мне подошла женщина в старом потрепанном пальто и протянула сапоги.
Хорошо, что я уже знала, как надевать сапоги и что такое портянки. Присев
на ступеньку грузовика, я стала натягивать сапоги и в этот момент
услышала команду:
-По машинам!
Та женщина, которую я встретила первой, протянула мне лопату.
-Держи шанцевый инструмент. Давай забирайся в кузов! Сядем поближе к
кабине. Эй, девки, вы там местечко моей малахольной оставьте поближе к
шоферу, а то не дай бог растрясёт её.
Раздался смех, но не злой, а какой-то свой, добрый, от души. Настроение у
меня поднялось, и я смело подошла к кабине.
-Нет, вы посмотрите на неё, все в кузове, а она в кабину намылилась.
Незамужняя ведь баба-то. Видать, наш лейтенантик ей приглянулся. Оставь
нам Валерика, а сама давай в кузов лезь. Ну, девки, намучаемся мы с ней. И
зачем только таких берут?
-Слышь, Зинаида, ты не особо на неё наезжай. У ней бронь, а она сама
напросилась ехать. Так пущай едеть с нами. Ничё, пообвыкнет, дело и
пойдёт? - беззлобно усмехнулась одна из женщин.
Мне протянули руку, и я влезла в кузов. Самое благоразумное для меня в
этой ситуации было сохранять молчание. Иначе примут меня за
умалишённую со всеми вытекающими из этого последствиями. Машина
тронулась, и женщины затянули песню. Странная была песня: заунывная,
тягучая, но ни в коем случае не печальная. Жаль, что я не знала слов, а то
подхватила бы.
Небо затянуло тучами. Дул пронизывающий ветер, и так называемая
телогрейка была как нельзя кстати. Ехали мы долго, мне думается, около
часа. Постепенно многоэтажные здание исчезли, и вдоль дороги потянулись
одно-двухэтажные деревянные дома, но они вскоре растворились в сером
тумане. Потянулись однообразные поля. Женщины вели неторопливую
беседу. Вспоминали мирные дни, ругали какую-то Фроську и вспоминали
неизвестного мне Альберта Петровича. Как я узнала из разговоров, мою
новую знакомую звали Серафимой, и она была моей соседкой по
коммунальной квартире. А что такое коммунальная квартира? Мои
размышления были прерваны неокрепшим мужским голосом.
-Всё, бабы. Приехали. Слазь!
Из кабины вылез мужчина в военной форме, очевидно, он и подал команду.
Женщины ласково называли его Валериком. Он был молод, слишком молод
для офицера, не старше двадцати пяти лет. Все дружно спрыгнули на
землю, и началась рабочая рутина: мы рыли длинные и довольно глубокие
канавы. Вскоре руки у меня покрылись волдырями, и держать лопату стало
практически невозможно. Одна из женщин увидев, что я натёрла руки, сняла
рукавицы и протянула мне.
-Держи, интеллигенция! Мы, рабочий люд, к труду привычные. Нам скажут
копать - мы копаем, скажут засыпать - мы засыпаем.
Время тянулось невероятно медленно. Интересно, где сейчас мои подруги?
Всё бегают по магазинам или же ищут меня, а я, вот она, здесь, в грязных
сапогах с лопатой в руках траншею копаю.
-Всё, девоньки, перерыв, - объявила одна их женщин.- Перекусить пора.
Давай, доставай, что у кого имеется, и в общий котёл.
Опять я ничего не понимаю, какой такой общий котёл? И вообще, при чём
здесь в открытом поле котёл? Мы что, варить чего-нибудь будем? Положение
спасла Серафима:
-Что, Светка, ничего не догадалась взять с собой? Не дрейфь, я там у тебя
пошарила в тумбочке на кухне и кой чего прихватила. Давай дуй к нам!
Прямо на земле расстелили кусок брезента и на него выложили съестные
припасы: варёную картошку, яйца, лук, сало, хлеб и ещё что-то чему я не
знала названия.
-Садись, не стесняйся! - с улыбкой предложила Серафима.
Мне освободили место. Я сняла рукавицы и с ужасом уставилась на свои
ладони, представлявшие из себя сплошную кровавую мозоль.
-Да, девонька, долго теперь болеть будет. Да ништо, до свадьбе заживёт! А,
что, давайте за эту самую свадьбу по грамульке.
Одна из женщин достала объёмную бутыль с какой-то мутной жидкостью.
Все вокруг оживились кроме меня и, по всей видимости, это было так
заметно, что меня спросили:
-Ты, что, самогон никогда не пила?
-Самогон?- с удивлением переспросила я. - Что это такое?
- Во даёт! Не, вы видали, она не знает, что такое самогон! Да это первое дело
принять внутрь опосля трудового дня. Будешь? Давай, не пожалеешь!
