— Ну да, — произнесла Аманда при его приближении. Она провела пальцами с ярким маникюром по своим темным, блестящим, коротко подстриженным волосам, затем повернула руку, оглядывая ногти. — Ну что ж, если полотно прибудет вовремя… — Она взглянула на мужа. — Сейчас, — произнесла она одними губами.
Хью кивнул и развернул «Файнэншл таймс». Раз Аманда что-то обсуждает со своим дизайнером, это надолго.
Недавно вдруг выяснилось, что за время их пребывания в Испании необходимо поменять интерьер в нескольких комнатах их дома в Ричмонде. Хью до сих пор толком не знал, в каких именно. Равно как не понимал, на кой в доме так часто что-то переделывать — в конце концов, они полностью отремонтировали его после покупки, всего три года назад. Ну не могут же обои прийти в негодность так быстро?
Но к тому моменту, как Аманда положила ему на стол проект обновления дома, стало понятно, что основополагающее решение — делать ремонт или не делать — уже принято, и, по-видимому, на гораздо более высоком уровне, чем тот, на котором находился он сам. Кроме того, у него не возникало сомнений, что голос его лишь совещательный и уж всяко без права вето. Да и вообще никакой реальной властью он не располагал.
Хью Стрэттон возглавлял отдел корпоративной стратегии большой, динамично развивающейся компании. У него было собственное парковочное место перед входом в офис, почтительный личный секретарь и множество молодых честолюбивых сотрудников, которые его уважали и побаивались. Когда Хью Стрэттон начинал говорить, окружающие слушали с должным вниманием.
Дома его не слушал никто. Там он чувствовал себя скорее кем-то вроде держателя акций в третьем поколении — ему разрешают присутствовать в совете из сентиментальных соображений и из уважения к имени, но в действительности стараются задвинуть в сторонку.
— Хорошо, договорились, — продолжала тем временем Аманда. — Я позвоню на неделе. Чао.
Она спрятала мобильник в сумочку и посмотрела на Хью.
— Все, я закончила. Извини за задержку.
— Пустяки, — вежливо отозвался Хью. — Ничего страшного.
Воцарилось молчание. Хью сделалось неловко, словно хозяину дома, которому никак не удается заполнить паузу во время званого обеда.
Да что за чушь! В конце концов, Аманда — его жена. Мать его детей.
— Ну так? — кашлянув, произнес он.
— Ну так мы встречаемся с этой няней в двенадцать, — отозвалась Аманда, посмотрев на часы. — Надеюсь, она нам подойдет.
— Ее ведь рекомендовала няня Сары, — заметил Хью, радостно уцепившись за тему для разговора.
— Ну да, рекомендовала, — согласилась Аманда. — Но эти австралийцы всегда дают друг другу рекомендации. Это еще не означает, что все они — хорошие работники.
— Уверен, что с ней проблем не будет, — произнес Хью, стараясь говорить с уверенностью, которой на самом деле не испытывал.
Хорошо бы новая няня не оказалась похожа на ту девушку с Украины, которую они взяли в домработницы. Она каждый вечер плакала у себя в комнате, а через неделю сбежала. Хью до сих пор толком не понимал, что послужило причиной ухода: поскольку девушка не успела хоть чуточку освоить английский, последний поток слезливых причитаний был исполнен по-русски.
— Надеюсь.
В голосе Аманды прозвучали зловещие нотки, хорошо знакомые Хью. Они означали: «Мы могли бы купить тур в „Клаб Мед“[3] — и сразу получить няню и избежать всех этих хлопот». Еще они означали: «Ну если только эта вилла не оправдает ожиданий!..» Ну и конечно: «Если что-нибудь не заладится, виноват будешь ты».
— Э-э… — поспешно произнес Хью. — Может, хочешь выпить кофе? Или что-нибудь купить?
— Вообще-то я только что сообразила, что забыла дома косметичку. — Аманда слегка нахмурилась. — Вот досада! Сегодня у меня голова с самого утра была забита совсем другим.
— Ну да! — подхватил Хью. — Проект «Косметика». — Он улыбнулся Октавии и Беатрисе. — Ну что, поможем маме выбрать новую косметику?
— Мне нечего выбирать, — заявила Аманда, когда все они двинулись прочь от стойки регистрации. — Я всегда пользуюсь одним и тем же. Помада и основа под макияж от «Шанель», карандаш для глаз и тушь «Ланком», тени «Буржуа», восемьдесят девятый номер… Октавия, пожалуйста, перестань толкаться. Слава богу, я упаковала всю косметику для загара отдельно. Октавия, немедленно прекрати толкать Беатрису! — раздраженно прикрикнула она. — Эти дети…
— Слушай, давай я с ними пройдусь, пока ты будешь заниматься покупками, — предложил Хью. — Беатриса, хочешь погулять с папочкой?
