Но он был не прав. Без Лории «Эврика» осталась. Но это уже другая «Эврика». Другим стало телевидение РИКА, откуда ушли легендарные журналисты Тарасенко, Мураховский, Николенко, Ковынёв…
Мне жаль выпусков «10 1/2» тех, самых первых, лет, когда мы были все вместе — Галия Жалдыбаева, Олег Адоров, Альфира Ярошенко, Саша Чернухин…
Великий русский поэт Амантай Утегенов сказал: «Но мной никто не станет. А я не повторюсь». Талант — явление штучное, и в творчестве каждый человек уникален, он не имеет цены.
В наше время чаще это понимается так, что он ничего не стоит…
P.S. 1991 г. Программа «10 1/2», отрывки:
* * *
«Новые фильмы, те, которые идут в кинотеатрах нашего города, продолжают воспитывать светлые идеалы у нашей молодёжи. Скоро выходит на экраны новый фильм с безобидным названием „Высший класс“. Героиня — валютная проститутка. Если раньше героинями были передовые свинарки и безотказные комсомолки, то теперь престижно трудиться на иной ниве. У проституток берут интервью, их показывают в кино. Даже жалеют.
Возможно, скоро утвердят звание „Заслуженная проститутка СНГ I степени“. В общем — „высший класс“.
Спешите смотреть в кинотеатрах города».
Поздравления программы «10 1/2».
«Народных депутатов Арынова, Кулагина, Тулеуова мы поздравляем с покупкой новых машин. Очень повезло народным депутатам: они сумели приобрести машины в канун Нового года, до подорожания, по госцене. И ещё народный депутат Кулагин успел продать свою старую „Таврию“. И успел съездить во Францию, вместе с руководителями области Золотарёвым и Тампаевым.
Телезрители не разделяют нашей радости за успехи в личной жизни народных избранников. Они считают, что в этих историях что-то не так.
Тем более, что практически не найти сейчас простого смертного, которому перед Новым годом, даже по очереди, выделили автомашину».
* * *
«Внимательные зрители телесериала „Богатые тоже плачут“, наверное, обратили внимание на определённый стиль обращения героев друг к другу. Так, они обязательно перед именем человека называют его специальность — „архитектор Мендис Абаль“, „доктор Гомес“.
Если человек ничего не делает, то он просто „сеньор Луис Альберто“.
Представьте, что у нас где-то за обеденным столом близкие люди обращаются друг к другу: „Положи-ка ты мне селедочки, милиционер Иван Иваныч“, либо: „Пододвинь-ка поближе салатик, космонавт Федя“.
В нашей стране так не принято. И, скорее всего, оттого, что никто у нас не может ручаться, что будет всё время доктором или адвокатом. Учитель в любой момент может стать плавильщиком, инженер — шофёром, а чабан — членом парламента.
Может, потому и не клеятся у нас нигде дела, ведь не чувствуем мы потерь оттого, что пироги у нас зачастую печёт сапожник, а пирожник тачает сапоги».
* * *
«4 мая многие годы у нас в стране отмечался странный праздник, который назывался: „Завтра, 5 мая, День печати“.
Дело в том, что 5 мая родился Карл Маркс, и на одном листке календаря совершенно неприлично было упоминать о каких-то ещё второстепенных праздниках. И поэтому каждый год 4 мая в календаре писали: „Завтра, 5 мая, День печати“.
Такой вот выходил праздник и поэтому у нас есть повод поздравить всех пишущих и печатающихся журналистов с профессиональным праздником.
Желаем лёгкости пера и счастья в личной жизни.
P.S. Учитывая изменившееся соотношение сил, поздравляем всех с новым праздником, который, наверное, будет называться: „Завтра, 5 мая — День рождения Карла Маркса“».
Криминальная хроника
«Вчера, в 23 часа 30 минут на Ленинском проспекте нарядом милиции был задержан предприниматель Шипикин. При обыске у него был обнаружен и изъят баллончик с газом для самозащиты.
Теперь у предпринимателя Шипикина нет средства индивидуальной самозащиты, а у наряда милиции ещё одно добавилось».
1991 г., программа «10 1/2», Актюбинская областная студия телевидения.
Трупный яд Венички Ерофеева, релятивизм и свальный грех
Переписка с друзьями-писателями из Оренбурга по поводу выхода в свет книги моих рассказов «На снегу розовый свет…». (Екатеринбург, Средне-Уральское книжное издательство, 2006 г).
Н. Корсунов — А. Дунаенко
Союз писателей России.
Оренбургская областная общественная писательская организация.
Уважаемый Александр Иванович!
