Как только грузовик тронулся, с него ловко соскочил Тасиро, подбежал к Цугами и с улыбочкой, как бы между прочим шепнул:
— Приготовьте завтра к двум часам сто тысяч иен. Хоть мы и договорились уплатить погонщикам после боя быков, эти мерзавцы потребовали деньги вперед. Прошу прощения за лишние хлопоты, но вы уж постарайтесь.
Цугами сразу приуныл, но сказать о том, что у газеты не осталось таких денег, не решился. Он медлил с ответом, а Тасиро сделал вид, будто не заметил его замешательства.
— Вроде бы это все, что я хотел вам сообщить, — задумчиво произнес он, потом помахал рукой на прощанье и, резко наклонив вперед свое плотное тело, помчался догонять грузовик. Концы его вылезшего из-под куртки кашне развевались на ветру.
Цугами в одиночестве вернулся в Осаку и пошел в редакцию. На лестнице он столкнулся с дежурным, который, сообщив, что в приемной его уже более двух часов дожидается посетитель, протянул визитную карточку. На ней стояло: президент фармацевтической компании «Тоё сэйяку» Китиносукэ Миура. Тот самый Миура — новый человек в промышленных кругах Осаки и преуспевающий делец. Рекламу его таблеток «Свежесть» в последнее время можно увидеть повсюду — в газетах и журналах, в электричках, автобусах и просто на улице.
Миура сидел на стуле, склонившись над «Таймом» или каким-то другим иностранным журналом, и что-то отчеркивал в нем красным карандашом. Заметив Цугами, он встал и, ослепительно улыбнувшись полным зубов ртом, представился:
— Я Миура.
На вид ему можно было дать лет тридцать. Длинные волосы, бордовый галстук, небрежно завязанный крупным узлом, делали его похожим на преуспевающего помощника режиссера. Поспешность, с какой он поднялся со стула, создавала впечатление готовности энергично вступить в поединок с противником.
— Позвольте обратиться к вам с предложением. Не согласитесь ли вы продать мне все билеты на бой быков с двадцатипроцентной скидкой?
Миура без всяких предисловий приступил к делу, даже не удосужившись снова присесть. Цугами в первый момент растерялся — он никак не мог понять: что замышляет этот словно с неба свалившийся субъект? Чтобы выиграть время, он предложил Миуре присесть, окинул его взглядом: белоснежный воротничок сорочки, начищенные до блеска ботинки — одежда этого молодого франта по нынешним временам свидетельствовала о солидном доходе и откровенном желании его продемонстрировать. Потом Цугами остановил взгляд на его лице, на котором особенно выделялись глаза — тревожные и жаждущие. Лицо говорило о воспитанности, откровенности и отваге. В глазах же отражался не только молодой задор, но настойчивость и даже упрямство в достижении цели.
Заметив, что Цугами тянет с ответом, Миура, как бы желая предоставить ему некоторое время на раздумье, не спеша вытащил из кармана портсигар, извлек из него дорогую сигарету, щелкнул зажигалкой и выпустил длинную струю ароматного дыма. И только после этого, спокойнее и тише, чем прежде, сказал:
— Выгодное же дельце задумал этот господин, а нам-то что это сулит, наверное, подумали вы. Безусловно, на моем предложении ваша газета теряет двадцать процентов, но, с другой стороны, вы можете сегодня же за все получить наличными и будете гарантированы от убытков в случае дождя, землетрясения или любого другого стихийного бедствия, которое может помешать осуществлению ваших планов.
Миура скрестил ноги и внимательно посмотрел на Цугами, ожидая, какую реакцию вызовет его предложение. Цугами же по-прежнему пребывал в нерешительности, не зная, как следует ему реагировать. Угадав его состояние, Миура добавил: — Не извольте беспокоиться. О том, что я скупил у вас билеты, никто не узнает. Для всех непосвященных продавать их будет ваша газета, как свои собственные.
— А в каких, собственно, целях вы хотите приобрести билеты? — прервал, наконец, молчание Цугами.
— Для рекламы.
— Интересно. — Цугами почувствовал, как у него свело скулы и вспыхнуло желание дать отпор этому самоуверенному юнцу. — Объясните, каким образом вы намерены осуществить рекламу. Пока я это не уясню, весьма затруднительно дать вам определенный ответ.
Цугами с удивлением отметил про себя, что, подражая Миуре, он избрал такой же отрывистый и деловой тон разговора. Это вызвало у него легкое раздражение. По словам Миуры, он к каждому входному билету, приобретенному с двадцатипроцентной скидкой, приложит пакетик со своими таблетками «Свежесть». Таким образом, зритель, купивший входной билет, получит как премию пакетик «Свежести» стоимостью в семь иен. Газете тоже будет польза, поскольку премия к билету в виде пакетика «Свежести» привлечет новых посетителей.