Он протянул руку своей двухлетней дочери. Та взвыла и уцепилась за ногу матери.
— Не беспокойся, — сказала Аманда, выразительно округлив глаза. — Мы только заглянем в «Бутс», одна нога здесь, другая там. Только вот что я буду делать, если у них не окажется «Шанель»…
— Поедешь без нее, — заявил Хью. Он провел пальцем по слегка загорелой скуле жены. — Голышом.
Аманда непонимающе уставилась на него.
— Голышом? Ты о чем?
— Да так, ни о чем, — после краткой паузы отозвался Хью и попытался улыбнуться. — Шучу.
Солнце вдоволь поиздевалось над Филиппом, пока он стоял на раскаленном асфальте, передавая чемоданы потному водителю такси. Такого знойного июля Англия не видала вот уже двадцать лет. Средиземноморская жара, тянущаяся день за днем, застала страну врасплох. «И зачем ехать куда-то за границу?» — вопрошали друг у друга на улицах прохожие. Зачем вообще куда-то ехать?
И вот, однако же, они собрались лететь на какую-то неизвестную виллу в Испании.
— Еще сумки есть? — спросил водитель, выпрямляясь и вытирая лоб.
— Точно не знаю, — сказал Филипп и повернулся к дому. — Хлоя!
Ответа не последовало. Филипп шагнул было к дверям, но тут же остановился, впав от жары в апатию. Было слишком жарко, чтобы преодолевать десять футов. Не говоря уже о сотнях миль. Что это, черт подери, они затеяли? О чем они вообще думали, собравшись в отпуск в Испанию?
— Да вы не торопитесь, — успокаивающе произнес водитель и прислонился к машине.
Мимо проехала маленькая девочка на роликах, с любопытством взглянув на Филиппа поверх мороженого на палочке, и Филипп поймал себя на том, что смотрит на нее с возмущением и обидой. Она небось направлялась в какое-нибудь симпатичное местечко — на прохладную, тенистую лужайку. В какой-нибудь милый зеленый английский сад. А он тут торчит на солнцепеке, и его ожидает поездка в тесном «форде-фиесте» без кондиционера, а затем полет в еще более тесном самолете. А потом что?
«Рай» — так Джерард назвал свою виллу, покачивая в воздухе бокал с бренди. «Истинный андалузский рай, мои дорогие. Вы будете в восторге!» Но, впрочем, Джерард был винным обозревателем, и такие слова, как «рай», «нектар» и «амброзия», слишком легко слетали с его губ. Если уж он способен был описать самый заурядный диван от «Хабитат» как «божественный», и такое за ним замечалось постоянно, то на что же в конечном итоге окажется похожа эта «райская» вилла?
Всем было известно, какой Джерард неорганизованный; а что касается практических вопросов, этот человек был совершенно безнадежен. Джерард утверждал, что у него аллергия на домашнее хозяйство; он не в силах был даже заменить пробку — и уж подавно не умел обращаться с молотком. «А что такое штепсель?» — мог спросить он у своих гостей, приподняв брови и ожидая услышать в ответ дружный смех. Когда они сидели в его роскошной квартире в Холланд-парке и попивали отличное вино, подобное невежество казалось всего лишь одной из забавных причуд хозяина. Но чем оно угрожает их отпуску? Перед мысленным взором предстало видение засорившихся стоков и осыпающейся штукатурки, и Филипп встревоженно нахмурился. Может, еще не поздно отказаться от этой затеи? Господи, ну что такого этот отпуск может им дать, чего нельзя было бы с тем же успехом — и куда меньшими расходами — получить, съездив на пару дней в Брайтон и посидев вечерок в баре с испанской кухней?
При мысли о деньгах сердце у Филиппа застучало быстрее, и он глубоко вздохнул. Подавленная было паника начала снова завладевать сознанием. Сколько они потратят на отпуск? Во сколько им все это влетит, с учетом экскурсий и дополнительных расходов?
«Не так уж много получится на общем фоне», — твердо сказал он себе в сотый раз. Не так много по сравнению с расточительностью других. При прочих равных это всего лишь скромный, непритязательный короткий отпуск.
Вот только долго ли прочее будет оставаться равным?
Новый приступ страха скрутил Филиппа, и он зажмурился, силясь успокоиться. Пытаясь изгнать из головы мысли, атакующие его всякий раз, стоило лишь на миг утратить контроль. Он честно обещал Хлое, что постарается расслабиться на эту неделю. Они договорились, что не станут даже упоминать о делах. Это будет неделя бегства от всего. Видит бог, они в этом нуждаются.
