К герру Брюгли она была особенно внимательна, так как тот обращался к ней по имени, Мария, и расспрашивал о ее матери.
— Представьте себе, — воскликнула официантка, — она до сих пор во всем находит удовольствие! Стоит небу слегка проясниться, она тут же отправляется на пароходе в Рапперсвилл, чтобы навестить сестру.
— Потрясающе! — сказал герр Брюгли и обернулся к мадам Томаат. — Восемьдесят один, почти восемьдесят два! Ну, просто реклама здорового образа жизни, разве не так, Мария?
— И шнапс, — добавила официантка. — Ежедневно она выпивает два бокала шнапса. Один — перед завтраком, второй — перед сном.
— Вот как! — воскликнул герр Брюгли. — Надо же!
Они изучали меню, в котором не было необходимости, поскольку герр Брюгли избегал заказывать что-либо новое и ожидал от мадам Томаат, что та поступит так же.
— Думаю, мы снова закажем, что обычно, — сказал он официантке.
Спустя несколько минут Мария принесла в высоких стаканах кофе со взбитыми сливками. Затем на столе появилось блюдо с пирожными, и каждый взял себе по два. Когда Мария возвратилась снова, она долила в стаканы кофе и убрала блюдо с оставшимися пирожными.
— Заберите эти пирожные для вашей матери, — предложил герр Брюгли. — Включите их в наш счет.
Мария радостно заулыбалась.
— Она обожает пирожные, — сказала официантка. — Просто не может перед ними устоять!
В «Спрангли» редко бывали люди высокого статуса. За несколькими столиками сидели туристы — компания итальянцев и трезвые, испуганные американцы. Пристальным взглядом герр Брюгли быстро прошелся по столикам.
— Похоже, никого нет этим утром, — начал он говорить. — Не вижу ни души…
И тут же запнулся. Да, там кое-кто был, и он наклонился над столиком, чтобы тихонько сообщить об этом мадам Томаат на ушко.
— Глазам своим не верю! — зашептал он еле слышно. — Там эта Зольгер со своим молодым другом. Средь бела дня…
Мадам Томаат проследила за его взглядом.
— Едят пирожные! — воскликнула она. — Смотрите, он ест пирожное из ее рук!
Герр Брюгли прищурился.
— Он слишком молод даже ей в сыновья. Вы только посмотрите! Она не сводит с него глаз.
— Будто у глаз нет иного предназначения, — поддержала его мадам Томаат. — Она буквально пожирает его взглядом, публично.
Они отвернулись, взволнованные открытием. Как здорово, что им довелось увидеть эту шокирующую парочку; наблюдать цюрихскую матрону преклонных лет — жену известного банкира — вместе с молодым возлюбленным на публике, в шоколадном магазине, какую пикантность приобретал этот день! Сей потрясающий случай развеселил обоих.
Они поднялись из-за стола. Как обычно, он оставил пятьдесят франков для Марии, засунув их под тарелку. Потом, нарочито отводя глаза от столика Зольгер, они выбрались из магазина «Спрангли». На улице заметно потеплело, и город купался в лучах весеннего солнца. Где-то у реки слышался бой башенных часов.
Теперь наступила очередь художественной галереи, поэтому они перешли на другой берег реки, обогнули дешевые магазины, которые разрушали аркаду, и стали подниматься вверх по одной из узких улочек, ведущих к церкви Святого Джона. Она держалась рядом при повороте дороги с внутренней стороны и, когда предстояло проходить коварный участок пути, брала его под руку — ему это нравилось, — но, как только опасность оставалась позади, сразу же высвобождала руку.
На вид галерея Фишера была скромной. В витрине, довольно маленькой, красовались изделия из частной коллекции господина Фишера, не имеющие ничего общего с тем, что выставлялось внутри. Дверь всегда была закрыта, радом с ней виднелись маленькая кнопка звонка и табличка с надписью «Фишер», и, если звонили, появлялся тучный мужчина маленького роста в очках с тонкой оправой круглой формы.
— Итак, герр Брюгли… и мадам Заблорен ван… ван…
— Томаат, — подсказал герр Брюгли. — Герр Фишер, надеюсь, вы себя прекрасно чувствуете?
— В настоящее время у жителей Швейцарии появилась особенность мерзнуть, — ответил герр Фишер. — Но меня сия напасть миновала. Так что благодарю вас.
— Но в эти дни так много микробов, — заметила мадам Томаат. — От них не спрячешься. Они повсюду.
Герр Фишер глубокомысленно кивнул.
— Я очень верю в витамин «С», — сказал он. — Ежедневно принимаю витамин «С», не переставая.
Они проследовали в маленькую комнату, что располагалась позади галереи. Навстречу вышла молодая женщина в элегантном черном брючном костюме, официально пожала гостям руки и затем направилась к шкафу в углу кабинета.
