Ехать от Фэрбенкса до границы Парка Денали было два часа. Чем больше они разговаривали, тем меньше оставалось у Гэллиена сомнений в нормальности Алекса. Парень был приятный и вроде бы хорошо образованный. Он засыпал Гэллиена вполне разумными вопросами о том, какая в этих местах водится мелкая дичь, какие есть съедобные ягоды… «и все такое прочее».
Тем не менее, Гэлиен не мог унять беспокойства. Алекс признался, что из продуктов у него в рюкзаке – только пятикилограммовый мешок риса. Снаряжения у него для жизни в нелегких здешних условиях (тут и в апреле все еще было покрыто толстым слоем снега) было явно меньше необходимого минимума. Обут он был в дешевые кожаные походные ботинки, которые не могли защитить его ни от влаги, ни от холода. Из маломощного ружья калибра.22 нельзя было рассчитывать подстрелить какое-нибудь более или менее крупное животное типа лося или канадского оленя-карибу, а ведь именно их мясом ему придется питаться, если он надеется прожить здесь хоть сколько-то долго. У него с собой не было ни топора, ни средства от комаров, ни снегоступов, ни компаса. Из навигационных средств у него имелась только потрепанная карта автодорог штата, которую он стащил на какой-то бензоколонке.
В полутора сотнях километров от Фэрбенкса дорога начала взбираться к подножью Аляскинского хребта. Когда они ехали по мосту через реку Ненана, Алекс посмотрел вниз на ее стремительный поток и признался, что боится воды. «Год назад я был в Мексике, – сказал он Гэллиену, – уплыл на каноэ в океан и чуть не утонул, когда вдруг начался шторм».
Спустя некоторое время Алекс вытащил свою простенькую карту и показал на прерывистую красную линию, пересекавшую шоссе недалеко от шахтерского городка Хили. Ею была обозначена проселочная дорога, носящая название Стэмпид-Трейл. Ездили по ней редко, и поэтому она даже не указывалась на большинстве дорожных карт Аляски. Тем не менее, на карте у Алекса эта извилистая штриховая линия тянулась километров на шестьдесят к востоку от шоссе Паркс и обрывалась где-то в нехоженой глуши к северу от горы Мак-Кинли. Именно сюда, заявил Алекс Гэллиену, он и хочет попасть.
Гэллиен посчитал план своего пассажира безрассудной авантюрой и несколько раз попытался убедить его отказаться от своих намерений: «Я сказал ему, что охоты в тех местах ему не будет, что добычу там, бывает, приходится искать по несколько дней. Когда это не помогло, я стал пугать его медведями. Я сказал, что взрослого гризли пуля из его мелкашки мало того что не убьет, а скорее, наоборот, только разозлит. Но Алекса все это, казалось, совершенно не беспокоило. «Тогда я залезу на дерево», – вот и все, что он мне на это ответил. Тогда я взялся объяснять ему, что в этой части штата реально больших деревьев не растет, что медведю и напрягаться не надо будет, он здешнюю тощую черную елку одной лапой завалит. Но Алекс стоял на своем. Чего бы я ему ни говорил, у него на все находился ответ».
Гэллиен сказал, что может довезти Алекса до Анкориджа, там купить ему сносный комплект снаряжения, а уже потом доставить туда, куда ему пожелается.
«Спасибо, конечно, но не надо, – ответил Алекс. – Мне и того, что есть, будет вполне достаточно».
Гэллиен спросил, есть ли у Алекса охотничий билет.
«Нету, блин, – с презрительной усмешкой ответил тот. – Как я буду добывать себе пропитание, властей совершенно не касается. Пошли они со своими идиотскими законами».
Когда Гэллиен спросил, знают ли о планах Алекса родители или друзья, сможет ли кто-то поднять тревогу, если он попадет в беду и не вернется вовремя, молодой человек спокойно ответил, что нет, никто не в курсе, а с родителями он вообще не общался уже почти два года. «Я совершенно уверен, – заверил он Гэллиена, – что ничего такого, с чем я не мог бы справиться сам, со мной не произойдет».
«Переубедить его было просто невозможно, – вспоминает Гэллиен. – Парень уже все для себя решил, и в другую сторону у него мозги уже не работали. Если говорить о его состоянии, то тут в голову приходит слово «взбудораженный». Ему просто не терпелось скорее туда добраться и начать жить, как было задумано».
В трех часах пути от Фэрбенкса Гэллиен свернул с трассы и направил свой видавший виды внедорожник вниз по заснеженному проселку. Несколько первых километров, пока Стэмпид-Трейл вел мимо разбросанных среди елок и осин бревенчатых хижин, грунтовое полотно было достаточно ровным. Но когда последние домишки остались за спиной, качество дороги резко ухудшилось. Заросшая ольхой и местами размытая вешними водами, она превратилась в разбитую колею.