— Итак, вы приобретаете билеты с двадцатипроцентной скидкой и к каждому приложите свою «Свежесть» стоимостью семь иен. Скажите, вся эта операция принесет вам прибыль или убыток?
— По моим расчетам, ни то, ни другое.
— Значит, ни прибыли, ни убытка? — Цугами глядел на Миуру с притаившейся в уголках губ легкой усмешкой. — Короче говоря, вы получите возможность бесплатно рекламировать вашу «Свежесть».
— Верно, в том случае, если мы распродадим все билеты. — На этот раз усмехнулся Миура. — Если же часть не будет продана, то сумма убытков окажется тем выше, чем больше останется в кассе билетов. Здесь я, безусловно, иду на определенный риск, в некотором смысле даже на аферу.
Миура все это время смотрел прямо в лицо Цугами и лишь на мгновение опустил глаза, когда прикуривал от зажигалки. А Цугами все еще не мог решить, выгодно ли для газеты предложение Миуры. Он быстро подсчитал, что продажа всех билетов с двадцатипроцентной скидкой в случае успеха их предприятия сократит доход на шестьсот восемьдесят тысяч иен, что было бы крайне досадно. В то же время его привлекала идея получить вперед сразу восемьдесят процентов всей стоимости билетов — особенно теперь, когда он ломал себе голову, как раздобыть всего лишь сто тысяч иен, о которых просил Тасиро. Но в тот самый момент, когда он услышал от Миуры с вызовом брошенные слова «иду на аферу», его решение окончательно созрело:
— К сожалению, не могу принять ваше предложение. Боюсь, если каждому посетителю будут вручены пакетики со «Свежестью», неизбежно создастся впечатление, будто бой быков проводится за ваш счет.
— В самом деле? — разочарованно произнес Миура, и Цугами показалось, что кровь стала медленно отливать у него от лица. Тогда Цугами, впервые ощутив свое превосходство над младшим по возрасту Миурой, решил кинуть ему спасительную веревку.
— Все билеты уступить вам не представляется возможным, но, если уж так вам это необходимо, могу предложить пять тысяч билетов на первые ряды — по пятьдесят иен.
— На первые ряды? Это меня не устраивает. — Голос Миуры звучал надменно. Видимо, на него подействовал тон Цугами, и он произнес эту фразу не как человек, которому отказано в просьбе, а так, будто сам отказывается от сделанного ему предложения. — Моя реклама не рассчитана на посетителей, которые приобретают билеты на лучшие места. Даже скупив у вас все билеты, я заранее исключаю именно самые дорогие из сферы воздействия рекламы «Свежести».
По словам Миуры, после войны многое переменилось. Прежние средние классы, с удовольствием покупавшие снадобья вроде «Свежести», которые в общем-то не представляют собой лекарства в истинном смысле слова, обнищали и приобретают на зрелища лишь самые дешевые билеты, а лучшие места теперь занимают представители новых влиятельных прослоек, которых «Свежесть» абсолютно не интересует, и рекламировать им эти таблетки — все равно что пускать деньги на ветер.
— Так как же? — заключил Миура. — Может, все же уступите мне все дешевые билеты?
— Не могу. Как раз дешевые билеты разойдутся сами собой без всякой рекламы. А вот в дорогих я не уверен.
— Крайне сожалею, что нам не удалось договориться, — вздохнул Миура. Он на минуту задумался, потом решительно встал и, глядя в упор на Цугами, сказал:
— По сведениям бюро погоды в ближайшие дни ожидается дождь.
— Знаю, — перебил Цугами этого невоспитанного юнца. — Для нашей газеты нынешнее предприятие тоже связано с риском.
— Ну что ж, — произнес Миура, беря шляпу. Видимо, он понял, что дальнейшие переговоры ни к чему не приведут, и на его лице появилась непринужденная улыбка. До чего же деловой и неунывающий юноша, подумал Цугами.
— Позвольте мне все же завтра часов в девять утра снова заглянуть к вам. А до этого прошу еще раз обдумать мое предложение.
— Заходите, пожалуйста, но вряд ли вы услышите что-либо новое.
Беспричинная печаль и усталость и ко всему прочему сожаление нахлынули на него и отравили душу после ухода Миуры. Наверно, следовало бы договориться с ним о продаже хотя бы половины билетов — наличные деньги сейчас так нужны… И что же такое есть в Миуре, что не позволило пойти ему навстречу, думал Цугами. Однако он вскоре отбросил в сторону свои размышления: предстояло еще так много сделать для организации зрелища.
