— И мы? — жалобно простонал Рыжий.
— Да уж теперь вам придется присутствовать до окончания спектакля. А ты, Рыжий, кончай корчиться. Мужик ты или нет?! Подумаешь, пихнули его слегка!
— Ничего себе — слегка?! — возмутился он, но все же выпрямился.
Я подтолкнул в бок Патрончика.
— Пошли, новосел.
— Ага, буду новоселом, если ты мне дашь дожить до этого новоселья! — огрызнулся майор.
— Ладно-ладно, смотри мне, анимаутер не урони!
Мы вошли в подъезд.
— Послушай, все-таки объясни, что все это значит и что ты собираешься делать? — спросила Света.
— Да вы все равно не поверите, пока сами не увидите. Ну, если вкратце, то осуществим на практике то, о чем писал доктор Моуди.
— А если серьезно? — не унималась Света.
— А если серьезно, то я и сам толком не все понимаю, но разбираться времени нет. Так что действую по обстоятельствам. А ты, если хочешь во всем разобраться, поговори с той стервой, которую мы на кухне приковали.
Мы подошли к квартире.
— Ох, Патрончик, сейчас у тебя будет такое новоселье — всю жизнь помнить будешь! — усмехнулся я.
— Э-э, ты чего задумала-то?! — он остановился и с опаской посмотрел на меня.
— Отправимся с тобой на прогулку в ад, — ответил я.
— Да никуда я с тобой не пойду! — вдруг заявил милиционер.
— Ишь ты смелый какой стал! — обозлился я. — Слушай, Патрончик, я вышел на финишную прямую и из-за твоих выкрутасов в последний момент сдаваться не собираюсь! Так что ты лучше не выеживайся, а делай, что тебе говорю. Если будешь паинькой, гарантирую, что останешься жив-здоров и на свое новоселье поспеешь вовремя. Ты, кстати, мог за время нашего знакомства заметить, что я слово свое держу и просто так не болтаю.
Высказавшись, я ткнул его дулом под ребра, и мы вошли в квартиру следом за Светланой и Рыжим.
— Эй вы, — тут же послышался с кухни голос Елены Владимировны, — отпустите меня, рука отнимется, не могу больше.
— Сидеть нужно было смирно! — огрызнулся я и добавил, обращаясь к милиционеру: — Патрончик! Отдай-ка анимаутер Рыжему, он подержит, и ослабь ей браслеты. Только по-быстрому! У нас времени в обрез!
Майор подошел к соседке, наклонился и расстегнул наручники.
— Фу ты господи, — с облегчением вздохнула женщина, растирая высвободившуюся руку.
— Патрончик! Я что сказал?! — крикнул я.
— Да-да, — откликнулся он и, ловко схватив Елену Владимировну за другую руку, вновь пристегнул ее к трубе.
— Да что вы, в конце-то концов?! — жалобным голосом протестовала соседка.
— Вы сидите спокойно, тогда руку не затянет, — сочувственно посоветовал ей Патрончик.
— А что, эту женщину обязательно приковывать? — спросила Светлана.
— Уверяю вас, когда вы узнаете о ее проделках, вы удивитесь, почему я просто не застрелил ее, — заявил я и тут же пожалел о сказанном, поскольку заметил вышедшего из кухни Витю.
— Пожалуйста, простите ее, — пролепетал он.
— Извини, парень, — я развел руками, — это я так, сгоряча, не подумав! Но встань на мое место…
— Я понимаю, — тихо произнес подросток.
— Мальчик, эта женщина — это твоя мама? — спросила Светлана.
Витя молча кивнул.
— Ты должна отпустить ее немедленно! — страстно заговорила Светлана. — Как ты можешь?! Издеваться над женщиной на глазах у ее сына?!
— Успокойся ты, — одернул я ее. — Загляни в комнату, там лежит полумертвое тело. Это ее работа! Если ее отпустить, она может помешать нам! Заметь, что даже ее сын не возражает. И ты успокойся! Просто доверься мне, и все будет хорошо.
Светлана сперва всплеснула руками, а потом развела ими в сторону, показывая, что ей нечего возразить и она согласна продолжить сотрудничество.
— Твою мать! Во дурдом на гастролях! — выругался Рыжий.
— Ну, а сейчас начнется самое интересное! — торжественно объявил я и заметил, как при этих словах лицо милиционера сделалось совсем мрачным.
Мне даже стало жаль майора, и я решил немного приободрить его.
— Знаешь, Патрончик, — сказал я, — в цирке факир иногда приглашает зрителей на сцену и они принимают участие в его фокусах…
— И что? — покосился он на меня.
— Ну, ты в детстве-то наверняка мечтал, чтобы артист тебя выбрал…
— Ну и?! — с подозрением спросил майор.
