Массивная чёрная шуба словно бы сама прыгнула на плечи миссис Биксби и пристала к ней, как вторая кожа. Ощущение было непередаваемое. Чудеса! Она посмотрелась в зеркало. Просто фантастика. Всё её существо преобразилось до основания. Богатство, великолепие, блеск, красота и чувственная роскошь — всё одновременно было в женщине, смотревшей на неё из зеркала. А это сладостное ощущение власти и могущества! В такой шубе она может пойти, куда захочет, все будут скакать вокруг неё, как кролики. Да что там говорить, словами этого не выразишь.
Миссис Биксби взяла конверт, который всё ещё лежал в коробке, открыла его и вынула письмо от Полковника:
Я помню, ты говорила когда-то, что тебе очень нравятся норковые шубы, ну так вот, получай. Мне сказали, что это хорошая вещь. Пожалуйста, прими её, с моими лучшими пожеланиями, как прощальный подарок. По сугубо личным причинам я не смогу больше с тобой встречаться. Так что всего хорошего и прощай.
О!
Какой кошмар!
Как гром с ясного неба, когда она была так счастлива.
Полковника больше не будет.
Какой страшный удар.
Она будет ужасно по нему скучать.
Миссис Биксби начала задумчиво поглаживать мягкую чёрную поверхность шубы.
Вот уж действительно — никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь…
Она улыбнулась и свернула письмо, намереваясь разорвать его и выкинуть в окно, но вдруг заметила на обратной стороне какую-то приписку.
P. S. Ты скажи там, что это твоя добрая тётушка подарила тебе к Рождеству.
Губы миссис Биксби, до этого момента растянутые в блаженной улыбке, сжались, как отпущенная резинка.
— Да он с ума сошёл! — воскликнула она. — У тёти Мод сроду не было таких денег. Она не могла бы мне подарить эту шубу. Но если это не тётушкин подарок, то тогда чей же?
О Боже! За всем восторгом от обнаружения шубы и её примерки она совершенно выпустила из виду этот жизненно важный момент.
Через пару часов она будет в Нью-Йорке. Ещё через десять минут войдёт в квартиру, где её встретит муж; и даже у такого человека, как Сирил, этой флегмы, вяло существующей в своём мире зубных каналов, бекусов и кариесов, возникнут кое-какие вопросы, когда его жена пританцует вдруг с уик-энда в норковой шубе за шесть тысяч долларов.
«Вот что я думаю, — сказала она мысленно, — я думаю, что проклятый Полковник сделал это специально, чтобы надо мной поиздеваться. Он прекрасно знал, что у Тёти Мод нет денег на такую шубу. Он знал, что я не смогу её носить».
Но миссис Биксби уже не могла себе представить, как она расстанется с этим чудом.
— У меня будет эта шуба! — сказала она вслух. — У меня будет эта шуба! У меня будет эта шуба! Ну хорошо, дорогая. У тебя будет эта шуба. Но только без истерики. Сядь, успокойся и подумай. Ты ведь умная девочка, правда? Тебе всегда удавалось его обмануть. Ты же знаешь, что у него никогда не хватало мозгов на что-либо ещё, кроме своих дурацких анализов. Так что не дёргайся, сядь и думай. Время ещё есть.
Спустя два с половиной часа миссис Биксби сошла с поезда на Пенсильвания-стейшн и быстро направилась к выходу. На ней снова было её старое красное пальто, а в руках она несла картёжную коробку. Выйдя из вокзала, она остановила такси.
— Водитель, — оказала она, — вы не знаете здесь поблизости какого-нибудь ломбарда, который ещё работает?
Таксист поднял брови, обернулся и окинул её любопытным взглядом.
— На Шестой авеню сколько угодно, — ответил он.
— В таком случае, остановитесь у первого же, хорошо? — Она села, и машина тронулась.
Вскоре такси притормозило у ломбарда, над входом в который висели три медных шара.
— Подождите меня, пожалуйста, — сказала миссис Биксби водителю, выбралась из такси и вошла в ломбард.
На прилавке, согнувшись над белым блюдцем, сидел огромный кот и поедал рыбьи головы. Он сверкнул на миссис Биксби жёлтыми глазищами, сглотнул и вернулся к еде. Миссис Биксби остановилась у прилавка на безопасном расстоянии от кота и принялась рассматривать, что попадалось на глаза: часы, обувные пряжки, эмалевые броши, старый бинокль, разбитые очки и вставные челюсти. «И почему это они вечно закладывают свои челюсти?» — подумалось ей.
— Слушаю вас, — сказал хозяин, возникая из тёмных глубин ломбарда.
— А, добрый вечер, — сказала миссис Биксби. Она начала развязывать коробку; хозяин подошёл к коту и погладил его по спине; кот продолжал поедать рыбьи головы.
