– Просто взял и ушел?
– Да. И несмотря на образование в Италии, уходил он по-английски.
– А ты?
– А у меня не было выбора. Я опять возненавидела свою жизнь, свою ногу, свои руки, волосы – все возненавидела. Мама кричала мне, что надо полюбить себя, тогда тебя полюбят окружающие. Черта с два. Невозможно полюбить себя, если тебя никто не любит. Для любви к себе нужны основания. Для любви к себе нужны комплименты других людей, нужны звонки от мужчин, нужны цветы, нужно желание хотя бы одного мужчины на планете иметь с тобой общих детей и засыпать в одной постели. Если все отвергают тебя, аргументируя это вполне фактическим недостатком, – невозможно полюбить себя. Невозможно полюбить себя силой мысли.
– Для этого Бог и придумал мужчин: иначе мы бы сами себя уничтожили.
– Наверняка, – Света провела рукой по волосам. У нее были густые ресницы и яркие скулы. Свободное черное платье чуть ниже колен, маникюр цвета бордо – все в ней было без крика, хотя душа определенно хотела вылезти на трибуну перед огромной площадью. – Я так и хотела поступить. В какой-то момент мне удалось убедить себя, что у меня нет личного будущего, и я всегда буду ходить на чужие свадьбы. Из-за в основном сидячего образа жизни, я поправилась на двенадцать килограмм. Можно было, конечно, несмотря ни на что, взять себя в руки, превозмогая боль, каждый день заниматься спортом, грызть асфальт, следить за каждым своим шагом, за каждым куском еды, за каждой своей мыслью в голове. Иногда я так и делала. Но видит Бог, как мне хотелось расслабиться и просто жить. Это невыносимо сложно каждый день находиться в напряжении. Каждый день пытаться достичь той нормальной жизни, которая другим дана просто так. Более того – ты все равно не достигаешь нормальной жизни. Все эти усилия только ради того, чтобы не стало хуже. Понимаешь? Кто-то каждый день борется за лучшую жизнь, а кто-то – чтобы не стало хуже!
Я мысленно обняла себя. Без ремня безопасности, я на полной скорости врезалась в собственные воспоминания. В детстве я получила травму спины, после которой начались бесконечные походы по врачам. Все были единогласны: надейтесь, чтобы не стало хуже. Мои глаза и одежда могут скрыть все, но от себя не убежишь. Боль появляется редко, но внезапно, и тяжело не только стоять, но и говорить, и дышать. Десятки моих криков были вызваны именно этой болью. Многие считают меня чрезмерно эмоциональной и не умеющей управлять своими эмоциями, а на самом деле – мне просто больно. Были мужчины, для которых моя боль была слишком тяжелой ношей. Хотя если бы нас было двое, уже давно вполне можно было бы даже взлететь, а не прибиваться к земле поодиночке. Иногда я говорю с человеком, улыбаюсь, отвечаю что-то, но на самом деле хочу разбиться о пол. Я бегаю, ношу рюкзак за спиной в горы, танцую, могу родить абсолютно здорового ребенка, но иногда превращаюсь во Фриду. И кажется, что тысячи шурупов медленно крутятся в моем теле. Жить, чтобы не стало хуже, – иногда единственная возможность жить лучше.
– Когда ты поняла, что уже не больно? – я знала точно: однажды утром ты ко всему привыкаешь.
– Очень не скоро. Долго я шла к этому. Моя подруга рассказывала мне о том, как выбирает купальник для поездки на море, а я на пляж уже несколько лет не выходила. Всегда хотелось пройти к воде легкой игривой походкой, а я не могла. Всегда хотелось, чтобы парни провожали меня взглядом. Четыре года у меня не было ни одного свидания, ни одного поцелуя, ни одного взгляда мужчины напротив. Единственная мужская рука, которая ко мне прикасалась, – это была рука врача.
– Четыре года одиночества?
– Да. Четыре года в себе. Четыре года книг, фильмов, кухонных разговоров с девочками. Я была на очередной свадьбе своей подруги, как вдруг, сидя за столом с белоснежной скатертью, поняла, что мне – ты права – уже не больно. Я была действительно искренне рада за них. Бывает же так. Прошло еще какое-то время после этого. Я ехала домой с работы и вдруг вспомнила, как мы с Никитой ехали в машине, и он пел Scorpions. Это было ужасно, и я смеялась во весь голос, а он тогда продолжал петь громче, и еще громче. Потом он взял меня за руку и сказал: «Как же я люблю, когда ты смеешься. Никто так не улыбается. Никто так не целуется. Я тебя обожаю». И я вспомнила. Понимаешь, я кожей вспомнила, как это, когда тебя любят. Меня ведь пусть и недолго, но любил мужчина, а я сохранила в памяти только боль. Я вдруг поняла, что если Никита смог полюбить меня, то и я смогу это сделать.
