В романе «Обед в ресторане „Тоска по дому“», казалось бы, нет широких социальных обобщений. Однако жизнь и быт сегодняшней Америки даны Энн Тайлер с почти документальной точностью и жестокостью. Условия жизни и духовный мир рядовых американцев впечатляют тем сильнее, что никак не подчеркиваются автором, а свободно вплетаются в неторопливое повествование, побуждая нас к собственным выводам.
Вот чему учит сына Бек Тулл (еще до своего ухода из семьи): «Никогда не доверяй людям, которые начинают фразу со слов откровенно говоря… Если хочешь что-нибудь продать, никогда не смотри покупателю прямо в глаза… Мы можем рассчитывать только на себя…»
Это заповеди человека, желающего чего-то достичь в американском обществе. И хотя Коди Тулл будет вспоминать наставления отца с иронией, он окажется вполне способным учеником… Как кошмар проходит в жизни Эзры война США в Корее, беспрестанно беспокоящая его воображение… Вскользь упоминается женщина, у которой сын подорвался на мине за тысячи километров от родного дома…
Но, пожалуй, более всего впечатляет тема, составляющая важнейшее звено в цепи мироощущения автора, — тема невозможности человека показать свое лицо. Ведь на человеческом лице, если оно искренне, читается все — и радости, и печали. И не дай бог, люди узнают, что у тебя что-то не в порядке. Америка не любит неудачников. Пожалуй, в этом заключается причина и властного, мучающего себя и других характера Перл Тулл, и вызывающей агрессивности Коди, и отчаянного стремления Дженни выйти замуж. Только бы не хуже, чем у других. Не важно, кем ты являешься на самом деле и что из себя представляешь, важно — кто ты в глазах общества. И потому — прочь угрызения совести, нерешительность, раскаяние! Побеждает сильнейший!
Незадолго до своей смерти Перл почти совсем теряет зрение. И часто просит Эзру почитать вслух записи в ее дневнике. Записям этим почти три четверти века. День за днем читает Эзра о ныне кажущихся ничтожными, а в свое время таких важных событиях: «Ездила с Алисой в город. В магазине у мистера Солтера взвесилась на новых весах…», «Купила десять ярдов полушерстяной ткани пурпурного цвета…», «Сварила шоколадное бланманже для нашего кружка литературы и искусства…», «Еще раз взвесилась в магазине мистера Солтера…» — и ничто не отражается на лице Перл. Ни радость, ни осуждение, ни печаль. Но вот одна запись привлекает ее внимание.
«— „Сегодня рано утром, — прочел он вслух, — пошла за дом полоть огород. Стояла на коленях на земле возле конюшни, в грязном фартуке, пот струился по спине. Я вытерла лицо рукавом, потянулась за совком и вдруг подумала: ей-богу, сейчас я совершенно счастлива“.
Мать перестала качаться, замерла.
— „…из окна дома Бедлоу слышались звуки фортепиано, девочка разучивала гаммы… навозная муха жужжала в траве, и я поняла, что стою на прелестной маленькой зеленой планете. Не знаю, что меня ожидает, но у меня была эта минута. И она принадлежит мне…“ — На этом запись обрывалась. Эзра умолк.
— Спасибо, сынок, — поблагодарила мать. — Не надо больше читать».
Энн Тайлер — блестящий мастер художественной детали. Лейтмотив одиночества героев романа выразительно передается и через окружающую их обстановку — приходящие в упадок города, разрушающиеся вокзалы, однообразный городской пейзаж — и через судьбы второстепенных персонажей (друга Эзры Джосайи, миссис Скарлатти, посетителей ресторана). Большинство людей в романе одиноки, неприкаянны, несчастливы.
При всем этом «Обед в ресторане „Тоска по дому“» нельзя назвать произведением пессимистичным, безысходным. Автор избегает легких решений судеб, «хеппи-энда», однако наполняет роман верой в общность людей, в возможность человека проявить в своей жизни лучшие черты, которыми одарила его природа, существовать счастливо и свободно. С большой теплотой выписаны характеры Люка — сына Коди и Рут, — детей Джо и Дженни. Пусть они будут лучше своих родителей! Пусть жизнь улыбнется им шире!
Советскому читателю известен роман Энн Тайлер «Блага земные», а вошла Тайлер (род. в 1941 г.) в американскую литературу в 60-е годы (первый роман «Если утро когда-нибудь настанет» вышел в 1964 году), после окончания университета, на волне «молодежного романа» — волне произведений о молодом поколении Америки, созданных молодыми же писателями. Кризис представления о «великой и справедливой Америке», бушевавший в то время в связи с войной во Вьетнаме, а позднее с Уотергейтом, нашел отражение в творчестве Энн Тайлер. Все ее произведения (девять романов, многочисленные рассказы) посвящены теме гуманных отношений между людьми.