С Вашей книгой ознакомился известный российский писатель, лауреат многих Всероссийских литературных премий Пётр Николаевич Краснов. Как увидите из его рецензии, он резко отрицательно отнёсся к Вашему творчеству. Я тоже прочитал Вашу книгу и, увы, полностью разделяю мнение рецензента. Безусловно, Вы человек не без «божьей искры» но талант свой направили по ложному пути. И Вы, и Ваши поклонники глубоко заблуждаетесь, полагая, что с русской классической литературой покончено: она стряхнёт вас со своих ног, как грязь, и пойдёт дальше столь же славно, как и прежде, во имя великой духовности и нравственности в человеке.
Вы уже «большенький», и потому ничего не советую, ни к чему не призываю.
Председатель правления Н.Корсунов.
П. Краснов — А. Дунаенко
Отзыв на книгу А. Дунаенко «На снегу розовый свет…» (17а.л.)
Уж очень широк (русский) человек, не мешало бы сузить — примерно так можно выразит своими словами эмоциональную досаду Достоевского. Но вообще-то у «Человека», как понятия духовного, диапазон не так уж и велик, это остров, со всех сторон окружённый своей же необъятной животной стихией…
Как остаться человеком, хотя бы и не с прописной буквы? Сдаётся, это главный вопрос человеческой культуры вообще, и ответ она давала всегда в виде схожих систем табу, завершённых две тысячи лет назад Нагорной проповедью Христа. Выводы достаточно просты: не заходи далеко со своего «острова», на отмелях «душевной» жизни ещё можно побарахтаться, а дальше — пучина, погибель для человека…
Автор хочет доказать, что умеет плавать в этой жиже? Ходить по этому зыбуну, «яко посуху», и возвращаться назад? Мнит себя разведчиком этих «глубин»? А не получится так: два раза нырнул — один раз вынырнул? Чаще всего так он и бывает.
А с другой стороны, так ли уж нужны эти столь опасно добываемые «секреты» читателю и в открытой именно публикации? Каждый о своей трясине-пучине сам частью знает, частью догадывается — есть ли нужда выносить это на поверхность, делать фактом дневного сознания и, более того, обсуждения, публичности? И, главное, что нам даст это выставление исподнего, преодоленье и пре-ступление табу — большую свободу греха, рационализацию половых отношений и превращение любви в секс, мощный рывок рыночной сексиндустрии? Похоже, что так, другого что-то не видно. В познании человека это даже не тупик, а регресс, попятный ход, перенос «горячей» проблематики человека из ноосферы в зоосферу. Ну, «заголились» до непотребности, а дальше куда? Только в свальный грех, в извращенчество.
Менее всего хочется в чём-то переубеждать такого «продвинутого» умельца и его фанаток из предисловий. Самое слабое место автора — его цинизм, переполняющий его же якобы «светлый мир». Самоотравление в таких случаях неизбежно, «вкусненький» трупный яд Венички Ерофеева давно уже, по всему судя, в крови Дунаенко, и здесь стоит разве что посожалеть о его авторских возможностях, бывших когда-то, можно предполагать, неплохими — до соблазна, до зацикленности на сексе. И зря поклонницы «обвиняют» дунаенкову «заголенку» (в отличие от «обнаженки» художников и скульпторов — настоящих, разумеется) в интеллектуализме. «Физиологическая психологичность» — пожалуй, умение на среднем уровне владеть словом — несомненно, юморок грязного колера — да. Интеллектуальность же (истинная, полная, а не компьютерная «считалка», духовность — это нечто совсем другое; и с чего это они, раздвинуто-продвинутые, порешили, что и сами они — интеллектуалки? Интеллект — это не одни только умственные способности, а прежде всего совесть, стыд как защита частички божественного в себе, высшего. И если «местечковый менталитет в традициях Шолохова» уже недоступен их пониманью, непостижим, то лучше бы нашей люмпен-интеллигенции о нем и вовсе не упоминать.
Логика цинизма такова, что обратного хода из него считай что и нет. Вместе с релятивизмом во всем, с безбрежной половой и прочей толерантностью это, как ни странным покажется автору, вполне обустроенный им для себя тупик. Конечно, он может продолжать в том же духе и с тем же, крепчающим год от года, душком, и в нынешних читателях нехватки не будет, в потребителях, вернее; но что-нито стоящее, «выше пояса» он уже вряд ли напишет, для этого ему пришлось бы слишком усиленно притворяться и налегать на свою «технику», мастеровитость, а этим в серьезной литературе мало кого обманешь. Работа на разложение, на порок мстит прежде всего самому «работничку» — по-евангельски: горе тому, через кого соблазн входит в мир… Иронизмами тут, как ни крути, не отделаешься.