Я посмотрела на Серафиму, но та только кивнула.
-Давай, Светка, дерябни с устатку, и жизнь покажется веселей.
Мне протянули стакан на четверть наполненный этим самым самогоном и я,
закрыв глаза, сумела проглотить жидкость. Ничего себе! Что же это такое?
Горло обожгло огнём. На глазах выступили слёзы, в желудок провалился
какой-то горячий ком.
-Эй, дайте ей воды запить, а то сомлеет девка. Точно не пила она самогон, -
догадалась Серафима.
Стало легче. Голова слегка закружилась, по телу разлилась приятная теплота.
А ничего он этот самогон! Если предложат, можно и ещё попробовать.
Жизнь мне уже не казалась такой ужасной и серой. После обеда мы
продолжили рыть окопы. Ближе к вечеру за нами приехал тот же самый
Валерик на той же самой машине. Мы допили остатки самогона, и я уже
чувствовала себя совершенной счастливой. Мне никуда не хотелось ехать.
Было хорошо среди этих грубых, необразованных, косноязычных женщин.
Ну и что, что они не такие, как я! С ними чувствуешь себя, как дома, среди
родных тебе людей. Стало темнеть, и тут выяснилось, что завтра снова
следует ехать на рытьё окопов.
-Ехать, так ехать, никуда от этого не деться,- подумала я, выбираясь из
машины.
-Свет, ты скоро?- забеспокоилась Серафима.
-Минуточку. Поправлю портянку.
Я присела на скамейку, сняла сапог и почувствовала, что что-то вновь
изменилось. Резко потеплело. Пришлось снять телогрейку, её я положила
рядом с собой.
-Ого, Света, ты ли это? Тебя нельзя оставить и на пять минут!
Я увидела перед собой Ольгу и Екатерину.
-Боже, что с тобой случилось? Где ты умудрилась подцепить эти ужасные
сапоги?- воскликнула Катя.
-Мне их вручили, когда я рыла траншею на подступах к Москве,-
невозмутимо пояснила я.
-Э, да ты, подруга, успела где-то выпить! И что это было?- засмеялась Ольга.
-Как что? Конечно же, самогон! Довольно приятная вещь, должна сказать.
-Всё, хватит приключений! Вставай и домой, распорядилась Катька. - В
таком виде нас ни в одно такси не пустят. Есть идея. Свет, у тебя
сохранилась карточка салона «Элина» на Тверской? Там такие скидки,
обалдеть можно. Оттуда мы сможем такси вызвать. Для постоянных
клиентов у них есть такая услуга – такси бесплатно.
Я оторопело молчала.
-Кать, посмотри у неё в сумке.
-Света, где твоя сумка?
Я пожала плечами.
-Кажется, я её оставила у Серафимы.
-Какой Серафимы? Это ты с ней пила самогон? - поморщилась Ольга.
-Да нет, мы с ней окопы рыли, обедали, потом ехали домой в коммуналку, -
откликнулась я.
Бред, чистейшей воды бред! Хватит! Идём,- скомандовала Ольга.
Я с трудом поднялась, и тут подруги заметили мои ладони.
-Что с тобой приключилось? Ты можешь, наконец, нам рассказать? Где ты
пропадала? – уже с тревогой спросила Ольга. Пришлось всё подробно
объяснить, но, кажется, мне не поверили. Ольга куда-то ушла, но вскоре
вернулась.
-Я позвонила Вячеславу, он сейчас приедет за нами. Садись, горе луковое!
Мы уселись на скамейку. Вновь потянуло холодом. Я предложила подругам
телогрейку, но та с гневом была отвергнута. Впрочем, через минуту
послышался виноватый голос:
-Оль, действительно, что-то похолодало. Правду говорят, что погода
изменилась. В конце августа, и такая холодрыга.
Мела снежная позёмка, какой тут август, скорее конец октября, да и
температура была, наверное, минусовая: градусов семь.
-Я, пожалуй, надену эту саму телогрейку. Давай, Светка!
Оглядевшись по сторонам, я заметила, что и улица, на которой мы только что
находились, изменилась. Вновь я увидела заложенные мешками с песком
витрины магазинов. Прохожих почти не было заметно, лишь изредка
мелькали одинокие фигуры, и тотчас растворялись в снежной позёмке. Что
такое? Только что ярко светило солнце, я рассказывала подругам о своих
похождениях, они меня ругали за беспробудное пьянство, и вот мы уже
сидим, тесно прижавшись друг к другу, укрывшись одной старой и не очень
чистой телогрейкой. Ещё одна несуразица поразила меня: несмотря на
поздний час, ни в одном окне не горел свет. Даже в моём родном Лондоне
сто лет назад и то было гораздо светлее. Нет, пора бы и домой, принять
