Как вы знаете, Федери полон решимости, не щадя своей жизни, защищать СоОружение. Но здесь неприятелем и не пахнет: блондинка — пальчики оближешь, подружка тоже очень недурна. Федери хочется показать себя перед ними настоящим мужчиной. Почесать низ живота, пожалуй, будет недостаточно. И он, подобно Гераклу, крутит в руках бейсбольную биту; она, естественно, вырывается, угодив прямо в копчик полицейскому Ло Пепе.
Тот резко оборачивается и нацеливает на Федерико автомат.
— Что за шутки?!
Федери, принеся свои извинения, направляется навстречу двум красоткам.
— Вы здесь живете? — ангельским голоском осведомляется Роза.
— Живу и несу боевое охранение.
— Не дадите ли интервью для нашей радиопрограммы?
— Какой?
Лючия и Роза переглядываются, лихорадочно соображая. «Красная Волна» не годится, «Венсеремос» и «Повстанческая Фасоль» — тоже.
— Радио «Чуингам», — нашлась Лючия.
— Не слыхал.
— Это новая частная компания, основал ее Фьорини, ну, из джинсовой фирмы, передачи в основном музыкальные и немного информационного «чуингама» — пожевал и выплюнул.
Роза завершает объяснения тремя взмахами ресниц, отчего у Федери голова идет кругом.
— Даже не знаю... Я уж столько этих журналистов перевидал... Вроде все им выложил.
— Вы... Ты видел, как это случилось?
— Я разминался... я ведь играю в бейсбол в клубе Фредерикса... слышу — выстрел. Выхожу, а он валяется. Я подумал сперва, что наркоман, а потом гляжу — голова прострелена и мозги навылет.
Федери сочиняет на ходу, чтобы произвести впечатление. Брюнетка бледнеет и прислоняется к подруге.
— Да, для журналистки ты слабовата, — неодобрительно замечает Федерико.
— Ладно, продолжай.
— Сдается мне, он намылился чего-нибудь спереть. Такой, знаете, замухрышка в стоптанных кроссовках. Еще сумка у него была...
— Спортивная, что ли?
— Я не разглядел толком. Ее полиция забрала.
— Воры не таскают с собой на дело сумки с футбольной формой! — Голос у Лючии дрожит от гнева, и Федери мгновенно настораживается.
Заметив эту увлеченную беседу, к ним из глубины сада спешит Ло Пепе.
— Послушай... — Роза ослепительно улыбается. — Ты, я вижу, малый с головой. Как думаешь, кто бы это мог быть?..
— Вообще-то я догадываюсь, — доверительно шепчет Федери. — У нас тут кое-кто приторговывает «ширевом»... сечешь терминологию?
— А то как же? Мы из свободного радио!
— Этот Леоне, по-моему, наркоман. Меня не обманешь, сколько раз я их отсюда вышибал. — (Соответствующий жест.) — У меня на этих типов нюх. — (Касание носа.) — Тут их много крутится. Видно, и у того Леоне ломка была, он «ширево» искать пришел, да не договорились, он начал возникать и, само собой, схлопотал пулю — у них это запросто.
— А кого ты подозреваешь?
— Сейчас не могу сказать... Видишь, легавый сюда двигает... А вы приходите вечером в бар «Поло», что у супермаркета, прямо против стоянки мотоциклов... там и потолкуем...
— Заметано! — Роза сияет.
В разговор встревает Ло Пепе:
— Кто такие? Сюда посторонним запрещено.
— Да это подруги мои.
Федери обнимает Розу, ее передергивает, а он решает, что это от удовольствия, и еще пуще распаляется. Ло Пепе явно тоже не прочь, но он при исполнении.
— Сигарету? — предлагает Лючия.
— Благодарю, как сказано двумя строками выше, я при исполнении.
— Тогда привет.
Лючия и Роза удаляются. Федери и Ло Пепе, мгновенно ставшие сообщниками, провожают их оценивающими взглядами. Федери позволяет себе довольно тяжеловесный комментарий, а Ло Пепе в своей оценке превосходит его на несколько килограммов. Они продолжают смотреть, как грациозный дуэт «блондинка — брюнетка» удаляется к югу, будто легкий бриз. Оглянись они на север, непременно бы столкнулись с Трамонтаной, то бишь с Ли, который спрятался в автомобиле. Воин все слышал, он ждет, чтобы взошла луна и осветила лица лжецов. Так говорят китайцы, и кое-кто из них уже проснулся.
Возбужденный Федери возвращается в привратницкую и тут же попадает в облако пара от кипящих перцев, отчего тело его сразу становится липким и противным.
— Черт возьми, опять эта дрянь! — возмущается Федери, перефразируя Голта и Мильо.
Пьерина Дикообразина, привратница, молчит — что тут скажешь, если кругом и без того тихий ужас, перцы — это еще не самое страшное, в конце концов, съест их сама.
— Где моя черная майка? — бушует Федери. (Он еще не достиг уровня постоянной агрессивности Сандри, но срывы у него бывают.)
