Ознакомительная версия.
— Так. Сусовет начинается.
Сперва долго выбирали секретаря, потом долго обсуждали проблему какого-то ремонта на шестом этаже, потом за что-то студсовет ругала кастелянша, потом решали, выгонять или не выгонять какого-то вахтера, потом давали взбучку жильцам какой-то комнаты за то, что у них ночевали левые гости. Отличнику все это казалось глупым и совершенно ненужным. Он прислонился к стене и закрыл глаза. Ему было все равно.
В читалке собралось человек двадцать. Леля и Нелли сидели на задней парте, шептались, а однажды даже послышался их смех. Отличник сел за парту перед ними, а перед Отличником вдвоем расположились Игорь и Ванька. Ванька положил голову на столешницу и страдальчески дремал. Игорь безучастно смотрел в окно. Их вопрос должен был обсуждаться последним.
Наконец минут через сорок Гапонов объявил: — Итак, у нас в повеске дня остался послений вопрос, по которому высупит Ольга Василевна.
Сложив листочек с повесткой, он сел за первую парту. Ботова поднялась, развернулась лицом к зрителям, одернула на животе олимпийку и тихим, вкрадчивым голосом школьной учительницы начала:
— Итак, товарищи, вы все знаете, что произошло в нашем с вами общежитии сегодня утром. Случай, конечно, из ряда вон выходящий. Просто ни в какие рамки не лезет.
Студсовет, тихо беседовавший во время прочих вопросов, умолк. Замолчали и Леля с Нелли. Игорь вдруг придвинулся к Ваньке и стал что-то быстро говорить ему на ухо.
— Так, вон там я попрошу тишину, — кивая на Игоря, сказала Ботова и немного подождала. — Я думаю, что все мы — и вы, и я — тоже виноваты в этом. — Она требовательно оглядела студсовет. — Значит, что-то недосмотрели, где-то что-то упустили в своей работе. — Ноты самобичевания в ее голосе усугубились почти до угрозы. — Плохо, значит, следим за своими обязанностями.
Никто ей не отвечал, и она потеряла почву.
— Всем нам, конечно, очень тяжело. Но дело серьезное, человек погиб, и спускать все это на тормозах нам нельзя. Надо все обсудить и прийти к выводам, что же нам дальше делать. Потом спросят нас: какие приняли меры? И что отвечать будем?
Даже Гапонов, желающий поддержать комендантшу и с виноватым видом качающий головой, не находил способа вклиниться в ее резиновые фразы с чем-то конкретным, а потому молчал.
Ботва предприняла новую попытку выбраться из ораторского тупика:
— Нельзя отмалчиваться, товарищи, когда дело такое серьезное. Ведь с каждым может случиться. Где-то мы с вами недоглядели, проворонили… Не все у нас хорошо, недостатков очень много: нарушение режима, правил поведения, пьянство, грязь… Дисциплины никакой нет… Вот только что, прямо перед студсоветом, опять драка была. Объясни мне, Каминский, что это за новости?
Студсовет зашевелился, переводя дух. Из абстрактных высот морализаторства Ботва выкарабкалась к земле и победно глядела на Игоря. Игорь с невозмутимым и в то же время наглым видом недоуменно пожал плечами.
— Не знаешь?! — возмущенно воскликнула комендантша. — Да куда ж это годится! Вам-то сейчас сидеть надо тише воды, ниже травы!..
— А почему это именно нам? — неожиданно удивилась Леля, не подозревающая о тонкой паутине лжи, которая уже опутала самоубийство.
Этот ее вопрос наконец-то разрушил все преграды на пути неумелой тактики комендантши, выводя разговор именно в ту колею, в которую Ботва с таким трудом втискивала кривую телегу своего красноречия.
— Да как же почему вам!.. — наклоняясь вперед, закричала она. — Из-за вас же все и стряслось-то! Как вы не понимаете! Человек погиб, человек, а до вас все еще дойти не может!..
Отличник бесчувственно подумал, что комендантша говорит все это совершенно искренне, хотя и отлично знает правду. Это не было фарсом, но и сочетаться тоже не могло. «Это просто идиотизм, — понял Отличник. — Идиот, как гений, способен на все. Впрочем, подавляющее большинство всех убеждений и поступков людей на земле объяснить можно только идиотизмом, а примеры гениальности легко счесть по пальцам. Вот и вся разница».
— А чем они виноваты? — спросила какая-то девушка.
— Да у них вечно шум, крики, ор, песни, всегда гости, пьянка!.. — с жаром принялась объяснять комендантша. — Кого угодно до припадка довести могут! Вот и довели девчонку! А вчера все один к одному сошлось и последняя чаша терпения лопнула!
— А что они вчера сделали? — опять спросил тот же голос.
