Ознакомительная версия.
Дед оторопел.
— Это как? Совсем нисколько? А как же я тебе свой мед отдам, а ты с ним — тю-тю, поминай, как звали?
Серёня не стал спорить со стариком, а решил, что в таком деле от Петровны проку будет больше.
— Петровна, вы не могли бы быть моим гарантом? — неожиданно обратился он с вопросом к женщине.
— Твоим кем? — переспросила женщина.
— Понимаете, если вы за меня перед односельчанами поручитесь, тогда они мне мед на продажу дадут. А я вам обещаю, что никого обманывать не собираюсь. Хотите, я Дашку сюда привезу? Она вас сможет убедить? — В избе наступила тишина. Селяне думали.
— Ладно! — дед Матвей первым нарушил тишину. — Я тебе Петровна так скажу, ты нам письма от дочки читала? Читала. Она там что писала? Писала она, что этот человек её зазря никогда не обидит. Так? Так. А раз он простую деревенскую девку не обижал, то почему мы должны ему не доверять? Справедливо я говорю? Справедливо. Это раз. Да и мед наш все равно без дела по полгода лежит, когда вокруг сугробы по грудь или грязь непролазная, никому его тогда и не продать. — Дед Матвей говорил с чувством, делая паузы между фразами, словно профессиональный оратор. Чувствовалось, что выступать на публике ему очень нравится. — Осенью и весной распутица, а зимой нас так снегом заносит, что крышу у избы не видать, — объяснил дед Матвей персонально для Серени. — Если все сладится, как нужно, то куда, спрашивается, этот «фрукт» от нас денется? — И дед Матвей указал заскорузлым пальцем на Сереню. — Никуда не денется. Это два. Вот вам два аргумента в пользу доверия.
Его странно аргументированная речь была маловразумительной, но тон, которым это было изложено, по-видимому, селян в чем-то убеждал.
Дед снова повернулся к Серене:
— Я с остальными селянами поговорю. Дадим мы тебе наш мед на продажу. Не весь, конечно, но сумма, если продать, значительная будет. Если ты честный купец, то тогда нам повезло и у нас с тобой взаимная выгода образуется. — Дед перевел дух и гордо, как молодой петух, обвел взглядом всех присутствующих. Селяне загомонили, и из их разговоров Сереня понял, что победил — они обсуждали, сколько, чего и когда они могут выделить на продажу. С тарой разобрались быстро — мед, ведь, и так во флягах хранится, а вот с доставкой товара в Москву было не все ясно.
Серёня поднял руку, и все притихли.
— Я так понимаю, что принципиальное согласие от вас я получил. Если это так, то я сейчас же возвращаюсь в Москву и решаю наши, общие теперь, транспортные проблемы.
Люди закивали головами. Серёня помедлил и, прищурившись, спросил:
— А почему вы меня о цене не спрашиваете, господа бизнесмены? — Все снова притихли. Откликнулся один дед Матвей. — А зачем? Ты же нас все равно не обманешь. Я по глазам вижу.
Серёня усмехнулся. «Вот бы так в моем прошлом бизнесе, — с завистью подумал он. — А то с этой нефтью намаешься: попробуй хоть один цент не туда вписать — голову отшибут, и как звать не спросят. А тут по глазам видят. И чего я так долго занимался всякой ерундой, жизнь себе портил? — игриво подумал он. — Вот уж действительно — не было бы счастья, да несчастье помогло».
Ночевать Серёня остался у Петровны. Она постелила ему на сеновале, и он, наслушавшись вдоволь непривычных ночных звуков и обалдев от пряного запаха сухого сена, уснул первобытным сном под колыбельную ручья, текущего у Петровны в огороде.
Когда он уезжал из деревни, солнце уже перевалило далеко за полдень. Настроение у Серёни было преотличное: люди и природа одарили его сегодня искренностью и каким-то невероятным детским счастьем.
Вечерний московский рынок встретил Серёню беспорядочным гомоном, застоявшейся жарой и неповторимыми рыночными запахами.
Разыскав директора рынка, Серёня договорился с ним обо всех необходимых формальностях и оставил «предоплату», пообещав вручить необходимую взятку — а как же, русский бизнес! — когда товар прибудет в «медовый» павильон.
После этого он нашел на рынке ювелирную лавку и пристроил свой золотой «Лонжин» за деньги, которые не окупали и четверти стоимости этих прекрасных часов. Но на взятку для директора рынка аккурат хватало. И еще оставалось на некоторые первостепенные расходы.
После рынка Серёня направился прямиком под мост. Уже почти стемнело, и вся компания была в сборе. Увидев Серёню, бабка Маланья радостно всплеснула руками и немедленно усадила его ужинать. За ужином Серёня поведал своим новым бизнес-партнерам о поездке в «медовую» деревню и походе на рынок.
