— Как они на двух моторах выперлись. Картинка! Сдрейфил я, шнур не сразу нашел, сеть мы бросили.
— Вот они, наши денежки, — говорил Малинкин. — А время-то золотое, стерлядь идет. Ее навалом против острова: дно хрящеватое, жратвы много. — И воскликнул: — Тут она, тут! Слышь, если бы ты…
Он придвинулся к Владимиру Петровичу, схватил его за плечо. И тот смекнул, каким будет разговор. Выпятившийся лоб Малинкина был для него плексигласовым щитком. За ним он видел медленное шевеление колесиков устарелой конструкции. Нет и нет! Ну их, стерлядей и осетров, от них нездоровая полнота, ими, как ни держи себя в руках, объедаешься.
— Ты вот что делай, — внушал Малинкин. — Остров где? Напротив палатки, под твоим надзором. Увидишь Сергеева и сигналь нам. Ну, повесь трусы либо майку на крайний куст, будто сушишь, а мы догадаемся.
Владимир Петрович качал головой.
— Соучастие предлагаешь… Де-юре и де-факто.
— Факто, факто… Какое к черту соучастие, коли ты белье сушишь! А стерлядь, она тут, по дну ползет, пузо чешет. Нежная, сладкая. Ежели сравнивать, то кастрюк — это законная жена, а стерлядка — невинная девушка.
— Гм, ты поэт… А сам по рублю за кило брать будешь? — спросил Владимир Петрович.
— Ага!
— Не-ет, так дело не пойдет.
И выставил палец к носу старшего Малинкина. Покачал им.
Малинкин скосил глаза, рассматривая его: чистенький ноготь подстрижен, грязи под ним нет.
Презирающий его был этот палец.
— Дешевле нельзя. С других, сам знаешь, по три целкаша беру, — твердо сказал Малинкин. — Айда, Васька!
Они, вскочив, исчезли в черноте. Шагнули и нет их. Слышно только, как Малинкин чиркнул спичкой. Должно быть, прикурил. Потом крик:
— А пальцем в носу ковыряй! В носу!
И Владимир Петрович понял — гордо, как девушка, уходила от него стерлядь. Совсем! А риск? Нет его. Живот растет?…
И черт с ним, с животом. Он наследственный, генетический, можно сказать.
— Эй! — вскрикнул Владимир Петрович. Он вскочил и побежал. В темноте увидел плавающий огонек сигареты.
— Черт с вами, согласен, только живую мне везите.
— А какую же еще, — говорил Малинкин-старший. — Какую же еще, коли мы ее тебе прямо с воды подбрасывать будем. Ее живой в котелок сажай. Распори пузо и в кипяток.
6
Егеря возвращались недовольными. Ушел Малинкин! Сергеев сидел у моторов, Сашка на носу. Впереди их лодки бежали желтые отблески. Они убегали. Не зря Малинкин кричал им:
— Меня, как лунный блеск, не пымаешь!
И оказался прав. Еще кричал:
— Попробуй догони!
И верно, не догнали, лодка у него удивительной ходкости. Что же это? Во всем прав нехороший человек. Несправедливо.
— Сергеев, — позвал Сашка. — Ты чо молчишь?
И не дышит вроде. Сашка рассердился.
— Высокую думу имеешь?
Молчит? И пусть! Сашка прилег на носу. Жестко, неудобно. Зато слышно — звуки особенно быстро пробегают над водой.
Вот плеснулся кто-то широкий. Это лещ. Привезли в Сибирь, поселили — живет в воде и не чихает. Но на леща есть Малинкин.
— Обхохочут нас в деревне, — сказал Сашка.
— Сетешка-то их у нас, — отозвался Сергеев. — Чистый капрон. Сеть мы с тобой взяли в плен.
— Невезучий ты, Сергеев. Наверное, уйду я от тебя.
Лучше поступлю в пожарные, огнем они гори. Черта мне делать на этом пресном море! Ты настоящего моря и не видел, наше против него — лужа. И разве это луна? Обмылок какой-то. И все вообще здесь мне надоело, все.
Сергеев молча повернул лодку к берегу. Вода забилась в правый борт. Темь, берега не видно, он лишь угадывался глубокой темнотой.
Темнота шла на лодку и грозила ей. Она могла подсунуть плавающее бревно или заснувшего рыбака в лодке. Опрокинешь — визга не оберешься. А если утонет? «Экое нехорошее место», — тосковал Сергеев.
— Саш, — просил он. — Посматривай.
Тот бубнил свое:
— Я по-городскому плясать могу. А девушки…
— Все бы тебе бабы, Сашка.
— Ты кончаешься, а я, можно сказать, только жить начал.
— Женись, девку мы найдем. Хошь почтальонку?
— Во, во, женись им, заладили одно и то же.
…Храпел пес, постукивали о борт проплывающие от лесхозовской пристани щепки.
Они стучали и стучали, нагоняя сон. Сашка прилег. Увидел — в небе белая лодка подъезжала к Звездному Ковшу.
