Джон Кракауэр - В диких условиях

Каждое утро тысячи мусорщиков направлялись к новым домам и офисам на поиски добычи. Они шныряли по аэропорту и окрестностям, выискивая все, что можно выгодно перепродать. Каждый из них находил здесь чем поживиться – ему перепадало по несколько килограммов из восьми тысяч тонн отходов, ежедневно производимых в Мумбае. Эти люди лихо подхватывали смятые пустые пачки от сигарет, которые выбрасывали из окон автомобилей с тонированными стеклами, рыскали по помойкам и сточным канавам в поисках бутылок от воды и пива. Каждый вечер они возвращались в трущобы, таща за спиной мешки из грубой дерюги, набитые всяким мусором. Все это походило на фантастическую процессию алчных, грязных Санта-Клаусов с кривыми зубами и сломанными ногтями.

Их уже поджидал Абдул, стоя рядом с ржавыми весами. Этот парень находился на более высокой ступени мусорного бизнеса, процветавшего в нищем квартале. Он оценивал и покупал то, что приносили ему «с полей», а прибыль получал от оптовой продажи сортированного мусора небольшим перерабатывающим заводам в нескольких километрах от Аннавади.

Лучше всего в семье Абдула торговалась мать. На мусорщиков, просивших слишком много за свой товар, она обрушивала лавину ругательств. Абдул был скуп на слова и вообще медлителен. В чем он достиг совершенства, так это в сортировке отходов. Навык разделять купленное на более чем шестьдесят разных категорий (бумага, пластик, металл и т. д. и т. п.) был жизненно важным для того, кто хочет выгодно сдать все это на утилизацию.

Тут он проявлял чудеса скорости. Это и неудивительно, ведь Абдул сортировал мусор лет с шести, когда выяснилось, что туберкулез и жизнь среди постоянной вони окончательно испортили легкие отца. Вся моторика мальчика развивалась именно благодаря работе, которую ему приходилось выполнять ежедневно.

– У тебя ведь все равно нет способностей к учебе в школе, – недавно заметил отец. Вообще-то, по мнению Абдула, он недостаточно времени провел за партой, чтобы хоть какие-то способности успели проявиться. В детстве он ходил на занятия, но в классе, как ему казалось, ничему особенно и не учили. А потом пришлось работать, и только работать. Труд этот был настолько грязным, что даже сопли в носу у Абдула были черными. И эту лямку предстояло тянуть всю жизнь. Обычно эта предопределенность судьбы казалась ему тяжелой и давящей, вечно висящей над ним, как приговор. Но сегодня, прячась от полиции, он жил одной надеждой: как же будет здорово, если ему удастся вернуться к обычной жизни и делать то, к чему привык.

Майдан – в странах Востока и в некоторых славянских и балканских странах (например, на Украине) – центральная площадь деревни, часто используемая как торг. Шире – вообще площадь. (Прим. ред.)