— Благодарю, — Абу-л-Хасан взял со стола финик и положил в рот, — а здесь что — вода?
— В этом кувшине вино, а в этом — вода.
— Вы пьете вино, — удивился чиновник, — но Мухаммад запретил вино.
Начальник полиции улыбнулся и стал разливать по чашам напитки, чиновнику — воды, себе — вина.
«Глупец, — подумал дабир, — при мне мог бы не пить».
Казалось, что сахиб аш-шурта ведет себя неразумно, но только казалось, так как начальник делал это сознательно. Пусть там наверху знают о подобных недостатках начальника полиции, главное чтобы они не сомневались в его честности и преданности. Даже еще и лучше, чтобы знали, ибо люди так устроены — за безупречным поведением всегда подозревают подвох и наоборот.
— Исмаилиты считают, что поскольку их имам[17] непогрешим, значит питье вина ему дозволено, — сказал Ахмад Башир, поднося к губам чашку с вином, — а я говорю, что в таком случае, правоверный мусульманин еще менее грешен в питье вина, чем имам еретиков.
— Да, — нерешительно сказал чиновник из Багдада, — может быть, тогда и мне вина.
Сахиб аш-шурта взял чашку, выплеснул воду на стену и налил в нее вина.
— Благодарю, — Абу-л-Хасан выпил вино и положил в рот еще один финик.
— Со дня на день он должен появиться в вашем городе, — сказал Абу-л-Хасан.
— Кто?
— Махди, которого ждут.
— Я не ослышался, повторите, пожалуйста.
— Человек, который назвался махди, должен появиться в Сиджильмасе, а может быть, он уже здесь. Его зовут Убайдаллах, он числит себя в потомках седьмого исмаилитского имама Мухаммада Исмаила алида, но на самом деле это авантюрист и самозванец. Это он возглавил восстание в Сирии, а когда увидел, что дела плохи, предал всех и бежал в Египет. Родня его перебита, но самого схватить не удалось.
— Почему вы думаете, что он должен появиться здесь?
— В Египте он ушел от меня. Путь его лежит на запад, а караванная тропа в Гану лежит через Сиджильмасу.
— Я приму все меры, — сказал Сахиб аш-шурта, — есть какие-либо описания его внешности?
— Он передвигается под видом купца. Как он выглядит, мы не знаем, должно полагаться на чутье ваших ищеек. Возьмите под наблюдение все караван-сараи города, городские ворота, чтобы ни одна мышь не могла войти в город, а тем более выйти без нашего ведома. Ежедневно списки всех прибывших за вашей подписью ко мне.
— Все будет сделано, — сказал сахиб аш-шурта.
— Но это еще не все. Все-таки мы не знаем, как он выглядит. Мы упустили его в Сирии, мы упустили его в Египте, можем упустить и здесь, а, значит, мы должны внедрить своего человека в секту ас-сабийя. Вы знаете, что они еще называют себя ас-сабийя?
Сахиб аш-шурта кивнул головой.
— Я подберу шустрого агента.
— Нет, он не должен быть полицейским. Нужен человек из местных, пользующийся уважением или хотя бы человек с чистой репутацией.
— Уважаемый человек вряд ли станет рисковать своим положением.
— Значит, нужно найти такого, у кого не будет другого выхода.
— Я подумаю, — пообещал сахиб аш-шурта.
— Может быть, еще вина? — предложил он.
Абу-л-Хасан кивнул в знак согласия. Ахмад Башир налил в чашки вино.
Чиновник из Багдада выпил и сказал:
— Я остановился в кайсаре[18] на центральной площади. Как мы будем держать связь? Сюда я приходить больше не буду, в кайсаре тоже не следует встречаться. Я хочу пока сохранить свою миссию в тайне.
— Может быть, в мечети на дневной молитве? — предложил начальник полиции.
Дабир кивнул в знак согласия.
— А если что-то понадобится срочно, — продолжал Ахмад Башир, — возле рынка есть мастерская красильщика, ее держит Бургин. Это мой агент.
* * *
После ухода катиба сахиб аш-шурта прошел к себе в кабинет и, кликнув гулама, приказал позвать дежурного. Тот явился, прихватив с собой на всякий случай вчерашнюю сводку происшествий по городу.
— Это что? — рассеянно спросил Ахмад Башир, мысли его ушли с посетителем.
— Сводка происшествий.
— Сегодняшняя?
— Вчерашняя, раис, сегодняшний день еще не кончился.
— Зачем же ты мне суешь вчерашнюю?
— Вы ее не смотрели, раис.
Сахиб аш-шурта бегло просмотрел сводку, вернул мухтасибу и сказал:
— Доставь мне список заключенных, сидящих в тюрьме.
— Когда?