— В шкафу Джана. — (Сокращенно от Джанторквато Крысы, мужа Пьерины, в данный момент находящегося в больнице.)
— Почему моя майка в отцовском шкафу?
— Чтоб чище была!
(Для развития этой темы понадобилось бы порядочно страниц. Пожалуй, пойдем дальше.)
Федерико при полном параде: из-под мотоциклетной куртки изумрудно-бронзового цвета выглядывает огромная позолоченная цепь. Исполненная гордости мать машет ему на прощанье прихваткой. Быстро темнеет. В баре «Поло» собираются отечественные Персифали, совершенно не поддающиеся обучению, в майках, расписанных названиями американских университетов. Федери обходит вокруг мощной ограды СоОружения, присматривается в темноте к самурайским очертаниям своего «Макарамото-500 СС». Вблизи от мотоцикла он замечает у ограды чью-то тень. Худощавое, как у индейца, лицо, резко обозначенные скулы. Федери вздрагивает. Потом вспоминает о полицейских и спокойно продолжает путь. А зря. Как при вспышке, он видит крупным планом мужскую ступню и в себя приходит на полу гаража.
Индеец склоняется над ним.
— Как... ты сюда проник? — Федери потирает распухшую челюсть.
— Я могу открыть любую дверь — машины, квартиры, гаража, — объясняет Ли. — Они поддаются мне. Знаешь, почему? Я не посягаю на то, что за ними спрятано. Они это чувствуют и впускают меня...
Федери понимает, что встретился с улизнувшим психом, и от этого ему, прямо скажем, неуютно.
— А ведь я тебя знаю, красавчик, — спокойно говорит Ли. — Видел несколько раз с молодчиками из «Бессико», что орудовали железными прутьями... ну да ладно, что было, то прошло. Я долго спал. Сон, как тебе известно, смягчает обиды. Да и не за этим я сюда пришел... и без меня ребят за решеткой полно.
У Федери начинается приступ синонимического заикания:
— Ты сбежал из су... пси... клиники...
— Да, я взял отпуск, — смеется Ли. — А теперь, будь любезен, расскажи-ка и мне, что за тип здесь «ширевом» торгует?
— Я... я этого не говорил.
Ли ребром ладони бьет его в лоб.
— Мне нечего терять, понял? — Снова смех. — И долго возиться с тобой не намерен. Я привык спать, а во сне все происходит мгновенно. Слышишь меня?
Федери дрожит в темноте гаража.
— Ты же псих, — бормочет он. — Мне, ей-богу, нечего сказать, кроме того, что сюда приходит один тип... вроде посредника... он с ребятами в баре ошивается, снабжает их «травкой»... странный тип, носит куртки из искусственной кожи... на змею похож.
— На змею? — Лицо Ли каменеет. — А может, на крокодила?
— Можно сказать и так.
— К кому он здесь ходит?
— Не знаю, я за ним не слежу. По-моему, он поднимался как-то на второй этаж... а к кому — не знаю.
— Это все? Как на духу?
В гараже так темно, что Федери даже не видит, к кому обращается.
— А что еще тебя интересует? Ну, фотограф кокой балуется, не без этого, но не торгует, на что ему?.. Варци мне один раз предлагала... она этим ребят к себе завлекает. Усек? На пятом этаже, бывает, устраивают вечеринки с девочками... ну, с несовершеннолетними, ясно? Меня однажды просили раздобыть... да нет, не девочек, амфетамин. Они думают, раз я спортсмен — я играю в бейсбол у Фредерикса, — так мне это раз плюнуть. Но ничего подобного, я как стеклышко, сам говоришь, времена уже не те, мы сейчас готовим карнавал «Фредерикс для Африки»... Эй, ты где?
Скрипит засов на двери гаража. В щель на мгновение проникает полоска света, и опять кромешная тьма. Федери бросается к двери и кричит:
— Полиция! Здесь псих! Хватайте ублюдка!
На этот вопль одновременно срываются Ло Пепе с Пинотти и сталкиваются за углом гаража. Открывают. Обыскивают парк. Мечутся туда-сюда в лунном свете. Психа нигде нет.
— Сбежал, сволочь, — говорит Федери, — ударил меня по спине чугунной кувалдой и сбежал.
— Что случилось? — интересуется Эдгардо, высунувшись с террасы, словно рак-отшельник.
— Лучше не пугать жильцов, все равно он уже скрылся, — шепчет Ло Пепе. — Ничего, все обошлось, синьор!
Эдгардо успокаивается. Пинотти делает коллеге замечание: глагол «обошлось», по его мнению, недостоин полицейского. Они бродят по территории, шарят на клумбах, то и дело прицеливаются в хорошо замаскированную воинственную саранчу. Вечер напряженно-тихий, из чьей-то машины доносится далекая музыка. Внезапно Эдгардо услышал, как взламывают дверь в квартире напротив. У него не хватает смелости выйти посмотреть. Там кто-то ходит и обшаривает все углы. Эдгардо подбегает к окну. Шепотом звать на помощь бессмысленно, а если закричать — взломают и его дверь. Он выбирает золотую середину.
