Он грубо отверг услуги отца Престона.
Периодический контроль показал, что Кевин, с вечера возбужденный, всю ночь не сомкнул глаз. Сидя на койке, одну за другой курил сигариллы, расхаживал по камере и, вцепившись в решетку, смотрел в окно. В десять-одиннадцать вечера мне сообщили, что он желает со мной повидаться. Его вопли я услышал издалека. Он спросил, чего мы волыним, почему нельзя вздернуть его прямо сейчас. Я объяснил: существует законная процедура, каковой необходимо придерживаться. Приписав подобную браваду нервному напряжению, я дал ему еще коробку сигарилл.
В шесть ноль-ноль ему вновь было предложено повидаться с отцом Престоном, но он ответил, что предпочел бы гологрудую официантку с подносом выпивки, и опять стал громогласно требовать моего визита.
В шесть двенадцать в сопровождении дежурного наряда я подошел к двери камеры, сотрясавшейся под пинками Кевина, который призывал нас «пошевеливаться». Когда дверь открыли, он пулей выскочил в коридор, и конвой был вынужден применить минимальное, заверяю Вас, насилие, дабы водворить его обратно. Ваш сын раскраснелся, проявлял раздраженность и нетерпение. Я стал зачитывать приговор к смертной казни, в соответствии с законом вынесенный здешним правомочным судом, но Кевин беспрестанно перебивал меня. Скомкав чтение, я объявил, что уполномочен привести приговор в исполнение, и осведомился, ясна ли суть происходящего. Не дав мне договорить, Кевин проорал: «Да, да, да, да, да!» — и вытолкал нас из камеры. Я опустил просьбу следовать за мной.
Несмотря на усилия конвоя, по коридору мы передвигались скорее бегом. Завидев виселицу, Кевин еще наддал, и уведомление доктора Лоу о безболезненности процедуры, что соответствует действительности, застало его уже на ступеньках к эшафоту. «Но хоть быстро?» — через плечо бросил Кевин. Охранники стащили его с помоста.
Я предложил ему последнюю сигариллу, каковую он отверг. Известив, что у него есть минута, дабы собраться с силами, я предложил ему стул, каковой он раздраженно отпихнул.
Не упорствуя, я справился, желает ли он произнести последнее слово или передать какое-либо послание. «Хватит тянуть кота за хвост», — был ответ.
На прощание я подал ему руку. Кевин ответил нетерпеливым рукопожатием, затем столь же стремительно поручкался с доктором Лоу, отцом Престоном и мистером Ротуэем, всем пожелав скорейшего продвижения по службе.
Оттолкнув конвоиров, он первым взлетел на помост, накинул петлю на шею и стал подпрыгивать на люке. Мистер Ротуэй связал ему руки и укрыл капюшоном голову.
В шесть шестнадцать люк раскрылся, и ваш сын Кевин Барлоу почил без мучений.
Поверьте, я разделяю Вашу скорбь.
Искренне Ваш
Гарри Парлингтон,
начальник исправительного учреждения Кантоса.
ГП: йм
Вариация смерти № 541Уважаемая миссис Барлоу.
В соответствии с законом «О свободе информации» я, начальник исправительного учреждения Кантоса, хочу известить Вас о том, как Ваш сын, Кевин Барлоу, претерпел казнь через повешение, к каковой был приговорен за совершенные им преступления.
На последний ужин Кевин заказал салат с сыром «Рокфор», два королевских чизбургера с выдержанным «Чеддером», мясные пирожки, газированную воду, яблочный пирог и ванильное мороженное. Он все съел, за исключением пирожков, каковые, завернув в салфетку, оставил на тарелке, после чего попросил еще минеральной воды.
Священник провел с ним час двадцать две минуты. О чем они говорили, известно лишь отцу Престону и Всевышнему, ибо подобные встречи строго конфиденциальны и регламентированы этическим кодексом.
Периодический контроль показал, что Кевин, с вечера очень возбужденный, всю ночь не сомкнул глаз. Он безостановочно расхаживал по камере или, вцепившись в решетку, смотрел в окно.
В шесть ноль-ноль ему вновь было предложено повидаться с отцом Престоном. Кевин согласился, но, едва дверь открылась, предпринял попытку бежать. Отец Престон получил удар в лицо. Охрана водворила Кевина в камеру и заперла дверь, однако он требовал встречи со священником. Отец Престон был готов с ним побеседовать. Меня уведомили об инциденте, и я, подозревая Кевина в злоумышлении, распорядился, чтобы беседа шла через зарешеченное дверное оконце. Всему есть предел. Разговор длился три минуты. О теме его известно лишь отцу Престону и Всевышнему, ибо подобные встречи строго конфиденциальны и регламентированы этическим кодексом.