— Вот, пожалуйста, — сказал герр Фишер. — Надеюсь, именно эту вещицу вы имели в виду.
Он протянул герру Брюгли статуэтку, которую тот взял обеими руками и держал перед собой. На какое-то мгновение воцарилась тишина. Герр Брюгли придвигал и отодвигал статуэтку, изучая ее на свету.
— Да, — произнес он, застыв на месте. — Она совершенна.
У герра Фишера вырвался вздох облегчения.
— Подобных шедевров осталось совсем немного, — сказал он. — Особенно в таком состоянии.
Герр Брюгли передал маленькую фарфоровую фигурку мадам Томаат, которая очень осторожно взяла ее и стала рассматривать.
— Прекрасные цвета, — отметила она. — Столь достоверны.
Она вернула статуэтку герру Фишеру, выжидающе глядевшему на герра Брюгли.
— Я беру ее, — сказал герр Брюгли. — Не мог бы ваш человек…
— Мы с удовольствием вам ее доставим, — прервал его герр Фишер.
Мадам Томаат перешла в другую часть комнаты и рассматривала там небольшое изделие из бронзы.
— Нет ли у вас чего-нибудь эдакого — какой-нибудь безделицы, — которая могла бы понравиться мадам Томаат? — спросил герр Брюгли герра Фишера. — Может, найдется кое-что для маленького подарка?..
Герр Фишер погрузился в размышления.
— Есть кое-что, — проговорил он. — Небольшое яйцо, правда, работы последователей Фаберже. Но, тем не менее, изящное.
Герр Брюгли улыбнулся.
— Ей понравится. — Потом произнес очень тихо. — Дорого?
Герр Фишер понизил голос. Он не любил торговаться, даже с такими людьми, как герр Брюгли.
— Восемь тысяч франков, — сказал он. — Совсем недорого. Если бы это был Фаберже, ну тогда…
Герр Брюгли поспешил избавить владельца галереи от смущения.
— Вполне разумная цена, — заметил он. — Давайте посмотрим, понравится ли оно ей?
— Положитесь на меня, — заверил его герр Фишер. — Я тотчас же его принесу.
Это было миниатюрное яйцо из серебра с позолотой и инкрустацией. Верхушка, которая откидывалась, изнутри была облицована перламутром, а остальная внутренняя часть яйца — черным янтарем.
— Полагаю, в нем можно хранить пилюли, — сказал герр Фишер. — Изделие французского производства.
Мадам Томаат взяла крошечное яйцо в руки и не могла оторвать от него взгляд.
— Ах, какое очарование! — воскликнула она. — И так скромно. Будьте любезны, я беру его.
В эту минуту герр Фишер оказался в растерянности. Он смотрел на Брюгли, который усердными взмахами руки указывал на яйцо.
— Я хотел бы купить его для мадам Томаат, — говорил герр Брюгли. — Запишите на мой счет.
— Но я сама хотела его купить, — возразила мадам Томаат. — Вы слишком добры ко мне.
— Я собирался купить вам его в подарок, — настаивал герр Брюгли. — Вам нет необходимости покупать его самой.
Герр Фишер не уступил возражениям мадам Томаат и взял у нее яйцо.
— Я упакую его в золотую фольгу, — сказал он. — Она тоже может вам пригодиться: достаточно прижать золотую фольгу к какой-нибудь вещице, и та станет позолоченной.
Взгляд мадам Томаат натолкнулся на картину небольших размеров, висевшую на одной из стен. Увенчанный нимбом человек, казалось, парил над лугом, оторвавшись на несколько футов от земли, и на него с восхищением смотрели несколько свидетелей этого чуда и несколько удивленных животных.
— Картина завораживает, — сказала она герру Фишеру. — Что это?
Герр Фишер снял картину.
— Джозеф Копертино. Знаменитая личность. Более семидесяти раз он возносился и пролетал большие расстояния. Думаю, именно поэтому он стал главным святым всех тех, кто ездит воздушным транспортом.
— Очаровательная живопись, — сказала она.
— Конец семнадцатого столетия, флорентинец, — пояснил он, понижая голос. — И цена замечательная — девятнадцать тысяч франков.
— Как вы думаете, понравится ли она герру Брюгли? — спросила мадам Томаат.
— Думаю, да, — прошептал герр Фишер. — Между нами говоря, я пришел к заключению, что у него есть, ну, самая малая толика боязни путешествовать по воздуху. Вне всякого сомнения, эта живопись успокоит его.
Мадам Томаат чуть наклонила голову.
— Вас не затруднит выслать мне счет? — обратилась она к герру Фишеру. — Мадам Заблорен ван Томаат.
