Ознакомительная версия.
Словно беря пример с сестры, он машинально засовывает руки в карманы брюк. Традиция наклеивать кленовые листья на двери в родительском доме перед Праздником урожая ушла в прошлое. Эти листья украшали дом во время долгой снежной зимы, они оставались на дверях, пока новые кленовые листочки не появлялись следующей весной.
Мамино исчезновение привело в действие его память, и давно забытые моменты жизни, вроде обклеивания кленовыми листьями дверей, неожиданно и ярко пронеслись у него перед глазами.
* * *
Нынешний район Юкчон-дун уже не тот, что он помнит. Когда Хун Чол купил свой первый дом в Сеуле, это был район, пересеченный множеством переулков, в которых ютились малоэтажные домишки, теперь же здесь появилось великое множество многоквартирных высоток и крупных магазинов одежды. Они с сестрой дважды прошли туда и обратно, обойдя кругом жилое здание, но не смогли найти базар Собу, который когда-то располагался прямо в центре Юкчон-дун. Наконец, они спросили проходящего мимо школьника, где базар, и оказалось, что теперь он находится в совершенно противоположной стороне. На месте телефонной будки, мимо которой Хун Чол когда-то проходил каждый день, теперь располагался огромный магазин складского типа. Здесь когда-то был магазин пряжи, где его жена посещала курсы вязания, загоревшись желанием собственноручно связать свитер для их новорожденной дочери.
— Мне кажется, нам туда, брат!
Базар Собу, который когда-то располагался рядом с шоссе, теперь оказался зажатым между новыми бульварами, и надпись почти не была видна.
— Он сказал, что видел ее напротив базара Собу… — Сестра бежит к входу и оборачивается, чтобы взглянуть на магазины на другой стороне улицы. — Вот эта аптека!
Хун Чол смотрит туда, куда указывает сестра, и видит вывеску «Аптека Собу», притулившуюся между закусочной и интернет-кафе. Мужчина под пятьдесят, в очках на носу, поднимает глаза, когда они с сестрой входят в аптеку. Когда сестра спрашивает: «Это вы звонили насчет листовки, которую принес ваш сын?» — мужчина снимает очки.
— Как вышло так, что ваша мама пропала?
Это самый неприятный и частый вопрос, который им задавали с тех пор, как мама пропала. И в этом вопросе всегда чувствовалась смесь любопытства и осуждения. Поначалу они пытались все объяснить в мельчайших деталях, рассказать, что мама случайно оказалась одна на станции метро, но теперь они просто ответили:
— Так произошло, — и сделали скорбные лица. Только так можно избавиться от дальнейших расспросов.
— У нее слабоумие?
Сестра молчит, и он тоже не собирается признаваться.
— Но как вы можете так поступать, если хотите найти ее? Я ведь звонил несколько дней назад, а вы приходите только теперь? — осуждающе спрашивает аптекарь, словно они могли застать маму, если бы поторопились.
— Когда вы ее видели? Она похожа на нашу маму? — Сестра достает листовку и указывает на фотографию.
Аптекарь говорит, что видел ее шесть дней назад. Он живет на третьем этаже и на рассвете спустился вниз, чтобы открыть ставни на окнах аптеки, и тут увидел пожилую женщину, спящую около мусорных баков напротив закусочной. Он пояснил, что на ней были голубые пластмассовые сандалии. Он думает, что она очень долго шла, потому что на ноге у нее была глубокая рана, почти до кости. Из этой ужасной раны сочился гной, и здесь уже сложно было чем-то помочь.
— Как врач, я просто не мог оставить ее, увидев эту рану. Я подумал, что рану, по крайней мере, надо продезинфицировать, поэтому вошел в аптеку и вынес спирт и ватные шарики, и тут она проснулась. И хотя до ее ноги дотрагивался совершенно посторонний человек, она сидела неподвижно, как будто совсем ослабела. Обычно люди кричат в голос, когда им обрабатывают такие раны, но она вообще никак не реагировала. Это невероятно меня удивило. Заражение было очень серьезным, гной не переставал сочиться из раны. И запах стоял отвратительный. Я уже не помню, как долго мне пришлось прочищать рану. После я наложил на ногу немного мази и бактерицидный лейкопластырь. Но этот пластырь оказался слишком мал, и я обмотал ее ногу бинтом. Теперь ее нога была хоть как-то защищена, и я отправился в аптеку, чтобы позвонить в полицию, но затем снова вышел, чтобы спросить, есть ли у нее знакомые. Она поедала остатки суши, найденные в мусорных баках. Вероятно, она была очень голодна. Я сказал, что непременно дам ей поесть, и просил выбросить объедки, но она не слушала меня, так что мне пришлось отнять их у нее и выбросить самому. И хотя она сначала не хотела выбрасывать объедки, но даже не пошевелилась, когда я отнял их и выбросил в помойку. Я попросил ее зайти в аптеку. Но она продолжала сидеть на том же месте, будто не понимая меня. Она глухая?
