Но однажды ночью в спальню Марии проник архангел Гавриил. Как она позже рассказала Иосифу, он произнес: «С тобою Бог. На тебя — из всех женщин — пал выбор Божий».
Моя мать, как и ее мать, тоже была из ессеев. Ее оберегала двойная стена добродетели и целомудрия. Но архангел лучился таким ясным светом, да и белые одежды его сияли, как луна. Мария затрепетала испуганно и восхищенно. И вдруг ослабела. И враз позабыла все, что знала. Архангел сказал:
— Мария, ты обрела милость Божию. Ты зачнешь и родишь сына. Дай ему имя Иисус. Будет он великим, и называть его будут Сыном Всевышнего.
Так длинно говорил Гавриил согласно Евангелию от Луки, хотя мать рассказывала, что архангел был немногословен. Но все же она (пусть на короткий миг) постигла величие Господне, а потом в ее груди что-то торкнулось, и она поняла, что понесла. В воздухе разлился аромат — слаще, чем в самом благовонном саду. А потом архангел исчез. Он даже не дотронулся до ее руки.
Узнав, что Мария беременна, Иосиф ничком пал на землю, и из глаз его потекли слезы.
— Какую молитву читать нам? О чем просить? Она была девственницей, а я ее не защитил!
Но потом Иосиф рассердился и спросил:
— Как могла ты себя опозорить? Она заплакала.
— Я невинна. Я никогда не знала мужчины.
Иосиф растерялся. Скрыть ее грех означало преступить закон. Однако, расскажи он о беременности Марии священникам, ессеи наверняка забросают ее камнями. И он
сказал себе: «Отошлю-ка я Марию куда подальше, потихоньку».
Он задумал спрятать ее у своих родственников, на западных холмах. Мария же захотела на восток: навестить свою двоюродную сестру Елисавету, которая была в ту пору на седьмом месяце беременности. Пока Мария гостила у Елисаветы, Иосифу во сне был Голос:
— Возьми эту женщину в жены. Она затяжелела не от мужчины, и сын, которого она носит, — Святое дитя,
Иосиф проснулся с твердым намерением жениться на Марии. И женился — как только она вернулась в Назарет. Но он был целомудрен: пока я не родился, он не познал Марию и не вожделел к ней. Нарекли меня Иисусом. В Назарете, на нашем грубом наречии, имя это звучит Иешуа. Так меня и звали, когда я посетил Иоанна Крестителя, получил его благословение и провел сорок дней на горе, посреди пустыни. Впрочем, прежде чем говорить об этих днях, нужно поведать о других событиях, многие из которых произошли давным-давно, еще до моего рождения.
Иосиф гордился своими предками: он мог с полным правом сказать, что род его восходит к царю Давиду, отцу царя Соломона. Поэтому Иосиф хотел, чтобы жена рожала в его родном Вифлееме, городе царя Давида.
Мария была уже на сносях, но с радостью согласилась покинуть Назарет, так как тоже гордилась великими предками Иосифа. Такова истинная причина нашего путешествия в Вифлеем. Правда также, что родился я в яслях, при свете свечи. Как знают теперь все, на постоялом дворе не оказалось места.
Несколько пастухов стерегли свои стада в окрестных полях, и все они поспешили к нам вскоре после моего появления. Путь к яслям им указал ангел, сказав:
— Сегодня родился Христос, Спаситель, посланный Богом.
Пастухи рассказали о пророчестве ангела многим мужчинам и женщинам, и вскоре Ирод, Царь иудейский, прослышал, что в Вифлееме родился Божий избранник. Ирод тут же понял, что дитя, которому покровительствует ангел, может стать правителем Иудеи. Ироду же другие цари были ни к чему.
В год, когда я родился, Ирод был уже стар. Люди давно позабыли, что он — величайший военачальник Израиля. Однако в молодости он в самом деле был триумфатором. А еще его постоянно снедала похоть, и он держал одновременно десять жен.
Евреи не любили Ирода. Он был идумеянин, родом из южной Иудеи, то есть, по сути, не иудей, а язычник. Указом из Рима Цезарь назначил его правителем над евреями, и благодарный Ирод установил изображения римского орла над воротами Большого храма, преступив Моисеевы заповеди. Вся жизнь этого святотатца прошла в нечистых помыслах и злобных деяниях. Он постоянно сомневался в верности своей любимой жены Мариам и, убедив себя в конце концов, что она ему непременно изменит, приказал слуге ее зарезать. После чего долго и безутешно ее оплакивал и осыпал благодеяниями двух прижитых с Мариам сыновей. Но они не смогли простить отца и задумали убить его в отместку за смерть матери. Составился заговор. Заговор раскрыли. Сыновей обезглавили. В Риме император Август произнес: «Лучше быть свиньей в стаде Ирода, чем его родным сыном». У евреев эти слова стали поговоркой.