— Малинкин!
Сашка схватил фонарь и ударил светом в лодку Малинкина. И та проступила, вся, целиком — узкая, красиво сделанная для больших скоростей. Малинкин гнусно ухмыльнулся и крикнул:
— Хрен догонишь!..
И лодка побежала в звезды. Оскорбитель уходит от них полным ходом, а догнать его нет возможности.
— Малинкин!.. Стерва!.. Стой!..
— Саш… — говорил Сергеев. — Не ори, мне боязно.
— Я заснул? А? — спросил Сашка. Он сел и щупал бока.
…Берег чувствовался приближающимся запахом щепок и корья, выброшенных водой. Они, замытые в песок, перепревали и пахли скипидаром — остро, далеко.
— Слышь, — Сергеев приглушил мотор. — Знакомый.
Они прислушались: постукивал мотор. До него было километров пять. Они ждали, стихнет ли стук. Что могло значить одно — рыбак ставит сеть. Но звук близился. Появилось эхо, отраженное берегами. Казалось, что лодка не одна, их плывет две. Наконец всеми тонами, высокими и низкими, ясно зазвучал мотор. Егеря узнали ядовитый голос этого превосходного механизма.
— Малинкин, — выдохнул Сергеев. — Теперь нам не спать.
— Я его за одно беспокойство убить готов! — вскричал Сашка.
— Кипяток ты, — говорил Сергеев. — Как ты жить будешь семейно? Не понимаю.
— А я не женюсь…
1
Владимир Петрович вышел из палатки и ахнул: голубой день!
На все легла голубая дымка, все голубое — и море, и небо. Лес тоже голубой. Даже красным плавкам голубизна придавала металлический блеск. Голубой день! Ура!
Владимир Петрович выжался на руках раз двадцать. Утомясь, развел костер и стал готовить завтрак.
Руки его хлопотали, а в душе тянулась серебристая цепочка удовлетворения. Он рассматривал каждое звенышко и признавал, что ему повезло: жил здесь вторую неделю, и все дни были ясные, а иногда и голубые.
Вкусная рыба? Есть.
Лес? Под боком.
Поселок? С приличным магазином.
Друзья? Ванька-Контакт прислал прогноз погоды, говорящий о чрезвычайной удаче Владимира Петровича.
Или Контактыч использовал знакомства и организовал погоду? Сама их встреча была удачей Владимира Петровича: не встречались тысячу лет, с самой школы. Встретясь, обменялись информацией. Иван хвастал автомобилем, сестрой, ученым ее мужем, их (и его, Контактыча) знакомыми. Ух, сильны! Правда, Владимир Петрович не понял толком, где же работает сам Иван. А также тайну: отчего долговязая рыжая девочка (с которой у него было что-то вроде детского романа) вышла замуж за старика, хотя бы и ученого.
Правда, она всегда была своенравна и упряма.
Контактыч был тощим, с узким телом. А теперь уверенность, отличный костюм, болтовня, как он благоустраивает дачу старика (тот отвел ему комнатку).
Владимир Петрович рассказал о себе. Затем начался серьезный разговор.
— Что ты мыслишь о науке? — спросил его Контактыч. — Твое изобретение сам бог велит оформить научной работой. Подсыпать формул можешь? Надо действовать. Ничего, я подумаю. Есть такие возможности… Пальчики оближешь.
…Уха бурлила. Голубой дымок поднимался над ней.
Владимир Петрович хлебал уху и кряхтел от желудочного восторга. Вкусно! Постанывая, объел кастрючка, а хрящики покидал в кусты. Расстелил одеяло и прилег: ему казалось, что и в желудке у него все голубое.
Сладко так жить, сладко!
Владимир Петрович сжал пальцы.
Он сжимал их сильнее и сильнее. И вдруг, подобрав колени, боком скатился в траву. Прохладную. Встал на четвереньки и подпрыгнул несколько раз: так хорошо.
Еще и взревывал при этом: эхо бегало к острову и обратно. После чего встал, сделал серьезное лицо и пошел к воде ополоснуться.
И обомлел — егеря сидели под высоким берегом.
2
Он даже глаза ладонью прикрыл. Отнял — вся компания здесь: Сашка — в лодке, Сергеев — на песочке.
Сашка — в одних плавках — возился с моторами. Сергеев выглядел почти официально: кроме широких трусов на нем была фуражка.
Он смотрел поверх острова в бинокль. Палец его медленно шевелился, вращая кремальеру.
Рыжая собака отдыхала в тени. Солнце падало лишь на кончик ее хвоста, он тлел как фитиль. Владимир Петрович еще слышал свои дурацкие вскрики, они застряли в ушах. «Неловко». Владимир Петрович качнулся обратно — уйти — и сошел вниз.
Песок сыпался из-под ног. Владимир Петрович съехал по этому песку прямо к Сергееву, к его спине с большими плоскими лопатками.
— Здравствуйте! Отличный день, — сказал Владимир Петрович. — Поймали кого? А?…