Летом эта колея была хоть насколько-то проезжим подобием дороги, но сейчас ее покрывал полуметровый слой раскисшего весеннего снега. Километрах в пятнадцати от поворота Гэллиен понял, что застрянет, если попытается проехать дальше, и остановил свой грузовичок на верхушке небольшого пригорка. На горизонте к юго-западу под солнцем сверкали ледяные вершины самого высокого горного хребта Северной Америки.
Алекс уговорил Гэллиена взять себе его часы, расческу и восемьдесят пять центов мелочью (все, как он сказал, оставшиеся у него деньги). «Не нужны мне твои деньги, – протестовал Гэллиен, – да и часы у меня свои есть».
«Если не возьмете, я так и сяк все это выброшу, – весело ответил Алекс. – Я не хочу знать, который сейчас час. Я не хочу знать, что сегодня за день и где я нахожусь. Все это не имеет значения».
Когда Алекс вылезал из машины, Гэллиен запустил руку за сиденье, вытащил оттуда пару старых резиновых сапог и убедил парня их взять. «Они ему были слишком велики, – вспоминает Гэллиен, – но я сказал: "Надевай их на две пары носков и хоть как-то убережешь ноги от сырости и холода"».
«Сколько я вам должен?»
«Не бери в голову», – ответил Гэллиен. Потом он вручил мальчишке бумажку со своим телефоном, которую тот аккуратно спрятал в нейлоновый бумажник.
«Если выберешься оттуда живым, звякни мне, и я скажу, как вернуть сапоги».
Жена Гэллиена дала ему в дорогу пару бутербродов с тунцом и сыром и пакет кукурузных чипсов. Он уговорил юного путешественника забрать и эти продукты. Алекс выудил из своего рюкзака камеру и, положив на плечо ружье, попросил Гэллиена сфотографировать его у начала покрытой снегом пешей тропы, по которой он потом и удалился с широкой улыбкой на лице. Все это произошло 28 апреля 1992 года.
Гэллиен развернул свой пикап, вернулся на шоссе Паркс и повернул на Анкоридж. Буквально через несколько миль, въехав в маленький городок Хили, где был пост полиции штата, Гэллиен подумал, не стоит ли остановиться и рассказать полицейским об Алексе, но потом решил этого не делать. «Я посчитал, что с ним все будет нормально, – объясняет он. – Я подумал, что он, скорее всего, быстренько проголодается, да и вернется к трассе. Так бы сделал любой нормальный человек».
Джек Лондон – король
Александр СупербродягаМай 1992
НАДПИСЬ, ВЫРЕЗАННАЯ НА ДОСКЕ, ОБНАРУЖЕННОЙ НА МЕСТЕ СМЕРТИ КРИСА МАККЭНДЛЕССА
Темный еловый лес стоял, нахмурившись, по обоим берегам скованной льдом реки. Недавно пронесшийся ветер сорвал с деревьев белый покров инея, и они, черные, зловещие, клонились друг к другу в надвигающихся сумерках. Глубокое безмолвие царило вокруг. Весь этот край, лишенный признаков жизни с ее движением, был так пустынен и холоден, что дух, витающий над ним, нельзя было назвать даже духом скорби. Смех, но смех страшнее скорби, слышался здесь – смех безрадостный, точно улыбка сфинкса, смех, леденящий своим бездушием, как стужа. Это извечная мудрость – властная, вознесенная над миром – смеялась, видя тщету жизни, тщету борьбы. Это была Глушь – дикая, оледеневшая до самого сердца Северная Глушь.
Джек Лондон. Белый Клык
На северной границе Аляскинского хребта, там, где тучные громады Мак-Кинли и ее сателлитов уступают место равнине, по которой бежит река Кантишна, подобно скомканному одеялу на неприбранной кровати раскинулись несколько хребтов помельче, известных под названием Внешней Гряды. Взяв начало между каменистыми пиками двух крайних бастионов Внешней Гряды, с востока на запад тянется впадина, сплошь покрытая топкими торфяниками и чащобами из ольховника и тщедушных елок. По этим-то заросшим, холмистым низинам и змеится Стэмпид-Трейл, тропа, по которой Крис Маккэндлесс уходил в дикую глушь.
Проложил эту тропу в 1930-х легендарный аляскинский рудокоп по имени Эрл Пилгрим. Она вела к залежам сурьмы, которые он застолбил на Стэмпид-Крик, ручье, вливавшемся в реку Токлат чуть выше развилки Клируотер-Форк. В 1961 году фэрбенксская компания Yutan Construction выиграла у правительства новоявленного штата Аляска (статус штата был пожалован ей за два года до этого) контракт на обустройство тропы, в результате которого она должна была превратиться в дорогу, по которой круглый год могли бы ходить самосвалы с добытой рудой. Для размещения рабочих, занятых на строительстве трассы, компания купила три списанных пассажирских автобуса. Снабдив автобусы нарами и печками-буржуйками, их прицепили к «девятке», мощному бульдозеру фирмы «Катерпиллер», и волоком дотащили до мест стоянки.
