– Северное Побережье – твое, Тео. От и до, – говорил ему шериф. – Мои помощники будут ловить подозреваемых, выезжать на ограбления, а дорожная полиция пускай расследует аварии на Трассе 1 – и всё. Ты же просто держи их подальше от Хвойной Бухты, и твой секретик останется секретиком.
Тео исполнился сорок один, но он все равно чувствовал себя так, будто скрывается от завуча. Такое не должно было случиться в Хвойной Бухте. В Хвойной Бухте ничего не случалось.
Он быстро дернул из “Трусишки Пита” – своей бездымной трубки для гашиша, – а потом нажал кнопку микрофона и вызвал помощников шерифа.
* * *
Джозеф Линдер сидел на краю кровати. Он сменил пижаму на синий деловой костюм, но редеющие волосы после сна еще торчали рожками. Ему было тридцать пять, волосы песочные, худой, но намечается брюшко, уже распирающее пуговицы жилета. Тео сидел напротив на стуле и держал перед собой блокнот. Они слышали, как внизу ходят помощники шерифа.
– Никак не могу поверить, что она так поступила, – сказал Джозеф.
Тео наклонился и сжал бицепс безутешного мужа:
– Мне искренне жаль, Джо. Не давала ли она как-то понять, что собирается сделать нечто подобное?
Джозеф покачал головой, не поднимая взгляда.
– Она шла на поправку. Вэл дала ей какие-то пилюли, и, кажется, от них ей было лучше.
– Она ходила к Вэлери Риордан? – спросил Тео. Вэлери была единственным во всей Хвойной Бухте психиатром-клиницистом. – Вы не знаете, что это были за пилюли?
– “Золофт”, – ответил Джозеф. – Я думаю, это антидепрессант.
Тео записал название в блокнот.
– Значит, у Бесс была депрессия?
– Нет, она просто тронулась на уборке. Везде обязательно было делать каждый день уборку. Почистит что-нибудь, а через пять минут придет – и снова чистит. Нам с девочками никакого житья не давала. Прежде, чем в дом войдем, заставляла нас снимать обувь с носками и мыть ноги в тазике. Но депрессии у нее не было.
В блокноте Тео записал: “свихнулась”.
– А когда Бесс в последний раз ходила на прием к Вэл?
– Может, недель шесть назад. Тогда и появились эти пилюли. Ей от них действительно становилось лучше. А однажды она даже оставила на ночь тарелки в раковине. Я ею гордился.
– Где ее таблетки, Джозеф?
– В шкафчике с лекарствами. – Джозеф показал в сторону ванной.
Тео извинился и сходил в ванную. Кроме коричневого рецептурного пузырька в аптечке хранились только какие-то дезинфицирующие средства и ватные палочки. Пузырек был наполовину пуст.
– Я заберу это с собой, – сказал Тео, засовывая пилюли в карман. – Помощники шерифа будут спрашивать у вас примерно то же самое, Джозеф. Просто расскажите им все, что сейчас сказали мне, хорошо?
Джозеф кивнул:
– Мне кажется, я должен быть с девочками.
– Одну секундочку, ладно? Я сейчас пришлю сюда старшего помощника.
Тео услышал, как на улице завелась машина, и подошел к окну: со двора выезжала скорая помощь с выключенными мигалками и сиреной. Тело Бесс Линдер отъезжает в морг. Он снова повернулся к Джозефу:
– Позвоните мне, если что-нибудь нужно. Я сейчас поеду поговорю с Вэл Риордан.
Джозеф встал.
– Тео, только не говорите никому, что Бесс принимала антидепрессанты. Ей не хотелось, чтобы кто-то знал. Ей было стыдно.
– Не скажу. Звоните, если понадоблюсь. – Тео вышел из комнаты. Внизу у лестницы его встретил щеголеватый помощник шерифа в штатском. По бляхе на ремне Тео определил – сержант сыскной полиции.
– Вы – Кроу. Джон Восс. – Сыщик протянул руку, и Тео ее пожал. – Это дело уже в нашем ведении. Что у вас есть?
Тео одновременно перевел от облегчения дух и обиделся. Шериф Бёртон спихнет его с этого дела, а сам и разговаривать не станет.
– Записки нет, – ответил Тео. – Вам, ребята, я позвонил через десять минут после того, как меня самого вызвали. Джозеф говорит, что депрессии у нее не было, но лекарства она принимала. Он спустился вниз позавтракать и нашел ее.
– Вы тут осматривали? – спросил Восс. – Здесь же все оттерто дочиста. Нигде ни пятнышка, ни соринки. Будто кто-то специально все следы замыл.
– Это она сама, – ответил Тео. – Маниакально любила чистоту.
Восс фыркнул:
– Сделала во всем доме уборку и повесилась? Свежо предание.
Тео пожал плечами. Не нравились ему эти полицейские ужимки.
– Я съезжу поговорю с ее психиатром. Дам вам знать, что она мне сообщит.
– Не надо ни с кем разговаривать, Кроу. Расследование веду я.
