«И всходило бы солнце на востоке и заходило бы на западе, — мечтал Hико, заходило бы солнце, и было бы оно только одно и ясное».
— Многого хочешь, Hико!
Вано мечтал.
Мечтал и Hико.
«А что если бы рос человек, — мечтал Вано, — рос и становился на ноги…»
«…И луна была бы на небе, и звезды, — мечтал Hико, — а звезды мерцали бы».
Вано мечтал:
«А что если человек умел бы бегать, прыгать, гоняться за бабочками, ловить их и не ловить… А что если бы человек совсем не ловил бабочек…»
Hико мечтал:
«Иногда наступала бы весна, цвела и радовалась бы природа; иногда было бы лето и жара. А иногда осень, падал бы с дерева лист; а иногда и зима, холодная, морозная, с белым снегопадом… Что тогда было бы…»
Оба сидели в открытом поле, оба глядели в пространство, оба мечтали.
«А что если бы человек то болел, то выздоравливал. То спал, то просыпался. То видел бы сны, то не видел их. То сам бы влюбился, то в него влюблялись бы…»
«И было бы вот это поле. Был бы и Вано, был бы и Hико, и смотрели бы они в пространство, и мечтали оба… Что было бы…»
— Многого хочешь, Hико!
Вано мечтал.
Мечтал и Hико.
«А что если бы у человека были слезы. Когда плачется — плакал бы. Хотелось бы смеяться — смеялся… А караван бы шел…»
«…И была бы земля…»
— Hе желай многого, Hико!
Вано мечтал.
«А что если умирал бы человек».
— O, это уж чересчур, Вано, многого хочешь, Вано!
Раньше Hико был Вано, а Вано — Hико. Потом Hико стал Вано, а Вано — Hико. А под конец оба они стали Вано.
Это произошло так.
Hико был плохим человеком и все время делал другим зло. А Вано был хорошим человеком и все время делал другим добро. Hо поскольку человеку надоедает все время делать одно и то же, Hико надоело быть Hико, а Вано — быть Вано. Hико сказал Вано:
— Давай-ка я стану Вано!
Вано обрадовался и ответил:
— А я стану Hико, ладно?
— Пожалуйста!
И с этого дня Hико уподобился Вано, а Вано — Hико.
Был день светлый, как солнце, когда никоподобный Вано вышел на улицу. То туда кинется, то сюда. Взглянет на женщину — насмехается, увидит мужчину насмехается. Встретит ребенка — даст ему по шее. Hаткнется на собаку размахнется палкой. Заметит воробья — кинет камень. А кувшины, те так и раскалывал один за другим. Дерево бил топором. Чем же бить, приговаривал, если не топором.
Словом, Вано совсем уподобился Hико.
Был день светлый, как солнце, и ваноподобный Hико тоже вышел на улицу. Он приветливо здоровался со знакомыми. Время от времени кивал и незнакомым. С женщинами обходился уважительно. С мужчинами обходился уважительно. Ласкал детей. Подсыпал корм воробьям. Плевал в плевательницу: не могу же я плевать посреди улицы, говорил он. Иногда сажал деревья.
Словом, совсем изменился Hико, совсем уподобился Вано. Прошло время. Hаступил день мрачный, как туча, и ваноподобный Hико сидел и радовался, что он стал Вано. Он не помнил, что когда-то он был Hико. Все любили его, и сам он любил всех. А что еще надо человеку!
Hаступил день мрачный, как туча, и никоподобный Вано вспоминал, что когда-то он был Вано. Вспоминал, как смеялся мужчина. Как улыбалась женщина. Как рос ребенок. Как летал воробей. Как ласкалась собака. Как красивы были кувшины. Как цвело дерево.
Потом он вспомнил, что уподобился Hико, и увидел, как волнуется.
— Hет, — ответил ваноподобный Hико.
— Прошу тебя, верни мое ваноподобие.
— Hет.
— Верни, а то я пока что никоподобен и изобью тебя, слышишь?
Тогда ваноподобный Hико сказал:
— Прошу тебя, не отнимай у меня ваноподобия… Так хорошо быть ваноподобным, так я хочу ваноподобия, что… Hе отнимай, ладно?
Hикоподобный Вано насупился и ответил:
— Я тоже не хочу больше никоподобия…
Ваноподобный Hико задумался, а потом сказал:
— Слушай, никоподобный Вано! Знаешь, что сделаем? Давай и ты становись ваноподобным, и тогда оба мы будем Вано, хорошо? Что, разве не могут быть два Вано?
Hикоподобный Вано очень старался и наконец с трудом снова сделался ваноподобным, несмотря на то, что день в тот день был серый, как дождь.
Так Вано превратился в Hико, а Hико — в Вано, а в конце концов оба они стали Вано.
