Ознакомительная версия.
— Да-да. — Перси Блайт выпрямилась, и я внезапно поняла, что она не любит миссис Кенар. — А теперь прошу меня простить.
Она кивнула в сторону открытой двери, мир за которой казался более ярким, шумным и стремительным, чем когда я покинула его.
— Спасибо, — успела вставить я, — что показали мне свой прекрасный дом.
Перси разглядывала меня на мгновение дольше, чем требовалось, затем пошла прочь по коридору, тихо постукивая тростью. Через несколько шагов она остановилась и обернулась, почти скрытая завесой полумрака.
— Знаете, он был прекрасен. Давным-давно. Прежде.
29 октября 1941 года
Одно было ясно: луны сегодня ночью не будет. Небо, словно вышедшее из-под мастихина художника, катилось густой лавиной серого, белого и желтого. Перси лизнула папиросную бумагу и утрамбовала самокрутку, покатав ее меж пальцев, чтобы не развалилась. Над головой прогудел аэроплан, чужой патрульный самолет, направляющийся вдоль побережья на юг. Разумеется, им надо было кого-то послать, но ему нечего будет докладывать, не в такую ночь, не сейчас.
Прислонившись к фургону, Перси стояла и следила за полетом аэроплана, щурясь по мере того, как коричневое насекомое становилось все меньше и меньше. Она зевнула от напряжения и потерла глаза, пока они приятно не заныли. Когда она снова их открыла, самолета уже не было.
— Эй! Нечего опираться на мой полированный капот и крылья, ты их попортишь.
Перси повернулась и облокотилась о крышу фургона. Дот, усмехаясь, выскочила из станции.
— Скажи спасибо, — крикнула Перси. — Если бы не я, ты бы изнывала от безделья в следующую смену.
— Это точно. Командир заставил бы меня стирать кухонные полотенца.
— Или устроил очередную демонстрацию носилок для старост. — Перси вздернула бровь. — Что может быть лучше?
— Например, штопать шторы затемнения.
— Ужас какой, — поморщилась Перси.
— Поторчишь здесь еще немного — и станешь настоящей рукодельницей, — предостерегла Дот, подходя к Перси. — Все равно больше нечего делать.
— Значит, есть новости?
— Ребята из ВВС только что прислали сообщение. На горизонте чисто, сегодня ничего не будет.
— Как я и подозревала.
— Дело не только в погоде. По словам командира, вонючие боши слишком увлечены походом на Москву, чтобы возиться с нами.
— Ну и глупо. — Перси осмотрела свою сигарету. — Зима наступает быстрее, чем они.
— Полагаю, ты все равно собираешься болтаться поблизости и путаться у нас под ногами — мало ли, фрицы неожиданно скинут рядом бомбу!
— Была такая мысль. — Перси засунула сигарету в карман и перекинула сумку через плечо. — Но я передумала. Сегодня даже вторжение не заставит меня остаться.
Дот широко распахнула глаза.
— Что так? Какой-нибудь красавчик пригласил тебя на танцы?
— Увы, нет; но событие все равно хорошее.
— Какое же?
Подъехал автобус, и Перси пришлось перекрикивать рев мотора, забираясь в салон.
— Сегодня вечером приезжает моя младшая сестра.
Перси не больше других любила войну — тем более, что у нее было множество возможностей лицезреть ее ужасы, — и потому никогда и ни за что не говорила вслух о странном зернышке разочарования, которое зрело у нее глубоко внутри с тех пор, как ночные налеты прекратились. Она понимала совершенную нелепость ностальгии по временам смертельной опасности и разрушений; любые чувства, кроме осторожного оптимизма, были чертовски близки к кощунству, и все же нездоровая ярость мешала ей уснуть в последние месяцы, а уши настороженно прислушивались к тихим ночным небесам.
Если Перси чем и гордилась, так это своей способностью проявлять прагматизм во всем… Господу известно, кто-то ведь должен… вот почему она решила Докопаться До Сути Происходящего. Найти способ остановить маленькие часы, которые угрожающе тикали в ее груди, не имея возможности пробить время. Несколько недель, старательно скрывая признаки внутреннего беспокойства, Перси оценивала ситуацию, наблюдая за своими ощущениями с разных углов, пока наконец не пришла к выводу, что, вне всяких сомнений, отчасти лишилась рассудка.
Этого следовало ожидать; безумие было чем-то вроде фамильного наследия, наравне с художественными способностями и длинными руками и ногами. Перси надеялась его избежать, но не удалось. Гены взяли свое. И если честно, разве она не подозревала, что ее собственное помешательство — вопрос времени?