Тео улыбнулся:
– Ладно. Но Бесс просто повесилась и все тут. Не выискивайте то, чего здесь нет. Ее семье и так тяжело.
– Я профессионал, – швырнул Восс в лицо Тео оскорбление, подразумевая, что в деле охраны правопорядка тот просто хреном груши околачивает. По правде сказать, в некотором смысле так оно и было.
– Вы, конечно, проверили версию с сектой аманитов? – поинтересовался Тео, стараясь сохранить на лице непроницаемость. Наверное, не стоило сегодня дымить.
– Чего?
– Правильно, вы же профи, – ответил Тео. – Я забыл. – И он вышел из дому.
Усевшись в “вольво”, Тео вытащил из бардачка тощий телефонный справочник Хвойной Бухты и принялся искать номер д-ра Вэлери Риордан, когда по рации поступил вызов. Драка в салуне “Пена Дна”. В половине девятого утра.
Среди завсегдатаев “Пены Дна” ходили слухи, что под отвисшей, морщинистой, покрытой пигментными пятнами кожей Мэвис Сэнд прячется сверкающий металлический скелет Терминатора. Впервые Мэвис начала дополнять части своего тела еще в пятидесятых – из чистого тщеславия: груди, ресницы, волосы. С возрастом, когда стало окончательно ясно, что всякие представления об уходе за собой ей недоступны, она принялась заменять детали по мере их износа, пока почти половина массы ее тела не превратилась в конструкцию из нержавеющей стали (бедра, локти, плечевые суставы и суставы пальцев, стержни, приваренные к позвонкам с пятого по двенадцатый), силиконовых вафель (слуховые аппараты, электрокардиостимулятор, инсулиновый насос), прогрессивных полимерных смол (линзы вместо хрусталиков, пораженных катарактой, зубные протезы), кевлара (укрепление брюшной стенки), титана (колени, лодыжки) и свинины (клапан желудочка). На самом деле, если бы не поросячий клапан, Мэвис из разряда животных перескочила бы в разряд минералов без традиционной остановки в разряде овощей, на которой задерживаются многие. Более изобретательные пьянчуги в “Пене” (сами немногим лучше корнеплодов) клялись, что иногда в паузах между концертными номерами музыкального автомата можно расслышать жужжание крохотных, но мощных сервомоторов, перемещающих Мэвис вдоль стойки бара. Сама же Мэвис очень старалась не давить пальцами пивных банок и не двигать одной рукой полные бидоны на виду у клиентов, чтобы не потакать слухам и не портить свой образ девической хрупкости.
Войдя в “Пену Дна”, Тео увидел на полу бывшую королеву киноэкрана Молли Мичон: ее зубы впились в икру седоволосого человека, и тот верещал, как кошка, которую пускают на фарш. Над ними возвышалась Мэвис, угрожающе размахивая “Луисвилльской Дубиной”, – она уже готова была вышибить кого-нибудь из них с поля.
– Тео! – взвизгнула Мэвис. – Если через десять секунд ты не уберешь эту психопатку из моего бара, я выпущу ей мозги.
– Не надо, Мэвис. – Тео ринулся вперед и выхватил бейсбольную биту из рук хозяйки салуна, одновременно доставая из заднего кармана наручники. Потом разжал руки Молли, намертво сцепившиеся на икре человека, завел их ей за спину и сковал. Визг седого поднялся еще на октаву.
Тео опустился на пол и заговорил в самое ухо женщины:
– Отпусти, Молли. Ты должна отпустить ногу этого человека.
Из горла Молли сквозь кровь и слюни вырвался звериный рык.
Тео погладил ее по голове, отводя волосы от лица:
– Я не смогу уладить проблему, если ты не скажешь мне, в чем дело, Молли. Я не понимаю, что ты говоришь, когда у тебя во рту нога этого парня.
– Отойди, Тео, – вмешалась Мэвис. – Сейчас я ей заеду по мозгам.
Тео только отмахнулся от нее. Седой заорал еще громче.
– Эй! – прикрикнул на него Тео. – Давайте потише, а? Я здесь поговорить с человеком пытаюсь.
Седой убавил громкость.
– Молли, посмотри на меня.
Та скосила на него один синий глаз. Жажда крови в нем растаяла. Молли вернулась к нему.
– Вот и умница, Молли. Это я, Тео. Ну, что случилось, а?
Молли выплюнула ногу, повернулась и посмотрела на Тео. Мэвис помогла клиенту дойти до табурета у стойки.
– Убери ее отсюда, – сказала Мэвис. – Она в черном списке. На этот раз – навсегда.
Тео не спускал с Молли глаз:
– Все в порядке?
Та кивнула. Кровавые слюни стекали у нее с подбородка. Тео сдернул со стойки салфетку и вытер, следя, чтобы пальцы не попали ей в рот.
– Сейчас я помогу тебе встать, мы выйдем на улицу и обо всем поговорим, хорошо?
Молли кивнула опять, Тео взял ее за плечи, поставил на ноги и повел к двери. По пути он оглянулся на покусанного:
