— Ну ты чего?! — закричала она. — Безрукий или как? Пашок кинулся собирать консервные банки и яблоки, раскатившиеся по полу. Ирина покачала головой и поплелась в ванную мыть руки. Настроение окончательно испортилось. Давно бы нашел себе москвичку с хатой, заделал бы ей маленького и… жил бы себе припеваючи… Чемодан без ручки, а не мужик.
— Так как насчет денег? — Б ванную просунулась седая голова.
— Совсем спятил? — вскинулась на него Ирина. — Дай мне в себя-то прийти!
— Дык это… — начал было дед, но закончить ему не дал Пашок. Подлетев к старику, он развернул его за щуплые плечи и выплюнул прямо в морщинистую харю:
— Задолбал уж совсем! Завтра отдам! Ты чё, русского языка не понимаешь?
Съежившись, дед поплелся на кухню.
— Полотенце в этом доме есть? — недовольно спросила Ирина.
— На вот. — Пашок стянул со змеевика махровую бурую тряпку и протянул ей.
— Это что? — Она брезгливо спрятала руки за спину.
— Полотенце. — Братец по-детски улыбнулся.
— Горе ты мое, луковое… — Ирина ткнулась ему в плечо, — пошли уже. На днях куплю тебе полотенец и чего там еще тебе нужно…
— Да ничего, Ир. — Он неловко погладил ее по спине. — У меня всего полно.
Полно у него, ага! Мать ушла, не оставив им ничего, кроме дома. А дом — так себе, сарай деревенский. Отчим-урод пропьет его и сгинет… История известная. В голове замелькали обрывки горестных картинок.
— Пошли лучше пожрем, а? — Пашок вытолкал ее в коридор, запер дверь в ванную на облезлый крючок и погасил свет. — С утра маковой росинки во рту не было.
— Я вот в милицию заявлю на вас, дождетесь! — просипел на кухне старик, гремя посудой. — Ворье! Света мне нажег на две тыщи. Это куда годится?
— Хватит гавкать, — проорал Пашок, повертев пальцем у виска, — а то действительно съеду с твоей помойки. — И, уже обращаясь к Ирине, добавил: — Вот дебил.
— Доиграешься, выкинет он тебя отсюда, — поджала она губы.
— Не выгонит. Проходи. — Братец распахнул дверь в свою комнату и поклонился, изображая фокусника.
— Копперфильд хренов. — Ирина уселась на вытертое до поролона колченогое кресло.
Комнатенка страх какая убогая и грязная, да еще запах этот… Она встала и открыла форточку.
— Ну ты чего! — запротестовал Пашок. — Не май месяц. Закрой!
— Вонища тут у тебя, — она скривилась, — будто кто-то гороха обожрался.
— Закрой, говорю! — Братец шумно втянул в себя воздух. — Не нравится — не дыши!
Он открыл шкаф и, достав флакон дешевой туалетной воды, брызнул несколько раз во все стороны.
— Ты что делаешь, придурок?! Думаешь, так меньше вонять будет?
— Брось ты свои барские замашки, Ирка, не в замке росли.
Спорить с ним было бесполезно. Ирина сердито покачала головой и огляделась. На батарее сохли три разноцветных носка, в углу валялся чемодан, перевязанный скотчем, зато на кровати, прямо на подушке, красовался раскрытый ноутбук. Она перевела взгляд на старый заляпанный компьютер и открыла рот, чтобы возмутиться, — значит, она ему жрать тащит, деньги, а он компьютеры коллекционирует…
Пашок, перехватив ее взгляд, хихикнул:
— Ноут на работе забрал. Наташка отдала.
— Какая Наташка? — Ирина нахмурилась. — Вот еще новости!
— Да Натаха, я тебе рассказывал. И жнец наш, и швец, и на дуде игрец, — рассмеялся братец, выкладывая продукты на подоконник.
— Интересно, на какой дуде она у вас в морге дудит?
— Ну хватит, Иринка! Садись лучше чай пить, — миролюбиво улыбнулся братец.
Она уселась за стол и подперла голову рукой. Ноги гудели аж до самых коленок. Еще бы, целый день шляться на каблуках по длинным больничным коридорам, шутка ли. Ее раздражало всё: напускная простота братца, придурочный старик, убожество, хлам, рассованный по всем углам. На столе этом гребаном чего только нет: сломанные авторучки, мышка, спутанный комок проводов, панель от мобильника, мелкие детальки неизвестного происхождения, рассыпанный «Доширак» и пустая пачка «Явы», на которой выведено черным маркером имя «Маргарита».
Ирина вздохнула, взяла висевшую на стуле тряпку и стала собирать весь этот хлам в пустой пакет из-под продуктов. Пашок тут же подскочил к ней и, выхватив ветошь, вскинулся, будто сестра совершила преступление века:
— Ну ты чё делаешь, а? Это ж моя футболка!
— Да? А я думала, тряпка. — Ирина укоризненно покачала головой. — Смотри, какой свинарник развел.