Конечно, это папа во всем виноват, в особенности страшные истории, которые он рассказывал в ту пору, когда они были такими маленькими, что он легко подхватывал их на руки, такими доверчивыми, что охотно сворачивались в клубочек на его широких теплых коленях. Истории из прошлого семьи, о клочке земли, который стал Майлдерхерстом, который голодал и процветал, взлетал и падал в течение столетий, страдал от наводнений, возделывался и служил притчей во языцех. О зданиях, которые сгорели и были восстановлены заново, сгнили и были разграблены, вызывали трепет и были забыты. О людях, которые еще до их рождения называли замок домом, о периодах завоеваний и очищений, которые слоями застелили почву Англии и полы их собственного любимого дома.
История в устах искусного рассказчика — несомненно, могущественная сила, и все лето после отъезда папы на Первую мировую, когда Перси было восемь или девять лет, ей снились яркие сны о захватчиках, лавиной катящихся к их дому. Она заставляла Саффи, и та помогала ей строить форты на деревьях Кардаркерского леса, запасать оружие и отсекать головы молодым деревцам, которые вызывали ее недовольство. Тренироваться, чтобы быть готовыми, когда настанет их время исполнить свой долг, защитить замок и его земли от нахлынувших орд…
Автобус, громыхая, завернул за угол, и Перси закатила глаза, глядя на свое отражение. Конечно, это глупо. Девические фантазии — одно, но настроение взрослой женщины не должно подчиняться их отголоскам. Это действительно очень печально. Она с раздражением фыркнула и повернулась спиной к отражению.
Поездка заняла немало времени, намного больше обычного, такими темпами хорошо бы поспеть домой к десерту, что бы он собой ни представлял. Грозовые облака копились, темнота угрожала обрушиться в любое мгновение, и автобус, лишенный мало-мальски порядочных фар, жался к обочине и был наготове. Она взглянула на часы: уже половина пятого. Юнипер должна приехать в половине седьмого, молодой человек — в семь, а Перси обещала вернуться к четырем. Несомненно, парень из мер противовоздушной обороны был в своем праве, когда остановил автобус для случайной проверки, но именно сегодня вечером у нее были дела поважнее. Например, обеспечить трезвый подход к приготовлениям в Майлдерхерсте.
Какими только трудами не нагрузила себя Саффи в течение дня! Добра не жди — решила Перси. Добра не жди, это точно. Никто не хлопочет по дому так охотно, как Саффи, и когда Юнипер сообщила, что пригласила загадочного гостя, не осталось ни малейшего шанса, что Событие, как его позже назовут, избегнет пристального внимания Серафины Блайт. В какой-то момент даже предлагалось распаковать оставшиеся от бабушки канцелярские принадлежности «Корокейшн» и надписать карточки для рассадки за столом, однако Перси возразила, что для компании из четырех человек, трое из которых — сестры, подобные старания совершенно излишни.
По ее плечу постучали, и Перси осознала, что маленькая старушка рядом с ней протягивает открытую жестянку и предлагает запустить руку внутрь.
— Мой личный рецепт, — промолвила старушка чистым, пронзительным голосом. — Почти без масла, но в целом очень даже неплохо, хотя нахваливать саму себя неприлично.
— О! — откликнулась Перси. — Нет. Спасибо. Я не могу. Оставьте себе.
— Не стесняйтесь.
Леди погремела жестянкой под носом у Перси, одобрительно кивая при виде ее формы.
— Ну хорошо.
Перси выбрала печенье и откусила кусочек.
— Очень вкусно, — подтвердила она, молча оплакивая старые добрые деньки, когда масло было в изобилии.
— Так вы работаете в корпусе медсестер?
— Вожу машину скорой помощи. Во время бомбежек, естественно. В последнее время — все больше намываю.
— Уверена, что вы найдете, куда приложить усилия. Вас, молодежь, не остановишь. — В глазах старушки забрезжила идея, отчего они широко распахнулись. — Ну конечно, вы должны войти в один из швейных кружков! Моя внучка трудится в «Строчащих Сьюзен» у нас в Крэнбруке, и эти девочки делают большое дело, уж поверьте.
Перси была вынуждена согласиться, что идея неплоха, если отбросить вздор насчет иголки и нитки. Возможно, ей следует направить энергию в новое русло: поступить шофером к правительственному чиновнику, научиться обезвреживать бомбы или водить самолет, стать советником по сбору утильсырья. Что угодно. Возможно, тогда она немного успокоится. Перси против воли начала подозревать, что Саффи была права все эти годы: она ремонтник. Лишенная инстинкта созидания, но склонная чинить, она была счастлива лишь тогда, когда искусно латала дыры. Какая невыносимо унылая мысль!
Ознакомительная версия.
