зажигая свет. Отгороженный угол, служащий кухней и столовой, полупотайная ниша-кладовка с полками и ящичками. Скотт шел за Бритой по пятам. По дороге выключил две лампы. Диван и несколько кресел, составленные в кружок. Дальше - лаборатория с темными шторами на дверях. В южных окнах четко вырисовываются на фоне ночного неба башни ВТЦ, массивные-массивные, близкие-близкие. Воплощение глагола "нависать" во всей его несокрушимой и грозной мощи.
