— Вы правы, — сказал Кассон, сверяясь с записями, — но она пояснила, что им сильно досаждали крысы, которые душили куриц, и она беспокоилась за судьбу других животных на ферме, не говоря уже об их девятилетием сыне.
— Да, но он был в интернате в это время, не так ли? — Сэр Мэтью помолчал. — Вот видите, мистер Кассон, моя проблема проста. — Он закрыл досье. — Я не верю ей.
Кассон поднял бровь.
— В отличие от собственного мужа миссис Бенкс — очень умная женщина. Обратите внимание на то, что она уже одурачила нескольких людей, которые поверили ее невероятной истории. Но скажу вам одно, мистер Кассон: меня ей одурачить не удастся.
— Но что же мы можем сделать, сэр Мэтью, если миссис Бенкс настаивает, что дело обстояло именно так, и просит вас защищать ее соответственно? — спросил Кассон.
Сэр Мэтью вновь поднялся и зашагал по комнате, а потом остановился перед стряпчим.
— Что же, я согласен вести ее дело, — сказал он примирительным тоном. — Но я хотел бы убедить нашу даму признаться в убийстве по неосторожности. Мы ведь уверены, что сможем завоевать сочувствие присяжных рассказом о том, что ей пришлось пережить, и сможем организовать женщин на пикет возле здания суда во время слушаний. Любой судья, который вынесет суровый приговор Мэри Бенкс, будет назван шовинистом и обвинен в сексуальной дискриминации всеми ведущими журналистами в стране. Я вытащу ее из тюрьмы за несколько недель. Нет, мистер Кассон, мы должны убедить ее признаться.
— Но как можно надеяться на это, когда она так непреклонно стоит на том, что невиновна?
Улыбка мелькнула на лице сэра Мэтью.
— А у нас с мистером Уизерингтоном есть план, не так ли Хью? — Он во второй раз повернулся к Уизерингтону.
— Да, сэр Мэтью, — подтвердил молодой адвокат, довольный тем, что его мнением вообще заинтересовались.
— Итак, когда же я встречусь со своей клиенткой? — спросил сэр Мэтью, вновь обращаясь к стряпчему.
— В понедельник в одиннадцать — удобно?
— Где она сейчас? — продолжал расспросы сэр Мэтью, листая свой дневник.
— В женской тюрьме Холлоуэй.
— Значит, нам надо быть в Холлоуэй в понедельник в одиннадцать, — сказал сэр Мэтью. — И скажу вам честно, не могу дождаться встречи с этой Мэри Бенкс. У нее есть настоящая воля, я уже не говорю о сообразительности. Попомните мое слово, мистер Кассон: она окажется достойной оппоненткой любому обвинителю.
Когда сэр Мэтью вошел в комнату для переговоров тюрьмы Холлоуэй и впервые увидел Мэри Бенкс, он был ошеломлен. Из материалов дела он знал, что ей тридцать семь лет, но хрупкая седая женщина, сидевшая перед ним, положив руки на колени, выглядела, скорее, на пятьдесят. Только всмотревшись в ее лицо и оглядев стройную фигуру, он понял, что когда-то она была красива.
Сэр Мэтью усадил Кассона напротив нее за пластиковый стол, стоящий в середине комнаты с кирпичными, выкрашенными светлой краской стенами. Посередине стены между полом и потолком находилось зарешеченное окошко, столб света из которого падал на их клиентку. Сэр Мэтью и его помощник сели по обе стороны стряпчего. Старший адвокат с шумом налил себе чашку кофе.
— Доброе утро, миссис Бенкс, — сказал Кассон.
— Доброе утро, мистер Кассон, — ответила она, повернув голову на звук голоса. — С вами еще кто-то?
— Да, миссис Бенкс, я пришел в компании сэра Мэтью Робертса, королевского адвоката. Он будет вашим защитником в суде.
Она слегка кивнула, а сэр Мэтью поднялся, сделал шаг вперед и сказал:
— Доброе утро, миссис Бенкс.
Он внезапно протянул ей правую руку.
— Доброе утро, сэр Мэтью, — ответила она, не шевельнув и мускулом, все еще глядя в сторону Кассона. — Я очень рада, что вы будете представлять мои интересы.
— Миссис Бенкс, сэр Мэтью хотел бы задать вам несколько вопросов, — сказал Кассон, — чтобы решить, как лучше всего подойти к вашему делу. Он возьмет на себя роль обвинителя, с тем чтобы впоследствии, когда вы окажетесь в ложе для свидетелей, вы знали, как все будет происходить.
— Я понимаю, — ответила миссис Бенкс. — И готова ответить на все вопросы сэра Мэтью. Я уверена, что человеку с его талантом будет нетрудно доказать, что хрупкая слепая женщина не могла расчленить злобного мужчину весом в сто килограммов.
— Но не в том случае, когда злобный стокилограммовый мужчина сначала был отравлен, — тихо сказал сэр Мэтью.