— Что когда?
— Когда доставить?
— Срочно.
— Слушаюсь и повинуюсь, раис. Еще будут указания?
— Приведи мне толкового богослова, только мутаккалим[19] мне не нужен, грамотного приведи, — начальник посмотрел на Бахтияра и добавил, — сегодня.
— Слушаюсь, раис, — сказал Бахтияр и спросил, словно невзначай, что-нибудь случилось?
Ахмад Башир хотел, было осадить любопытного мухтасиба, но передумал.
— Катиб дивана тайной службы из Багдада, — сказал он, задумчиво глядя на Бахтияра, — прибыл к нам для поимки махди. Слышал о таком?
— Вы о каком махди говорите? Многие секты ждут махди.
— Я говорю о махди исмаилитов. С сегодняшнего дня усилить контроль на всех городских воротах. Ежедневно мне на стол список всех прибывших в город. О подозрительных докладывать особо. Кстати, возможно, что он уже в городе. Ты меня понял?
— Понял, раис. Значит, мы окажем услугу халифу?
— Ты поразительно догадлив, Бахтияр, — с иронией сказал сахиб аш-шурта.
— Удивительное дело, — нимало не смутясь, продолжал мухтасиб, — почему так устроено, что великие обращаются к малым за помощью, а не наоборот.
Ахмад Башир улыбнулся. Ободренный Бахтияр спросил:
— Что мы с этого будем иметь, раис? Ведь мы не подчиняемся халифу.
— Думаю, что ничего, кроме неприятностей, — ответил начальник полиции и, подумав, добавил. — Халифу подчиняются все мусульмане.
— Хорошо, — сказал Бахтияр, — поставим вопрос иначе, что с этого буду иметь я?
— Хватит болтать, — рассердился сахиб аш-шурта, но осекся и внимательно посмотрел на мухтасиба. Бахтияр был воспитанным молодым человеком и, вероятно, дерзил неспроста.
— Ну, давай, выкладывай, — приказал сахиб аш-шурта.
— Старшина рынка мне сказал, что во дворце султана живет один подозрительный человек.
— Почему он так решил?
— Старшина встречал караван, с которым прибыли его товары. С этим караваном пришел один купец, но товара у него не было, а потом он его увидел во дворце правителя, у старшины там брат работает поваром. Он пошел навестить брата, смотрит, тот самый купец. Старшина спросил брата, а брат сказал, что это хаким, врач и он несколько дней уже лечит султана. Мои агенты проследили за ним. К нему приходил человек, он исмаилитский даи, читает проповеди в доме Алима башмачника. Прикажете арестовать его?
— Лечащего врача правителя?
— Подождем, когда он выйдет из дворца, и схватим. Султан ничего не узнает.
— Торопиться не будем, тут главное не плюнуть против ветра. А ты завтра пойдешь на операцию.
— Завтра пятница, — возмутился Бахтияр.
— Ничего, я тебе потом дам отдохнуть.
Ну вот, — расстроился Бахтияр, — так всегда.
* * *
Как особо опасный преступник, Имран содержался в одиночной камере. Услышав грохот засова, он открыл глаза, и увидел мужчину плотного телосложения, входящего в камеру в сопровождении стражника. Имран сел, привалившись спиной к стене и потирая левое плечо. Спал он на глиняном полу, и вся левая сторона тела онемела.
— Встать, — рявкнул стражник.
Имран нехотя поднялся.
— Оставь нас, — приказал мужчина.
Стражник молча повиновался.
— Ты знаешь, кто я? — спросил мужчина, когда они остались одни.
— Нет, — ответил Имран.
— Я сахиб аш-шурта.
В безучастных глазах заключенного появился интерес. Приход начальника полиции вдруг вселил безумную надежду.
— Твое имя Имран ибн Али ал-Юсуф.
— Да, это так, — хрипло подтвердил заключенный.
— Ты будешь приговорен к отсечению головы за убийство налогового инспектора.
— Раис! — воскликнул Имран. — Не было возможности терпеть его жадность. Если бы я заплатил ему все, что он потребовал, моя семья умерла бы с голоду. Он увеличил харадж в два раза.
— А что теперь будет с твоей семьей?
Имран опустил голову и ударил по ней кулаками.
— Я могу сохранить тебе жизнь, — сказал сахиб аш-шурта.
Заключенный встрепенулся.
— Но ты должен кое-что для меня сделать.
— Я все сделаю, — с горячностью сказал Имран.
— Вернее, не для меня, а для халифа.
— Для халифа? — поразился заключенный.
— Для халифа, — подтвердил начальник, — надо помочь задержать одного бунтовщика. Если сделаешь, тебя помилуют и, кроме того, получишь награду, деньги.
— Как я это сделаю?