В шесть пятьдесят в сопровождении дежурного наряда я вошел в камеру, чему Кевин пытался препятствовать, заклинив дверь одеялом, просунутым между створкой и полом. Он стоял возле окна и громогласно требовал оставить его в покое. Ваш сын был бледен, возбужден и чрезвычайно агрессивен. Невзирая на его безумолчный крик, я, зачитав приговор к смертной казни, в соответствии с законом вынесенный здешним правомочным судом, объявил, что уполномочен привести его в исполнение. На мой вопрос, ясна ли суть происходящего, Кевин ответил отрицательно. Я все повторил, но он твердил, что ничего не понимает. Вновь заподозрив злоумышление, я попросил его следовать за мной, однако получил отказ. Как ни печально, возникла яростная потасовка, в которой конвоирам пришлось прибегнуть к насилию, но, заверяю Вас, лишь в мере, необходимой для обуздания строптивца.
Неистовое сопротивление, продолжавшееся и в коридоре, при виде виселицы перешло в безумство.
Доктор Лоу заверил Кевина в безболезненности процедуры, что соответствует действительности, но вряд ли Ваш сын его слышал.
В медицинской карте значилось, что Кевин курит, однако я воздержался от предложения последней сигареты. Известив, что у него есть минута, дабы собраться с силами, я также воздержался от предложения присесть. Кевин так буйствовал, что конвоирам пришлось повалить его на пол.
Через минуту я справился, желает ли он произнести последнее слово или передать какое-либо послание, для чего удалил кляп, но ответом был поток брани.
Я попрощался, однако без рукопожатия, поскольку руки Кевина были связаны.
Мистер Ротуэй и конвоиры втащили Кевина на помост, поставив его точно над люком. Мистер Ротуэй натянул капюшон на его голову и накинул петлю. До самого конца Кевин буйствовал.
В семь ноль четыре люк раскрылся, и Ваш сын, Кевин Барлоу, почил без мучений.
Поверьте, я разделяю Вашу скорбь.
Искренне Ваш
Гарри Парлингтон,
начальник исправительного учреждения Кантоса.
ГП: йм
Вариация смерти № 760Уважаемая миссис Барлоу.
В соответствии с законом «О свободе информации» я, начальник исправительного учреждения Кантоса, хочу известить Вас о том, как Ваш сын, Кевин Барлоу, претерпел казнь через повешение, к каковой был приговорен за совершенные им преступления.
На последний ужин Кевин заказал грушу. Однако не съел.
А также отверг услуги отца Престона, взамен попросив перо и бумагу. Ему выдали шариковую ручку и пятьдесят линованных листов.
Периодический контроль показал, что вечером и ночью Кевин был спокоен. Он расхаживал по камере; вцепившись в решетку, смотрел в окно; писал, примостившись на полу и используя койку, как стол. В час четырнадцать ночи попросил еще бумаги. Ему выдали сто листов.
В шесть ноль-ноль ему вновь было предложено повидаться с отцом Престоном, но он опять отказался.
В шесть пятьдесят в сопровождении дежурного наряда я вошел в камеру: сидя на полу, Кевин писал. Он был заметно бледен и очень спешил. Прежде чем я вымолвил хоть слово, он взмолился дать ему еще толику времени, дабы закончить. Слева от него высилась внушительная кипа густо исписанных листов. Я спросил, сколько времени ему нужно. «Чуть-чуть, — ответил он. — Еще три страницы». В подобных ситуациях я наделен правом поступать по собственному усмотрению. «Известите, как закончите, но поторопитесь», — сказал я. Мы вышли из камеры, оставив его одного.
В семь восемнадцать Кевин позвал нас. В сопровождении дежурного наряда я вошел в камеру; вцепившись в решетку, он смотрел в окно. На койке высилась аккуратная пачка листов. Ваш сын был бледен, но спокоен. Поблагодарив за отсрочку, он попросил большой конверт, за каковым я делегировал охранника. Зачитав приговор к смертной казни, в соответствии с законом вынесенный здешним правомочным судом, я объявил, что уполномочен привести его в исполнение. На мой вопрос, ясна ли суть происходящего, Кевин ответил утвердительно. Я попросил следовать за мной. Прижав к груди бумаги и конверт, он вышел из камеры.
Я возглавлял нашу маленькую процессию, конвоиры ее замыкали; на ходу Кевин упаковал листы и запечатал конверт. При виде виселицы он испуганно ойкнул и крепче прижал к груди свою ношу, каковая, похоже, его успокоила.
Доктор Лоу заверил его в безболезненности процедуры, что соответствует действительности. Кевин кивнул.
