За четыре дня до начала боя Цугами получил от Тасиро телеграмму: «Завтра шесть утра прибываем Санномия». К этому времени перед станцией Нисиномия был построен загон для двадцати двух быков и подготовлено жилье для сотни с лишним погонщиков и владельцев быков. Вечером Омото и Цугами заглянули в один из баров Умэды.
— С быками, кажется, все в порядке. — Цугами с облегчением вздохнул, поднимая свой стакан с виски.
— Пожалуй, — ответил Омото. — Не могут же они, в самом деле, сквозь землю провалиться вместе с товарными вагонами. Правда, все это обошлось нам в копеечку.
— В наше время за что ни возьмись — все требует в пять раз больших затрат, чем первоначально предполагаешь, а уж если обходится втрое дороже, так это хорошо, — заметил Цугами.
— Похоже, теперь новых крупных затрат не предвидится.
— Пожалуй, но в крайнем случае как-нибудь выкрутимся.
— Ты журналист, тебе все нипочем, а если все же понадобится еще сто или двести тысяч?
Цугами так и подмывало сказать: «На худой конец выложишь из своего кармана». Но вместо этого он произнес:
— О чем мы говорим, директор! Через пять дней у нас в кармане будет миллион иен. — Цугами подсчитал: если ежедневно будет собираться тридцать тысяч зрителей, значит, за три дня — около ста тысяч. Пять тысяч билетов на лучшие места по пятьдесят иен, двадцать тысяч — на места в нижних ярусах — по сорок иен, семьдесят пять тысяч — на верхние ярусы — по тридцать иен. Получается три миллиона триста тысяч. За вычетом текущих расходов чистая прибыль составит два миллиона триста тысяч. Половину придется отдать Тасиро. Но миллион-то все-таки останется.
В редакции с самого начала было известно, что именно Цугами держит в узде Омото и, когда надо, натягивает поводья. Но за неожиданными вспышками щедрости Омото Цугами разглядел в своем директоре удивительную расчетливость и даже скаредность. Омото же глазом опытного человека увидел за жесткостью, порой даже излишней придирчивостью пунктуального молодого редактора фантазерство и способность очертя голову кинуться в любую авантюру.
На следующий день Цугами первой электричкой отправился в Санномия, однако товарные вагоны с быками прибыли туда еще в четыре утра, на два часа раньше, чем сообщил Тасиро. Было холодно, и иней густо покрывал землю. От огромных быков — каждый весом более двухсот кан[11] — валил пар. От группы людей, толпившихся у костра, разведенного сбоку от багажного склада, отделился Тасиро и пошел к Цугами, пряча подбородок в воротник кожаного пальто.
— Вот мы и прибыли, — радостно воскликнул он. — Каковы, а? — Тасиро указал подбородком в сторону быков. — Не похожи на тех коровенок в Кобе и Осаке, которых кормят отбросами.
Тасиро даже забыл поздороваться. Он стоял перед Цугами, сунув руки в карманы пальто, с сигаретой в зубах, и вид у него был победоносный.
— Ну что, измучились? — спросил Цугами.
— Ничего страшного. Дорога, правда, измотала: сегодня пятый день в пути, — ответил Тасиро, но на лице его не было и тени усталости.
— Ясно, — сказал Цугами и сразу перешел к делу: — А как идет подготовка к шествию?
Предполагалось, что в этот день в восемь утра должно начаться шествие быков из Санномия в Кобе, а оттуда в загон в Нисиномия. На следующий день намечалось шествие по Осаке, после чего быки должны были вернуться в Нисиномия. Цугами беспокоило состояние быков: смогут ли они выдержать шествие после пятидневной тряски в товарных вагонах? Но Тасиро его успокоил:
— Напротив, это даже полезно — ведь они так долго не двигались.
Он посмотрел на часы и, сказав, что должен зайти к начальнику станции, уверенным шагом командира, инспектирующего отряд перед походом, направился к станционному зданию.
Цугами пошел к владельцам быков, обмениваясь приветствиями с теми, с кем познакомился во время поездки в город В. Репортер, сопровождавший состав с быками, отвел Цугами в сторону и зашептал, многозначительно указывая в ту сторону станционного двора, где несколько мужчин грузили на машину мешки:
— Поглядите туда!
Цугами посмотрел в том направлении и заметил Тасиро, который стоял рядом с грузовиком и, размахивая руками, давал, видимо, какие-то указания.
— Тасиро говорит, что все это — корм для быков. Сдается мне, этот Тасиро — отъявленный плут и мошенник.