— Ну, так поздравляю тебя! — воскликнул я. — Сегодня тебе достался билет как раз на такое место…
— Да чтоб тебя! — выругался он, а лицо его совсем почернело.
И я решил больше не тратить время на моральную поддержку.
— Рыжий, — скомандовал я, — проходи в комнату, поставь анимаутер поближе к розетке и, на всякий случай, подальше от этого сумасшедшего, которого мы к батарее приковали.
— Еще один прикованный, — пожал плечами Рыжий. — Во блин, Лубянка на гастролях!
— Ну, как дела? — спросил я у пьяного духа Искандурова, который при нашем появлении поднялся с пола и попытался, насколько это позволяли наручники и его личная степень навечного опьянения, распрямиться.
— А чтой-то вы задумали? — спросил он.
— Небольшое переселение душ, — ответил я.
— Не надо, я не хочу, — пролепетал он, при этом его лицо превратилось в маску ужаса.
— А чего это ты так испугался?! — съехидничал я.
— Я уже… уже… был там! Я знаю, что меня ждет!
— Ну, так вел бы себя прилично, чужих жен за попки не хватал бы, тогда и на том свете было б нестрашно…
— Не надо!!! Я не хочу!!! — истошным голосом заорал пьяный дух Искандурова и рванулся навстречу мне с такой силой, что сорвал батарею с крюков.
Как назло, я стоял слишком близко к нему, и все произошло так неожиданно, что я не успел отскочить в сторону. Пьяный дух Искандурова с нечеловеческой силой пихнул меня плечом, и, споткнувшись о собственное тело, валявшееся под ногами, я отлетел в сторону и упал на пол, получив двойной удар в голову — затылком о гардероб и автоматом в переносицу. Лицо мне тут же залило кровью, и на мгновенье перехватило дыхание от боли, пронзившей все тело. Еще бы — исполнить такой кульбит с ранее переломанными ребрами и ободранной по всему телу кожей! Из-за болевого шока я на мгновенье замешкался и этим не преминул воспользоваться Патрончик. Он выхватил у меня автомат и, когда я попытался подняться, пнул меня ногой. Послышался визг Светланы и восклицание Рыжего: «Твою мать! Во блин, Петровка на гастролях!»
— Отпустите меня, — пищал в углу прикованный к сорванной батарее пьяный дух Искандурова.
— А ну-ка успокойтесь все! — неожиданно громко рявкнул Патрончик. — Ситуация под контролем!
— Потише ты! Разбудишь меня! — зашипел я, растирая кровь по лицу.
— А ты, детка, лучше помалкивай! Потому что кое-что изменилось минуту назад! — прорычал майор и потряс передо мной автоматом.
От досады я готов был рвать Светкины волосы на голове. Надо ж было такому случиться в самый последний момент! Патрончик ликовал от счастья. Теперь хозяином положения был он.
— Ну, ты у меня попляшешь, — процедил майор сквозь зубы. — Убийства, незаконное лишение свободы, угон нескольких автомобилей, покушение на сотрудника милиции! Ты у меня загремишь на полную катушку!
— Ты же обещал отпустить меня… на электричке… в Голицыно… — всхлипнул я.
— Ага! — злорадно воскликнул Патрончик. — В столыпинском вагоне! И, пожалуй, не в Голицыно, а подальше куда-нибудь!
— Послушайте… — произнесла, обращаясь к милиционеру, Светлана.
Но что он должен был послушать, она сообщить не успела, потому что неожиданно зашевелилось мое неодушевленное тело.
— Тише вы, тише, умоляю вас, — в отчаянии прошептал я.
Но было поздно. Тело поднялось и, вытянув вперед руки, направилось в сторону открытой двери.
— Да где тут свет-то включается, в конце-то концов?! — раздраженно спросил Патрончик.
— Да вот же, — произнес Рыжий.
— Не смей! Итак, уже светло! — выкрикнул я, но одновременно с моим возгласом Рыжий щелкнул выключателем, и комнату залило тусклым электрическим светом от единственной лампочки, болтавшейся под потолком.
Мы все посмотрели на мое тело и на несколько секунд оцепенели от страха и отвращения, потому что по комнате навстречу нам двигался полный дебил, его глаза смотрели, но не видели, изо рта стекали слюни, и — самое ужасное — от него веяло чем-то таким потусторонним и неестественным, как будто он встал не с постели, а из гроба.
— Твою мать! Во блин, погост на гастролях! — прошептал Рыжий.
— Ой-ой-ой! — вполголоса закудахтала Светлана.
— Стууой! — взвыл Патрончик. — Стрелять буду!
— Я тебе постреляю! — заорал я, глядя на свое тело и думая: «Боже, неужели это я?!»
— Виктор, что там происходит? — послышался с кухни голос соседки.