Слушали, затаив дыхание. Филиппыч громко сопел, а у Марии во время рассказа из глаз катились слезы. Она даже не пыталась их остановить. Колька слушал, открыв рот. Закончив рассказ, Серёня поманил Кольку пальцем. Пацан подошел к нему, а Серёня, взяв его за пуговицу рубашки, притянул к себе и сказал:
— Вот так-то, дядя Коля. Ты теперь персонально будешь около меня крутиться — азы бизнеса я тебе лично преподавать буду. Понял?
— Понял, — сказал Колька и шмыгнул носом.
— Спасибо вам, — сказала Мария. Её голос дрожал. Серёня сделал вид, что ничего не происходит — пусть народ «переварит» новости и сам по себе успокоится. Так и произошло. Сообщество обсуждало свалившиеся на них новости и строило планы на будущее, а Серёня мысленно прокручивал в голове прошедший день. Слава богу, принципиально он со всеми договорился, теперь главное — состыковать детали, раздобыть транспорт, благо за деньги пару-тройку шоферюг пооборотистей найти можно, и — вперед, к новым денежным вершинам.
Самым изобретательным в торговле медом оказался старик Филиппыч. Он где-то раздобыл маленькую обезьянку и научил её доставать мед из фляги при помощи огромной деревянной ложки. Недремлющее око рыночной санитарии прибежало к Серёне, грозя штрафами и другими законными карами, но, получив «на лапу» все, что полагается по законам жанра, санитария отвалила, и больше Серёню не беспокоила.
Для Зойки торговля была привычным делом, а Мария после своего «хлебного» лоточка сначала побаивалась нового товара. Но через день от её страхов не осталось и следа. Бывшая учительница младших классов развешивала мед по баночкам со сноровкой, которой могла позавидовать любая коренная рыночная торговка. Колька бегал от точки к точке и записывал, кто и сколько продал. Серёня твердо решил сделать из пацана матерого бухгалтера и поручил ему эту незатейливую работенку, чтобы и Колька ощущал свою причастность к общему делу.
Профессор со свойственной его бывшей профессии обстоятельностью, объяснял потенциальным клиентам химический состав меда. Его лекции были столь содержательны, что он быстро стал любимцем городских домохозяек, которые по своему беспроволочному телефону передали новость о новом чудесном меде, завезенном неведомо из каких глубин российской земли. Как водится, легенда эта обросла подробностями. А когда пошел слух, что именно этот мед лечит практически от всех известных, а главное — от всех неизвестных болезней, народ повалил толпами.
Великая сила рекламы! Мед разлетался на ура.
Серёня подсчитывал выручку, и душа его пела. Теперь он точно знал, что вырвался из цепких коготков нищеты, а самое главное — вытащил оттуда всю свою «команду».
Он снял для своих «бизнес-партнеров» небольшой деревянный домик на окраине Москвы. После переезда из «подмостовья» в добротный и теплый дом, новоиспеченные бизнес-леди и их пожилые соратники наслаждались давно забытыми радостями: чистой постелью и настоящим домашним уютом. Бабку Маланью от рыночной деятельности освободили по молчаливому согласию всех членов кампании. Она теперь присматривала за хозяйством в виде четырех куриц и одного дерзкого петуха.
Серёня метался между деревней и рынком, расширяя закупку и сбыт. Селяне, увидев прямую выгоду от такого сотрудничества, присоветовали всем знакомым в соседних деревнях наладить продажу меда своему благодетелю. Мед и деньги текли рекой. Селяне подсказали Серёне еще одну замечательную бизнес-идею. Грибы! Грибов в округе по осени — пруд-пруди. А если их еще и дома выращивать, благо технологий сейчас — завались, так вообще благодать.
У селян грибы тоже были. И сушеные, и соленые. А по осени — свежие. Любые. Сбыта не было. А Серёня оказался для них просто находкой, а его деловая жилка пришлась всем очень кстати. И грибной бизнес тоже пошел. Серёня только успевал поворачиваться. Он мотался между городом и деревней, между поставщиками и покупателями, наращивая производственные мощности и сбыт одновременно. На подходе уже была новая идея — свежие лесные ягоды. Селяне по-осени собирали их на болотах и полянках чуть не тоннами. И это сулило барыши от всех, кто искал по московским рынкам только экологически свежий продукт.
Москва — город огромный, и рынков в ней — не счесть. Через пару месяцев Серёня уже был на этих рынках своим человеком. Он перезнакомился там со всеми, кто ему мог быть хоть мало-мальски полезен, продавцы с удовольствием брали у него товар на реализацию, а он не обижал их заработком. Чего жадничать! Всех денег все равно не заработаешь, а жадина отношения с людьми может легко испортить. Отношения же эти всегда были ключом к любому успешному бизнесу. Уставал Серёня дико, но работа ему нравилась, он вообще не привык бездельничать, и любая деятельность была ему в радость.
Ознакомительная версия.