По словам репортера, Тасиро погрузил на станции В. множество рогожных мешков, объяснив, что в них корм для быков. Репортер удивился прожорливости животных и потихоньку вскрыл один из мешков. В нем оказалась сушеная рыба. Он к другому — там был неочищенный сахарный песок.
— Слишком изысканный корм для быков, — подумал я, — но, памятуя о том, что редакция нашей газеты заинтересована в успешном проведении боя быков, ничего не стал говорить Тасиро и другие мешки не проверял, а в них, не исключено, может быть кое-что и похлеще, — сказал репортер, потом расхохотался и добавил:- А в Такамацу было весело. И он рассказал, как из-за землетрясения сдвинулись рельсы, по которым товарные вагоны съезжали на паром, и пришлось разгрузить четыре из восьми вагонов, вывести быков, перенести мешки с «кормом» на паром вручную с тем, чтобы в Уно погрузить все это в другие вагоны. Вот тогда-то Тасиро не на шутку заволновался. Весь день он метался по Такамацу, а к вечеру привел нескольких человек, которые выгрузили остатки «корма» и куда-то увезли.
— А сейчас на машины грузят ту часть, которая путешествовала с нами до конца, — добавил репортер. Он был возмущен проделками Тасиро и не скрывал этого. Цугами с самого начала не исключал подобного поворота дела, но теперь, столкнувшись с этим на практике, всерьез расстроился. Он подошел к Тасиро и тронул его за плечо. Тот обернулся и, увидев Цугами, заулыбался:
— Поймали с поличным?
— Поймал. Вижу, ты тут развернулся вовсю.
— Как вам сказать, — уклончиво пробормотал Тасиро, потом, сразу посерьезнев, добавил: — По правде говоря, этот груз принадлежит Окабэ.
Только теперь Цугами обратил внимание на выведенное белой краской на борту грузовика название компании Окабэ «Хансин когё». Тасиро объяснил, что лишь благодаря Окабэ ему удалось забронировать восемь вагонов, а тот — услуга за услугу — попросил заодно подбросить для него кое-какие товары. И Тасиро не смог ему отказать.
— Лучше всего сделать вид, будто вы ничего не заметили, а Окабэ ох еще как может нам понадобиться!
— У меня нет особого желания иметь дело с этим человеком, — сердито ответил Цугами.
— И все же, господин Цугами, нам придется иметь с ним дело — и сегодня, и завтра! Взять хотя бы специальный корм для быков.
Оказывается, за два-три дня перед боем быков надо кормить рисом и ячменем, а в день поединка скармливать им сырые яйца и поить сакэ. Если учесть, что быков двадцать два, получается целая гора продуктов. Тасиро сказал, что все его попытки достать корм в префектурах Эхимэ и Хёго, а также в осакской префектуре ни к чему не привели. Поэтому придется идти на поклон к Окабэ — другого выхода нет.
— А у Окабэ есть рис и ячмень, сакэ и яйца в избытке — по крайней мере, его запасов хватит, чтобы два-три дня кормить двадцать, а то и тридцать быков.
Разъясняя ситуацию, Тасиро продолжал следить за погрузкой и время от времени давал отрывистые указания грузчикам. Цугами показалось, будто его незаметно оплетают невидимые глазу, но прочные нити, и он с тревогой подумал, что ему уже не выпутаться из этих тенет, а этот наглец Тасиро отныне заставит его во всем плясать под свою дудку. Но вопрос с кормом для быков требовалось решить немедленно, и он сказал:
— Хорошо, я сам переговорю с Окабэ.
Цугами отошел от грузовика и направился туда, где собрались погонщики и хозяева быков. Между ними уже шныряли прибывшие из редакции репортеры, болтали с погонщиками, щелкали фотоаппаратами. В семь часов началась подготовка к шествию. Когда на спины быков накинули яркие попоны, появился куда-то исчезавший Тасиро. Он уже успел сменить брюки на спортивные бриджи, вместо длинного кожаного пальто на нем была куртка, на голове — охотничья шапка с козырьком. В его обязанность входило следить за порядком колонны с замыкавшего ее грузовика.
К Цугами подскочил фоторепортер и попросил на час ускорить начало шествия, иначе фотографии не успеют попасть в газету. Цугами обещал переговорить с Тасиро. Колонна действительно выступила несколько раньше. Это было красочное зрелище. Перед каждым быком несли флаг с его именем, затем шествовал сам бык, по обе стороны которого шагали погонщики, потом, с интервалом в два метра, — следующий флаг, бык, погонщики… Колонна растянулась на добрую сотню метров. Ее замыкал грузовик, набитый владельцами быков и репортерами. Над грузовиком развевался флаг «Новой осакской вечерней газеты».
