Так вот оно что! Георгий Семенович стал серьезным, даже строгим. Сразу вспомнилось ему все прошедшее – как его товарищи в последние дни все шептались за его спиной, как хитренько поглядывали в его сторону, как ходили в завком, а, возвращаясь, опять советовались меж собой. И поведение председателя завкома стало понятным – ах, старый хитрец, ах, бестия!
– Материал на дом завод поможет достать, – продолжал Володя Извеков. – Кирпич уже есть, тес – тоже, а окна, рамы, другие мелочи ребята сделают… Надо строиться, Георгий Семенович…
– За неделю дом поставим! – объявил Валентин. – А то и за три дня. Всем миром навалимся…
Георгий Семенович строго молчал. Не понимал еще того, что происходит, но уже нутром чувствовал, что происходит событие серьезное и очень важное для него. Важное и серьезное не тем, что ребята хотят помочь построить дом, а тем, что решили сделать это. И когда стали подходить к ним другие товарищи по работе, он уже почему-то не думал о том, что происходит с ним сейчас, а был где-то в прошлом, в своей длинной биографии. Словно бы опять строил Магнитку, завод, опять завод, словно бы шел по годам, и лица тех людей, что окружали его, шли тоже вместе с ним. Пожилые шли с довоенных годов, молодые из близкого вчера, но они шли вместе с ним…
Вокруг Георгия Семеновича уже было людно. Смеялись, кричали, спорили, и он так плотно был окружен людьми, что поневоле согнал с лица суровость и стал улыбаться, сначала неловко, потом смущенно-радостно.
– Стройся, Жора! – солидно говорили пожилые.
– Сад любишь – не уходи в квартиру. Стройся!
– За три дня сгрохаем! – говорили те, что помоложе.
Потом вдруг пришагал председатель завкома Степан Яковлевич Логутов. Знал, такой-сякой, что делается в цехе, и вот появился в самую нужную минуту. Был он стремительный, деловой, даже суховатый, точно сидел на торжественном собрании и в центре президиума.
– Завод поможет со стройматериалами, – официально заявил он. – Так что смело начинайте строительство, товарищ Перелыгин…
– Помаракую! – привычным словом ответил Георгий Семенович.
Вечером, успокоившись, все обдумав, он говорил жене:
– Они, черти, все заранее спланировали, предусмотрели… Хочешь не хочешь, а придется строиться! Пожилой народ, он понимает, что значит сад, если ты его вырастил собственными руками! Пожилой народ это понима-ет! Так что, Аннушка, будь готова к большому делу… Одним словом, Аннушка, придется строиться!
Жена, отвернувшись, глядела в сад и только согласно кивала головой. Она так и не сказала ни слова… «Понимающая она у меня!» – ласково думал Георгий Семенович и тоже смотрел через окно на зимний грустный сад.
Тепло уже было, но еще ветрено, когда пришло памятное воскресенье. Деревья покачивались, шумели, разговаривали: с утра вылезло на небо яркое солнце и словно замерло. Георгий Семенович в этот день поднялся часов в пять, взволнованный, все ходил по саду, шептал что-то про себя, улыбался сам себе. По-хозяйски поглядывал на горы кирпича, досок, перетащил с места на место мешки с цементом. Время до семи часов тянулось долго, но, наконец, на улице раздались голоса.
В рабочей одежде, деловые, серьезные, шли к его дому товарищи. В руках держали мастерки, через плечи были перекинуты брезентовые фартуки. Они шли той же рабочей утренней походкой, которой ходили всегда на памяти Георгия Семеновича на работу – строить завод, жилые дома, школы. Шагал Иван Иванович Смирнов, Василий Иванович Поляков, Николай Александрович Бакин, Василий Иванович Полунин, Иван Александрович Логвинов – все опытные мастера, доки в своем деле. Эти кирпичи кладут под расшивку, работают без отвеса, на глаз. Шли и молодые – Володя Извеков, Валентин Сычев – эти готовы делать все, лишь бы быстрее, стремительнее. Кричали же: «За три дня сгрохаем!»
– Бывай здоров, хозяин! – поздоровались пожилые мастера. – Теперь тебе самое время за поллитрой бежать…
– Здоров, грамодяне! – в тон им ответил Георгий Семенович. – За бутылкой бегать нечего – давно ждет!
– Молодца!
Для кладки фундамента большого просторного дома все уже было готово, и Иван Иванович Смирнов молча достал из кармана четыре медных пятака. Так же молча протянул их Георгию Семеновичу и коротко кивнул головой, так как Георгий Семенович уже знал, что надо делать. Во все четыре угла будущего дома он положил по пятаку – гербом вверх. Потом принес бутылку водки и стаканы.
– Стоять дому тысячу лет! – торжественно произнес Иван Иванович. – Живи счастливо, Георгий Семенович! Живи радостно, Анна Васильевна!
Шумел на теплом ветре, переговаривался, радовался теплу и солнцу сад…