— Представьте, какая глупость, — сказала миссис Биксби. — Где-то посеяла свой бумажник. А сегодня суббота, все банки до понедельника закрыты. Мне просто необходимо раздобыть денег на уик-энд. Это очень дорогая шуба, но мне не нужно много. Ровно столько, чтобы как-то перебиться до понедельника. А тогда я приду и выкуплю.
Хозяин выслушал её молча. Но когда она вынула шубу и перебросила её через прилавок, продемонстрировав всё великолепие, его брови поползли вверх, и, отвлёкшись от кота, он подошёл. Взял шубу и, вытянув руки, поднял её перед собой.
— Бели бы у меня были с собой часы или кольцо, — сказала миссис Биксби, — то, конечно, я бы их заложила. Но, к сожалению, ничего, кроме этой шубы, у меня сейчас нет. — Она растопырила пальцы для подтверждения.
— Похоже, что новая, — сказал хозяин, любовно проводя ладонью по мягкому меху.
— О да, абсолютно. Но, как я уже сказала, мне много не нужно, только до понедельника. Как насчёт пятидесяти долларов?
— Я дам вам пятьдесят долларов.
— Она стоит, конечно, в сто раз больше, но я надеюсь, что до понедельника у вас ничего с ней не случится.
Хозяин подошёл к столу, достал из ящика залоговый билет и положил на прилавок. Билет напоминал бирку — одну из тех, что обычно привязывают к багажу, такой же формы и размера и из такой же плотной коричневатой бумаги. Отличием были только маленькие дырочки, разделявшие билет на две идентичные части.
— Имя? — спросил хозяин.
— Оставьте без имени. И адреса тоже не нужно.
Перо авторучки в нерешительности застыло над перфорированной линией.
— Но ведь совсем не обязательно записывать имя и адрес, не так ли?
Хозяин пожал плечами, неопределённо хмыкнул, и перо зависло над другой половиной билета.
— Нет, нет, ничего не пишите, — оказала миссис Биксби. — Это моё личное желание.
— В таком случае, не потеряйте билет.
— Не потеряю.
— Вы понимаете, что любой, у кого он окажется, сможет прийти и потребовать вашу вещь?
— Да, я знаю.
— По одному только номеру.
— Разумеется.
— Как вы хотите, чтобы я её описал?
— Не нужно никаких описаний, спасибо. В этом нет необходимости. Просто поставьте залоговую сумму, и всё.
Перо снова поколебалось, зависнув над дырочками рядом со словом «артикул».
— Я думаю, вам всё же следует её описать. Описание может понадобиться, если вы захотите продать билет. Кто знает, а вдруг вы захотите его продать?
— Я не собираюсь его продавать.
— А вдруг соберётесь? Многие так делают.
— Послушайте, — сказала миссис Биксби. — Если вы думаете, что я разорилась, то вы ошибаетесь. Я просто потеряла кошелёк. Понятно?
— Ну тогда как хотите, — сказал хозяин. — Дело ваше.
И тут в голову миссис Биксби пришло одно неприятное соображение.
— Хм, — сказала она, — вот что. Если на билете не будет описания, то как я могу быть уверена, что вы отдадите мне мою шубу, а не что-нибудь другое?
— Я всё заношу в реестр.
— Но ведь у меня-то только номер! Так что вы и впрямь сможете всучить мне любое старьё, а?
— Ну так вы будете её описывать или не будете? — спросил хозяин.
— Нет, — сказала она. — Я вам доверяю.
Хозяин написал «пятьдесят долларов» против слова «оценка» на обеих половинах билета, разорвал его по линии и послал нижнюю часть через прилавок. Затем он вытащил из внутреннего кармана пиджака свой бумажник и извлёк из него пятьдесят долларов.
— Три процента ежемесячно. — добавил он.
— Хорошо. Благодарю вас. Вы ведь позаботитесь о ней, не правда ли?
Хозяин молча кивнул.
— Хотите, я снова положу её в коробку?
— Не надо.
Миссис Биксби повернулась и вышла из ломбарда на улицу, где её дожидалось такси. Через десять минут она была дома.
— Дорогой, — сказала она мужу, наклонившись его поцеловать. — Ты по мне соскучился?
Сирил Биксби отложил вечернюю газету и бросил взгляд на часы.
— Сейчас двенадцать с половиной минут седьмого.
Тебе не кажется, что ты задержалась?
— Да, я знаю. Всё из-за этих ужасных поездов. Привет тебе от тёти Мод, как обычно. Умираю, хочу что-нибудь выпить, а ты?
Свернув газету в аккуратный прямоугольник и положив его на ручку кресла, мистер Биксби встал и подошёл к буфету. Его жена задержалась в центре комнаты и, стаскивая перчатки, внимательно следила за ним, раздражаясь его медлительностью. Он стоял к ней спиной и отмерял порцию джина, согнув шею и приблизив лицо к мензурке, вглядываясь в неё, словно это был рот пациента.
