На следующий день фараон, отложив государственные дела, долго сидел, размышляя, над картой Ниневии, а затем, прихватив ее с собой, направился в покои молодой царевны. Жрицы, ухаживающие за ней, уже закончили утренний туалет, включающий в себя умывание, обязательный лечебный массаж и втирание и кожу целебных мазей, удалились, повинуясь знаку фараона. Пентсуфр развернул свиток, и три головы склонились над ним:
— Вот путь, по которому ты должен будешь пройти в поисках пирамидки. Ты уже был в Ниневии, и эти места тебе должны быть знакомы, но ты об этом, вероятно, забыл, потеряв память. И как мне ни жаль, но, кроме тебя, эти поиски больше некому вести. И хотя большая опасность может подстерегать тебя в дороге, я на это иду, подчиняясь воле богов. Вижу, глаза твои горят и ты готов выполнить предначертание Судьбы?
Аллей, улыбаясь, взглянул на девушку и утвердительно кивнул головой.
— За свою царевну не беспокойся, я лично позабочусь о ней.
— Благодарю тебя, отец, — произнес наследник престола, обнимая фараона.
Несколько дней потратил Аллей на то, чтобы подготовиться к дальнему походу: он выбрал самых выносливых и преданных ему людей, приготовил необходимые в пути вещи и орудия для раскопок, досконально изучил карту пустыни. Наталис в связи с этим он уделял гораздо меньше времени, а она, казалось, ничуть не была расстроена предстоящей разлукой.
— Ну вот, все и готово, — играя завитками ее волос, проговорил Аллей, — завтра утром мы отправляемся в путь, — он с грустью посмотрел на девушку, — а ты как будто даже рада, что мы расстаемся?
Царевна загадочно улыбнулась и, нежно обвив шею возлюбленного своими руками, поцеловала Аллея:
— Ты же знаешь, как нелегко мне с тобой расставаться, ведь я живу только благодаря тебе. Просто я верю в наше счастье…
Этим вечером возлюбленные долго не могли расстаться, шепча друг другу нежные слова признания. Наконец, Аллей оставил Наталис, устроился на своем ложе и быстро заснул.
Очнулся он под утро от какого-то легкого движения и прикосновения к его голове. Рука наследника уверенно нащупала рукоять кинжала, и в следующее мгновение он уже был готов броситься на непрошеного гостя.
— Милый, это я! — услышал он голос любимой.
Аллей открыл глаза и не поверил им — у его изголовья стояла Наталис. Сев на ложе, он недоуменно уставился на нее. Девушка, робко улыбаясь и преодолевая боль, сделала шаг к нему и, покачнувшись, чуть не упала, но была вовремя подхвачена крепкими руками любимого. Аллей осторожно усадил девушку, с изумлением качая головой.
— Ведь я же тебе говорила, что ноги начали меня слушаться! — произнесла она. — Танцевать я, конечно, пока не смогу, но теперь я в силах сопровождать тебя в походе! Без меня ты не поедешь.
— Как же ты смогла встать? Ведь ты была совершенно неподвижна!
— Помнишь ту ночь, когда я впервые поняла, что вновь могу управлять ногами? Ты не поверил тогда, сказав, что это сон, и я не хотела тебя разочаровывать, но каждую ночь после этого я много занималась, пытаясь заставить двигаться сначала пальцы, затем ступни, а вот сегодня сделала первые шаги.
— Значит, великий лекарь ошибся, пророча тебе вечную неподвижность. …Хвала богам! — воскликнул счастливый наследник. Он взял девушку на руки и закружил по залу.
— Сейчас нам нельзя расставаться, и я остаюсь. Я предчувствовал, что что-нибудь помешает нашему походу, но о таком событии даже и не мечтал — он осторожно опустил Наталис посреди зала.
Пошатывась, она со страхом произнесла:
— Нет, нет, это очень далеко, мне не дойти!
— А ты представь, что я жду тебя и мне нужна твоя помощь, — и Аллей протянул к ней руки, как бы зовя к себе.
Эти несколько шагов, что с трудом сделала девушка, морщась от боли, тяжело дались ей, но они вселили в обоих влюбленных надежду на их счастье. Смеясь, наследник подхватил девушку и отнес ее на ложе, а затем, достав целебную мазь, долго и бережно натирал ей ноги.
— А теперь, родная, тебе нужно отдохнуть, поспи еще!
Днем об этом невероятном событии узнал Верховный лекарь. Он долго осматривал девушку и пришел к выводу, что благодаря богам время и лечение сделали свое дело, и, несмотря на мрачные прогнозы, состояние больной улучшилось настолько, что она смогла ходить, и в скором времени от последствий травмы не останется и следа.