— Что сделали?.. — Ботова помедлила, словно стеснялась рассказывать. — Ну, начать надо с того, что один из них, этот… как его… ну, вон сидит, украл у меня вчера ключ от крыши.
— Как украл? — изумленно переспросили с нескольких сторон.
— Да вот так! — торжествующе крикнула Ботова, будто восхищалась феноменальными воровскими способностями Отличника. — Украл, когда я замок привешивала! Я специально вчера крышу заперла, как сердцем чуяла! А он пьяный-то поперся на крышу ночью — трезвому небось и в голову бы не пришло — и обратно не закрыл, вот она и выскочила! Все пятеро вчера вечером они пьянствовали, а ночью этого в коридор вытурили, а сами по комнатам закрылись, сами понимаете для чего!..
— Ты мне свечку, что ли, держала? — не поднимая со стола головы, громко спросил Ванька. — Твое-то какое собачье дело?
Ботова обомлела. Студсовет загомонил. Леля и Нелли сидели ошарашенные, ничего не понимая, а Игорь нервно побледнел. Отличнику было все равно, он не открывал глаз. Гапонов выбрался со своего места и встал рядом с комендантшей.
— Короче, — сказал он, глядя в пол и переминаясь с ноги на ногу, словно ему жала обувь. — Еси еще раз от кого усышу в таком духе, — он помедлил для внятности угрозы, — вышибу осюда. Ясно? — Он долго глядел на Ваньку, но Ванька лежал на парте и не шевелился. — И нечего тут рассусоливать, — так же веско продолжил Гапонов. — Ситуация сем понятна. Доведение до самоубисва. Надо ринимать решение. Какие ваши редложения, Ольга Василевна?
— Какие у меня могут быть предложения? — делано недоуменно сказала она. — Как у коменданта, только одно: выселение.
— Всех, что ли? — спросил кто-то из-за парт.
— А кого вы хотите оставить? — развела руками Ботова. — У этого — воровство, у этих — разврат, у Каминского драка, а про Симакова и говорить нечего: он от алкоголизма уже спился давно! Какие тут поблажки? Да если и оставить кого, он тут же остальных нелегальщиками к себе пустит, и мы с вами со своими решениями в дураках останемся! Нет, с такими можно только так: выселить всех.
— Давайте голосовать, — подвел итог Гапонов. — Кто за выселение? Кто против? Кто воздержаса?
Над макушками студсовета медленно, вразнобой поднимались руки, как кресты на кладбище.
— Итак, веси венадцатая и веси четырнадцатая выселяюса, — объявил Гапонов. — Завтра к венадцати часам ня комнаты чтоб были свобоны. Все. — Он наклонился к секретарю. — Крылов, потом перепиши ротокол, чтоб без ошибок было, когда проверять станут.
Весь вечер Отличник молча и угрюмо собирал чемодан, а потом сразу лег спать. Игорь ничего не делал, сидел на своей койке и курил, сбрасывая пепел себе под ноги. Нелли и Леля заперлись в своей комнате и никого не пускали. Ванька сказам: «Был бы повод, а где выпить — найдется…» — и исчез. Пьяного вдрабадан, его ночью принес Вадик Стрельченко и ссыпал на кровать.
Когда Отличник проснулся, стояло ясное утро, но Отличник чувствовал себя таким же усталым и больным, как вчера. Ванька дрых. Игорь курил в той же позе, будто просидел так всю ночь, только теперь на столе громоздились две его плотно набитые спортивные сумки. Отличник ничего не сказал и пошел в умывалку.
Он умывался над грязной раковиной, в которой застрял обмылок, похожий на непереваренный кусок пищи, извлеченный из желудка. Отличник мрачно думал, куда же ему теперь пойти, где жить, где провести хотя бы ближайшую ночь. Он не вспомнил ни об одном приятеле из общаги, у которого можно попроситься на ночлег. Голосование на студсовете и выселение словно отсекли от него все дружеские связи, и все люди вмиг стали чужими, мир опустел. Неожиданное одиночество еще не успело начать мучить Отличника, как после ампутации еще некоторое время действует анестезия. Ему было больно лишь оттого, что разваливается старая жизнь. Какой будет новая — его еще не волновало. Он механически размышлял, как оставит вещи в камере хранения на вокзале, как будет просить поселить его в гостинице, если, конечно, там найдутся места и если его вообще туда пустят с общажной пропиской, как пойдет ночевать обратно на вокзал, когда ничего не получится. Завтрашний день отделялся от Отличника таким валом неразрешимых проблем, что думать о нем Отличнику казалось еще столь же несвоевременным, как планировать то, чем он будет заниматься на пенсии. Утираясь полотенцем, он вернулся в комнату и сел на свою койку, рассчитывая лежать здесь до тех пор, пока за ним не придут, чтобы выбросить на улицу.
Ознакомительная версия.