— Да, это вполне по силам человеку, лежащему в больнице за десять километров от места преступления, — ответила миссис Бенкс.
— Если он и в самом деле там находился в момент совершения преступления, — возразил сэр Мэтью. — Вы утверждаете, что слепота развилась у вас после удара по голове?
— Да, сэр Мэтью. Муж схватил с плиты сковородку, когда я готовила завтрак, и ударил меня. Я уклонилась, но он попал ребром сковороды в левый висок. — Миссис Бенкс потрогала шрам над левым глазом — знак, который, видимо, останется навсегда.
— И что случилось потом?
— Я потеряла сознание и упала на пол. Когда я пришла в себя, то почувствовала, что в кухне есть еще кто-то. Я не могла понять, кто, пока человек не заговорил. Тогда я узнала голос Джека Пембриджа, нашего почтальона. Он отнес меня в свою машину и доставил в больницу.
— И вы были в больнице, когда полиция обнаружила тело вашего мужа?
— Именно так, сэр Мэтью. Я лежала в Паркмиде почти две недели и попросила приходского священника, который навещал меня каждый день, проведать, как Брюс управляется без меня.
— А вам не показалось удивительным, что за все время ваш муж ни разу не навестил вас в больнице? — спросил сэр Мэтью, медленно двигая свою чашку кофе к краю стола.
— Нет. Я несколько раз угрожала, что уйду от него, и я думаю…
Тут чашка упала на каменный пол и разбилась. Сэр Мэтью не сводил глаз с миссис Бенкс.
Она нервно вздрогнула, но не посмотрела в сторону разбитой чашки.
— С вами все нормально, мистер Кассон? — спросила она.
— Это я во всем виноват, — сказал сэр Мэтью, — как я неаккуратен!
Кассон подавил улыбку. Уизерингтон остался недвижим.
— Продолжайте, пожалуйста, — сказал сэр Мэтью, собирая осколки фарфора с пола. — Вы сказали: «Я думаю…»
— Да, — продолжила миссис Бенкс. — Я думаю, что Брюсу наплевать, вернусь я на ферму или нет.
— Совершенно верно, — подтвердил сэр Мэтью, складывая осколки на столе. — Но как вы объясните мне тот факт, что полиция обнаружила ваши волосы на топоре, который был использован для расчленения тела вашего мужа?
— Это очень просто, сэр Мэтью. Я всегда колю этим топором дрова для печи, на которой готовлю завтрак.
— Тогда я вынужден спросить, почему на нем нет ваших отпечатков пальцев, миссис Бенкс.
— Потому что я надевала перчатки, сэр Мэтью. Если бы вы работали на ферме, то знали бы, как холодно бывает во дворе в середине октября в пять часов утра.
На этот раз Кассон позволил себе улыбнуться.
— А что вы можете сказать относительно крови на воротнике рубашки вашего мужа? Как показала экспертиза коронеров, это ваша кровь.
— Если вы посмотрите внимательнее, то найдете много следов моей крови в том доме, сэр Мэтью.
— А лопата, та, на которой повсюду отпечатки ваших пальцев? Вы в то утро много копали?
— Нет, но у меня было много причин пользоваться ею всю неделю до этого. Да и раньше, конечно, тоже.
— Понимаю, — сказал сэр Мэтью. — Теперь обратим внимание на одно действие, которое вы все-таки совершали не каждый день, — покупку стрихнина. Во-первых, миссис Бенкс, зачем вам такое большое количество этого вещества? И во-вторых, почему вы отправились покупать его в Ридинг — за сорок километров?
— Я езжу в Ридинг раз в две недели по четвергам, — пояснила миссис Бенкс. — Ближе нет хозяйственных лавок.
Сэр Мэтью нахмурился и начал медленно ходить вокруг миссис Бенкс, а Кассон следил за ее глазами. Они не двигались. Оказавшись за спиной своей клиентки, сэр Мэтью посмотрел на часы. Было 11:17. Он знал, как внимательно надо следить за временем, поскольку теперь был окончательно убежден в том, что имеет дело не только с умной женщиной, но и с очень хитрой. «Оно и понятно, — подумал адвокат, — любой, кто прожил одиннадцать лет с Брюсом Бенксом, должен быть хитрым хотя бы для того, чтобы выжить».
— Вы не объяснили, зачем вам такое количество стрихнина, — сказал он, оставаясь позади своей клиентки.
— Мы потеряли много кур, — ответила миссис Бенкс, не поворачивая головы. — Мой муж считал, что в этом виноваты крысы, и велел мне купить побольше стрихнина, чтобы вывести их. «Раз и навсегда» — вот были его точные слова.
— А оказалось, что покончили с ним — раз и навсегда. И, несомненно, с помощью того самого яда, — тихо проговорил сэр Мэтью.
— Я также беспокоилась за здоровье Руперта, — сказала миссис Бенкс, игнорируя сарказм своего адвоката.