К старости Ирод совсем обезумел. Едва услышав о моем рождении, он послал в Вифлеем трех мудрецов и повелел:
— Найдите младенца и тут же дайте мне знать. Я хочу поклониться ему.
Мудрецы не поверили Ироду, но поняли, что отправляться надо без промедления, в ту же ночь. На их кратком пути в Вифлеем на востоке загорелась звезда, повисела над их головами, а потом двинулась к югу. Они последовали за звездой и наткнулись на наши ясли. Там они пали ниц перед Марией и Иосифом и начали молиться. Так сказано в Евангелии от Матфея. Он также утверждает, что мудрецы подносили мне дары: золото, благовония и мирру, — но, похоже, это неправда. Потому что ни Иосиф, ни Мария никогда о подобных подарках не упоминали.
Верно, однако, другое: мудрецы преподнесли нам один весьма ценный дар. Они
предупредили Иосифа, чтобы он ни на день не оставался во владениях Ирода. Сами они тоже спешно покинули землю Израиля. Часом позже отправился в путь и Иосиф. Мы двигались всю ночь и пришли в Египет.
Отомстил Ирод жестоко. Когда мудрецы не вернулись во дворец, он послал в Вифлеем палачей с приказом умертвить всех недавно родившихся младенцев мужского пола. Так сбылось пророчество Иеремии: «Печаль, рыдания и скорбь».
Вскоре Ирод умер, и Иосиф вернулся в Назарет. У них с матерью родились два сына, Иаков и Иоанн. Увы, похоже, братская любовь наша была проклята изначально, потому что я никогда не чувствовал к братьям той душевной тяги, какую испытывал к умерщвленным в Вифлееме младенцам. Когда смерть Иосифа вскрыла печати, затмевавшие мою память, я стал часто думать об этих детях и о непрожитых ими жизнях.
Хочу пояснить, что к разговору со священниками в Большом храме я был отчасти готов. Я начал учиться, как и положено, когда мне не исполнилось и пяти лет. Мы занимались в нашей маленькой синагоге с утра и допоздна, К восьми годам я умел читать по-древнееврейски, знал все заповеди, оставленные нам Моисеем, и основанные на этих заповедях законы. Поскольку каждый закон порождал еще десять, а каждый из этих десяти — еще десять, нам приходилось учить десять сотен законов о том, как молиться, поститься и приносить жертвы у алтаря. Кроме того, мы изучали священные книги: «Бытие», «Исход», «Левит», «Числа» и «Второзаконие».
Мы читали пророчества Илии, Елисея, Иезекииля и Исайи, а то, что не было запио на скрижалях, старики и учителя передавали нам изустно.
Но я в свою образованность не верил и, когда семья моя после посещения Большого иерусалимского храма вернулась в Назарет, я — в свои двенадцать лет — решил, что мудрость, с которой я вел беседу со священниками и книжниками, передалась мне от убитых из-за моего рождения младенцев.
И еще одно бремя тяготило мои слабые плечи. Рассказ Иосифа о том, кто мой истинный отец. Я силился представить себя Сыном — и не мог. Когда после занятий мы с ребятами устраивали потасовки, я выходил из них победителем ничуть не чаще, чем побежденным. Какой же из меня Сын Бога? И сомнение это посеяло во мне страх перед Его гневом. Поскольку я помнил, как Господь грозил Моисею:
— Увидишь, эти люди предадут меня и нарушат наш договор. Тогда обратится на них гнев мой. Их иссушит голод, испепелит нестерпимый зной…
На самом деле, на меня за мои сомнения, должно быть, и впрямь обрушился гнев Господень. Мою плоть охватила страшнейшая горячка, и я едва не умер в возрасте двенадцати лет.
Когда же я оправился от недуга, рассказ Иосифа начисто стерся из моей памяти, и я снова превратился в обычного мальчика, точнее, юношу, поскольку мне исполнилось уже тринадцать лет. Я пришел в плотницкую мастерскую Иосифа и проработал семь лет младшим подмастерьем, да еще семь лет старшим — прежде чем стать настоящим мастером.
Первые семь лет я изучал, как изготавливать саманные кирпичи, из которых потом сложат стены, как возводить стропила для крыш, как делать двери и окна. Я навострился сколачивать кровати и столы, табуреты и ящики любых размеров, мог сделать соху и ярмо для быка. Второй этап ученичества я провел в столице Галилеи, Сепфорисе, что в часе ходьбы от Назарета. Там я постиг многие тонкости плотницкого искусства, поскольку работали мы на отделке богатых домов, и Иосиф раскрыл нам свои профессиональные секреты.