Она сходила на кухню, нашла нечто похожее на полотенце, вернулась и принялась усиленно тереть столешницу. В глазах закипали слезы. Разве о такой жизни ей мечталось? Ухаживает за братцем, а благодарности ноль. Должна же быть хоть какая-то справедливость…
Рука случайно задела компьютерную мышку, и темный экран мгновенно ожил изображением большеглазой красотки.
— Вот те на! Здрасте, я Настя… — Ирина со злостью бросила полотенце в угол. — По сайтам знакомств шляешься?
— Не, — улыбнулся Пашок, выкладывая на стол чашки, доску и нож. — Это с форума девочка. Красивая, да?
— Ой, можно подумать, это ее фотка, — возразила Ирина, нарезая колбасу толстыми ломтями, — повыставляют силиконовых краль с порносайтов и радуются. Наливай чай и садись уже.
— Говорю тебе, это ее фотка. Я с ней переписывался в комментариях, и фоток у нее на странице полно. Кажется, она художник или что-то в этом роде. Смотри!
— А ну, покажь. — Ирина отпила горячего чаю и зажмурилась. — Откуда она?
— С Москвы.
— Из Москвы, грамотей!
— Да какая разница? — Пашок пошуршал мышкой, и на экране появилось еще несколько фотографий.
— Ничего себе такая!
— Ага… Симпотная, правда? — Братец скалился во весь рот, словно хвалился своей невестой.
— Не про тебя она, — заключила Ирина, откусывая бутерброд.
— Это еще почему?
— А потому. Институт бросил? На фига ты ей такой сдался?
— Это все временно, Ир, ты ж знаешь, сколько я работаю!
— И что толку? А я помню времена, когда ты мечтал вырваться в столицу, стать врачом! Эх ты, недотепа. — Она взялась за второй бутерброд.
— И чё? Думаешь, не стану?
— Если бы хотел, так учился бы! — Ирина укоризненно вздохнула. — Кто-то квартиру купить хотел, машину… И что? Мало что институт бросил, так еще такую должность потерял!
— Это какую же? Завхоза? — вскинулся Пашок, округляя глаза. — Распределителя туалетной бумаги и простыней?.. Тоже мне, должность Мойдодыра…
— А хоть бы и Мойдодыр… Чистая работа, и опять же полклиники от тебя зависит. Ну тебя! — Ирина махнула рукой.
— Ладно, хватит, чего ты опять завелась? Все у меня будет. Есть более легкие пути.
— Да-а? И какие же? Научи! А то мне богатеньких дедушек надоело развлекать в нашей больничке. — Она открыла коробку с пирожными и выбрала подрумяненный творожник, обсыпанный ореховой крошкой.
— Ты бы видела, как на меня в Интернете бабы вешаются. Это что-то! Глупо не воспользоваться… Погоди-ка…
Смешно вытянув шею, братец прислушался, потом ринулся к двери и резко открыл ее. На пороге мялся дедок.
— Чё, опять подслушиваешь? Давай я тебе вместо квартплаты слуховой аппарат куплю, а?
— Я это… челюсть уронил, — прошамкал старик.
— Нашел?
— Нашел… — Дед ловко закинул протез в рот и вздохнул.
— Вот и лады, будет чем жевать… Погоди-ка. — Пашок метнулся к столу, схватил пару бутербродов, сунул их старику и закрыл дверь.
— Вот жизнь — пенсию за неделю пропьет, а потом по помойкам лазает.
Ирина доела пирожное и взялась за яблоко.
— Не нравятся мне твои мысли, братец…
— Ой, только не надо меня лечить! Сначала на себя посмотри.
— А чё мне на себя смотреть? Умница, красавица… — Ирина кокетливо повела плечиком.
— Ладно, умница, чего там дома? Звонила?
— Пьет отчим. Мамку запивает. Съездил бы… — Она горестно покачала головой и уставилась на экран. С монитора зазывно улыбалась холеная красавица. У таких ни забот, ни хлопот, и плевать они хотели на весь мир.
Сука, зло подумала Ирина.
Внезапно в мозгу блеснула мысль. Криво усмехнувшись, она взглянула на братца:
— Паш, а ну, если говоришь, что бабы на тебя вешаются, можешь сделаешь так, чтобы вот эта в тебя влюбилась? Слабо?
— Да ну, — Пашок посыпал солью горбушку бородинского и отправил ее в рот, — с ума сошла!
— Ну, как хочешь. А то уж я подумала, что ты у меня супергерой. Хотела сто баксов поставить.
Пашок удивился настолько, что поперхнулся и, вскочив, закружился по комнате.
— Иди, по спине хлопну, волчок!
Откашлявшись, он уточнил:
— Ты чё, Ир, серьезно про сто баксов?
— Ну да! А что тут такого? Я, кстати, тебе деньги за хату принесла, но эти ты мне вернешь с получки, а сотку зеленых заработаешь, если эту породистую су… лошадку влюбишь в себя. Пойдет?