Сестра молчит, и он тоже.
— Я спросил ее: «Где вы живете? Кто-нибудь может за вами приехать? Если вы назовете мне чей-нибудь номер, я позвоню туда». Но она молчала и не шевелилась, только хлопала глазами. Я ничего не мог сделать, поэтому вошел в аптеку и позвонил в полицию, а когда вышел, ее уже не было. Как странно, ведь я пробыл внутри всего несколько минут, а она уже успела исчезнуть.
— У нашей мамы не было голубых пластмассовых сандалий, — говорит Чи Хон. — В день исчезновения она надела бежевые сандалии. Вы уверены, что это были именно голубые сандалии?
— Да. Еще на ней была бледно-голубая рубашка, а сверху кофта белого или бежевого цвета, такая грязная, что мне трудно точно назвать ее цвет. Ее плиссированная юбка, по-видимому, была когда-то белого цвета, но теперь из-за грязи приобрела темно-бежевый цвет. Ее ноги были в кровь искусаны москитами.
Аптекарь в точности описал мамину одежду в день исчезновения, если не считать голубых сандалий.
— На этой фотографии на маме платье. В обычной жизни ее волосы выглядят совершенно иначе… Здесь она накрашена, но в день исчезновения выглядела совершенно по-другому. Почему вы решили, что это именно наша мама, когда увидели ту женщину? — Сестра, видимо, надеется, что аптекарь ошибся, ведь женщина, которую он описал, вызывала невероятную жалость.
— Это именно та самая женщина. У нее тот же взгляд. В юности мне приходилось пасти коров, и я хорошо знаю такие глаза — простодушные и добрые. Я узнал ее, хотя она сильно отличается от женщины на фотографии, по этим глазам.
Сестра без сил падает на стул.
— А полиция приезжала?
— Я тут же перезвонил им и сообщил, что приезжать не нужно, потому что незнакомая женщина ушла.
Они с сестрой вышли из аптеки и разошлись в разные стороны, договорившись через два часа встретиться на детской площадке нового жилого комплекса. Поднялся холодный ветер, а он рыскал по тускло освещенным улицам вокруг новых жилых домов, построенных на месте прежних, в одном из которых когда-то жил он сам. А его сестра отправилась к базару Собу, где еще сохранилось несколько старых переулков. Вспомнив рассказ аптекаря о том, что мама выуживала объедки из мусорных баков рядом с закусочной, Хун Чол внимательно разглядывал все мусорные баки около жилых зданий. Бродя по окрестностям, он никак не мог понять, где же находился дом, в котором он когда-то жил. Это был второй дом от конца длинной улицы в этом самом квартале. Эта улица была настолько длинной и темной, что, когда ему приходилось поздно возвращаться домой, он едва сдерживался, чтобы поминутно не оборачиваться через плечо.
Сестра поджидает его, сидя на деревянной скамейке на детской площадке. Она видит, как Хун Чол медленно идет ей навстречу, устало опустив плечи, и резко встает. Уже поздно, поэтому на площадке нет детей, лишь горстка стариков, вышедших подышать свежим воздухом.
Приходила ли мама к тому дому?
В первый свой приезд сюда мама сошла с поезда, держа в руках большой никелированный котелок размером с пароварку, наполненный кашей из красной фасоли. Тогда у него еще не было машины, и, когда он взял у мамы котелок и сердито воскликнул: «Зачем ты притащила такую тяжесть?» — мама лишь улыбнулась в ответ. Когда они свернули на его улицу, мама указала на первый дом и спросила: «Это он?» Когда они прошли мимо, она указала на следующий дом и задала тот же вопрос. И когда они, наконец, остановились рядом с его домом и Хун Чол произнес: «Вот он», на мамином лице расцвела улыбка. Осторожно распахивая калитку, мама в тот момент напоминала взволнованную девочку, которая впервые уехала из родного городка.
— О, да тут и двор есть! Здесь растет хурма и даже виноград!
Как только мама ступила в дом, она высыпала кашу из котелка и разбросала по всему дому.
— Это поможет защитить дом от бед, — объяснила она.
Его жена, которая тоже впервые стала хозяйкой городского дома, распахнула дверь одной из трех комнат и взволнованно произнесла:
— Это ваша комната, матушка. Когда вы будете приезжать в Сеул, то сможете отдыхать здесь с удобством.
Ознакомительная версия.