Радостная весть быстро облетела дворец и была воспринята с удовольствием всеми, кто хоть немного знал Наталис, так как красавица царевна многим пришлась по душе. Только один человек не был рад этому чудесному исцелению, и, не поверив слухам я желая убедиться во всем своими собственными глазами, возле Наталис возникла черная тень, которая тут же тихо исчезла, как только была замечена Аллеем. Вскочив, он осмотрел покои царевны и, понимая, что посторонний не мог проникнуть сюда без ведома охраны, принял нечеткое видение за призрак своих сомнений и быстро успокоился.
Утром, когда царевна еще спала крепким сном, Аллей тихо вышел из зала и, доверив свою возлюбленную охране, быстро направился в покои фараона. Пентсуфр тут же заметил, что сын чем-то чрезвычайно возбужден. Это привело фараона в некоторое замешательство, и он даже не высказал своего неудовольствия по поводу раннего визита.
Выслушав наследника, фараон пожелал немедленно увидеть все своими собственными глазами. В его голове тут же мелькнула мысль о том, что теперь не нужно заниматься поисками легендарной пирамидки, и сын останется с ним. Прежние мысли вновь захватили повелителя Египта.
Войдя в покои царевны, первое, что они увидели, было пустое ложе. Растерявшийся Аллей резко повернулся к двери, чуть не сбив при этом с ног самого фараона:
— Румес! Где царевна?! Головой ответишь, если с ней что-нибудь случилось!
Главный из охранников вместо ответа изумленно открыл рот, помотав при этом головой.
В этот момент фигура в белом хитоне, до этого неподвижно стоявшая у окна и сливавшаяся с белизной наступавшего дня и поэтому оставшаяся сразу незамеченной, сделала к ним несколько шагов. Аллей устремился к девушке и помог ей сесть на скамью.
— Хвала богам! — с чувством произнес фараон, подходя к Наталис. — Воистину, не так уж мудры наши лекари и жрецы, беря на себя смелость лечить неподвластные их пониманию заболевания и судить об их исходе! Только что я не поверил словам наследника, а сейчас своими глазами убедился в их правоте. О боги! Вы услышали мои молитвы и откликнулись, пощадив нас, смертных. Теперь не нужно искать мифическую пирамидку и гневить богов, размышляя о полетах к другим планетам!
Наталис и Аллей, переглянувшись, с недоумением уставились на фараона.
— Отец, но мы должны это сделать! Разве ты уже забыл о том, что прочел на стенах храма Амона? Мое предназначение состоит в том, чтобы…
Пентсуфр недовольно поморщился:
— У тебя сейчас есть все, что нужно для полного счастья. Не надо торопить события. Боги благосклонны к нам и подарили исцеление твоей царевне. Подумай лучше о ней и о своем будущем наследнике, ведь родить здорового малыша тебе может только здоровая женщина, — фараон пристально посмотрел на Наталис и добавил: — А тебе нужно благодарить богов за чудесное выздоровление и не смущать сына рассказами о неведомых планетах. Вы оба родились на Земле и будете здесь счастливы, судьба благоволит к вам.
— Но как же Хеопс?!
— Я не забыл о нем… не спеши, сын! Сейчас я, как никогда, близок к разгадке еще одной тайны храма, а когда я ее узнаю, мне будет многое подвластно! Ну, а сейчас, дорогая, — обратился Пентсуфр к Наталис, — пройдись. Я хочу посмотреть, как двигается будущая царица Египта.
Девушка сделала несколько робких шагов.
— Ну что же, неплохо, думаю, что совсем скоро ты полностью поправишься… Я оставляю вас, поскольку государственные дела требуют моего пристального внимания, — и фараон направился к выходу.
У самой двери он обернулся:
— Поход в Ниневию отменяется, и ты сам дашь распоряжение об этом.
Когда Пентсуфр скрылся, Наталис со вздохом произнесла:
— Его Святейшество, твой отец, остался недоволен моим выздоровлением.
— С чего ты это взяла? — не очень уверенно возразил ее собеседник. — Наоборот, он этому рад и просто не видит смысла начинать сейчас поиски пирамидки.
— Нет, это не так, — возразила Наталис, — я предчувствовала, что мое исцеление не обрадует его, и поэтому не хотела спешить с известием об этом…
Аллей внимательно посмотрел на любимую.
— Я чужая… я действительно чужая для него. И пока лежала неподвижная — он меня воспринимал не как человека, а только как еще один знак или символ в его и твоей удачно складывающейся судьбе. А сейчас, когда я могу стать твоей женой, он этого не желает и избавится от меня при первой же возможности…