Она сложила руки на коленях. Пауза была необходима нам обеим: в моей голове все перемешалось – отголоски мужчин, которые меня любили, пятна неприятных слов, боль травмы и руки Светы, которые прямо сейчас помогали мне разложить по местам все эти сокровища прошлого.
– Мне было тридцать лет. И уже несколько лет я каждый день пыталась прыгнуть выше себя, полностью изменить себя в глупой попытке стать другой ради неизвестно кого. Я проживала свою жизнь ради неизвестно кого. Я пыталась понравиться всем, вместо того чтобы ждать того, кто полюбит меня такой, какая я есть, – Света волновалась. Ее голос дрожал, я понимала – она плакала, хотя лицо ее было чистым и светлым. – Я пыталась понравиться другим, вместо того, чтобы наслаждаться жизнью. Я украла у себя всю молодость. И тогда я поменяла ставки. Я переставила фишку с неизвестного мифического будущего мужчины на жизнь. Я выбрала жизнь.
Есть женщины, которым повезло. Поцелованные небесами, они рождаются привлекательными, и все в них притягивает взгляд – и лицо, и фигура, и жесты. Отцы всегда называли их «своими принцессами». А мамы подавали пример женственными нарядами и милой улыбкой.
А есть женщины, которым не повезло. Сложная красота, сложная ситуация в семье. Родители внушали им, что главное – ум. Их мамы всю жизнь сгибались под тяжестью сумок в одном и том же платье. Их отец никогда не говорил им комплименты. Вместо первых свиданий они зарабатывали первые деньги. И выросли – задумчивыми, сложными, без кокетливых ситцевых платьев на тоненьких бретельках. И их очень редко зовут на свидания. И тогда этим девушкам приходится учиться всему самостоятельно. Адский труд – взрастить в себе совершенно новую женщину: легкую, манящую, игривую. Научиться ценить не только свой ум, но и тело. Научиться любоваться собой в зеркале. Научиться улыбаться, когда просто идешь по улице. Научиться слушать любимую музыку и смеяться над мужскими шутками. Сменить все навязанные жизнью привычки. И, несмотря на данные Богом условия, позволить себе – быть красивой.
Есть девушки, которым это удается. И тогда их красота – самая ценная. Потому что она – осмысленная. Она – испытанная. Она – не пустая внутри. И закрепляется она навечно только комплиментами от мужчин – теми самыми, которых эти девушки не слышали в детстве. Красота – в глазах смотрящего. Возможность разглядеть красоту там, где ее еще предстоит взрастить, – самое красивое путешествие в жизни каждого человека.
– Тебе удалось полюбить себя?
– Нет. Но мне удалось полюбить жизнь. А это гораздо ценнее.
Я улыбалась Свете и наслаждалась ее внутренней красотой. Может быть, она действительно была не такой, как все. Но мне в эту минуту очень хотелось стать такой, как она.
Соня была очень красивой женщиной. С длинными каштановыми волосами и в обтягивающем черном платье. Я познакомилась с ней на вечеринке в ночном клубе, куда меня заставили прийти мои друзья. Мы обе пили «Маргариту» у барной стойки и наконец-то разговорились. Речь шла о парнях за дальним столиком и Аргентине. На следующий день она нашла мой профайл в социальной сети и кинула запрос «в друзья». У нас оказалось мало общего, но много интересного. Уже через пару недель Соня призналась, что у нее есть занятная история для моего исследования. Я тут же загорелась Полярной звездой и, поблагодарив за содействие бога случайных знакомств, назначила встречу.
Досье
Имя: Соня
Возраст: 26 лет
Профессия: менеджер по работе с клиентами
Семейное положение: верится
Материальное положение: стремительное
Жилищные условия: своя однокомнатная квартира
Дополнительные бонусы: умение прощать
– Спасибо. Мне дико приятно заполучить в свой проект такую красавицу, – быстро произнесла я, усаживаясь напротив Сони.
– Обожаю слышать это. И никогда не устану. Я ведь не всегда была такой.
– Ясно. Речь пойдет о борьбе на пути к красоте?
– Нет. О подонках.
Я усмехнулась внутренним женским эго. Нет в мире способа действеннее, чем мужской обман, чтобы сделать женскую походку изящнее, тело – сексуальнее, а душу – умнее. Подонок как стимул. И только мы понимаем, что это слово одновременно означает и самый ненавистный, и самый любимый в мире. Потому что нет ничего сложнее, чем любить мужчину, от которого шарахается даже дьявол. Чем добровольно отказываться от инстинкта самосохранения и полностью обнаженной с улыбкой плясать по раскаленным углям. Шептать себе под нос «уходи», а ногами идти к его входной двери. Один из самых древних женских языческих обрядов, сохранившихся и в наши дни под названием «сердцу не прикажешь».