Роман «Обед в ресторане „Тоска по дому“» отмечен в США рядом литературных премий. Надеемся, что советский читатель прочтет его с интересом.
В. Розов
Энн Тайлер
Обед в ресторане «Тоска по дому»
Незадолго до конца странная мысль пришла в голову Перл Тулл. Губы ее дрогнули, дыхание участилось, и сын, сидевший рядом, наклонился к ней.
— Вам бы надо… — прошептала она. — Вам бы надо было завести…
Вам бы надо было завести еще одну мать — вот что она имела в виду, — так же как мы завели еще детей, когда наш единственный ребенок едва не умер. Ее первенцем был Коди. Не Эзра, который сейчас сидел рядом, а Коди, шалун и непоседа, трудный мальчик, их поздний ребенок. Они с мужем решили: хватит одного. И вот Коди заболел крупом. В 1931 году болезнь эта считалась очень опасной. Перл совсем потеряла голову. Повесила над детской кроваткой байковую простыню. Поставила на горячую плиту сковородки, кастрюли, ведра с водой. Собирала под простыней пар. Мальчик дышал прерывисто и тяжело — казалось, что-то тащат сквозь утрамбованный песок. У него был сильный жар. Волосы прилипли к вискам. К утру он заснул. Перл уронила голову на грудь и уснула в кресле-качалке, так и не выпустив из рук металлическую перекладину кроватки. Бек был в отъезде — он вернулся домой, когда самое страшное осталось позади; Коди уже ковылял по комнате, правда, еще хлюпал носом и слегка покашливал, но Бек и внимания на это не обратил.
— Я хочу еще детей, — объявила ему Перл.
Он воспринял ее слова с удивлением, но не без удовольствия. Напомнил, как она говорила, что слышать не может о еще одних родах.
— Я хочу еще детей, — повторила она, потому что во время болезни сына с ужасом думала: если Коди умрет, что у нее останется? Маленький, взятый в аренду домик, обставленный тщательно, с любовью, детская с картинками из сказок и, конечно, Бек. Но Бек вечно занят в корпорации «Таннер», чаще в разъездах, чем дома. И даже дома у него только и разговоров что о работе: кто преуспевает, кто разоряется, кто распускает сплетни за его спиной и возможно ли продвижение по службе в столь трудные времена. — Не понимаю, — сказала Перл, — как это я могла решить, что нам достаточно одного ребенка.
Однако все оказалось не так просто, как она думала. Вторым был Эзра — такой милый и неуклюжий, что сердце разрывалось глядеть на него. Теперь она жила в еще бо́льшем страхе. Лучше было бы остановиться на Коди. Но и появление Эзры не стало ей уроком. После Эзры родилась Дженни, девочка, — какое удовольствие наряжать ее, причесывать то так, то эдак. Иметь девочку — роскошь, думала Перл, а все же не могла отказаться и от Дженни. И теперь жила в постоянном страхе потерять не одного, а троих. И все-таки, считала Перл, мысль была неплохая: иметь «запасных» детей, подобно тому как покупают запасные шины или к каждой новой паре чулок бесплатно добавляют третий, запасной.
— Вам бы надо было позаботиться о запасной матери, Эзра, — сказала она. А может, только хотела сказать. — Вы такие неприспособленные. — Но, видно, не сумела произнести ни слова, так как услышала, что сын снова откинулся в кресле и перевернул журнальную страницу.
Весной 1975 года, более четырех лет назад, она стала терять зрение и с тех пор ни разу отчетливо не видела Эзру. Все расплывалось перед глазами, и Перл пошла к врачу выписать очки. Тот сказал, все дело в сосудах. Как-никак ел уже за восемьдесят. Но врач не сомневался, что дело поправимое. Он послал ее к другому окулисту, тот — еще к кому-то… В конце концов они пришли к выводу, что помочь ей ничем нельзя. Необратимые возрастные изменения.
— Ну и развалина же я стала, — сказала она детям, — видно, зажилась на этом свете. — И усмехнулась.
Положа руку на сердце, ей трудно было поверить в неотвратимость беды. Сначала она испугалась, потом примирилась. Храбро отшучиваясь, твердо решила гнать от себя мрачные мысли. Просто слышать о них не желала, и точка. Она всегда была волевой женщиной. Однажды, когда Бек был в очередной поездке, она два дня ходила со сломанной рукой, пока он не вернулся и не взял на себя заботу о детях. Это случилось вскоре после очередного их переезда, когда Бека опять перевели на другую работу. В чужом городе ей не к кому было обратиться за помощью. Вот и теперь, много лет спустя, она не стала принимать никаких лекарств, даже аспирина, ни у кого не искала сочувствия, ни о чем не расспрашивала.
