Интересно, неужели действительно никто на свете, кроме меня, не знает дороги сюда? Надо обязательно спросить об этом у Учителя.
Что-то подсказывало мне, что я не одинока со своей тайной.
И тут сзади раздался шум настигающей нас машины. С превеликим удивлением я проводила глазами обогнавшую меня «Пежо» серого цвета.
Оказывается, эта дорога не пустынна. Ну-ну… Собственно, почему я решила, что мы здесь должны быть единственными путешественниками?
Да потому и решила, ответила я себе, что этот участок шоссе начинается от той развилки, немного не доезжая до пыльного и шумного перекрестка Бейт-Даган, на которой мы свернули полчаса назад. И больше никаких боковых дорог в это шоссе не впадает.
Значит, эта «Пежо» прибыла оттуда же, откуда и я. Вот уж, поистине, открытие. Получается, что развилка с золотым дорожным указателем – гораздо более людное место, чем я предполагала. Выходит, этой тайной владеют и другие.
Почему-то мне стало легче от этой мысли. Раз так, то, возможно, меня не будут очень сильно ругать за то, что я заявилась сюда, да еще к тому же и детей с собой привезла.
* * *
Внезапно я почувствовала сильную усталость. Как будто все утомление от работы, не только за последний год, но за множество лет, вдруг навалилось на меня.
Я затормозила и остановилась на обочине. Вышла из машины, заперла ее и спустилась с шоссе в лес. Подождала детей, попросила их не отставать и не терять меня из виду, и двинулась вглубь негустых зарослей. Это был настоящий лес, с густым подлеском, как у нас на даче на станции Востряково, где прошли все летние месяцы моего детства. Мои сыновья не знали такого леса.
Я села на сваленный ствол старого дерева, дети устроились рядом. Я обняла их двумя руками. Зеленая тишина, настоянная на пении птиц, приняла нас в свои объятия, и неотвязные мысли, сопровождавшие меня в течение всех моих последних нелегких лет, растворились среди листвы, милосердно отодвинувшей их от меня своими чуткими руками-ветвями.
Через четверть часа, отдохнувшая и обновленная, я ощутила в себе силы тронуться в путь.
Никто ничего со мной не сделает. Ну, поругают, ну, скажут, что могла бы и сама справиться со своей депрессией… Как мне было с ней справляться? Действительно, что ли, ехать в дом отдыха с бассейном?
Не помог бы мне никакой дом отдыха. Я задыхалась в том мире, в котором жила, и где мои дети влезли в свой Интернет, как будто не было вокруг никакой альтернативы этой их виртуальной жизни.
Я поднялась и вновь напомнила мальчикам, чтобы они не теряли меня из виду. Прислушавшись, я уловила очень далекие веселые голоса в направлении, противоположном шоссе. Секунду поколебавшись, я глубоко вдохнула лесной чудесный воздух и двинулась туда, откуда раздавались голоса.
* * *
Лес незаметно преобразился в прекрасный ухоженный парк. Мы уже шли по гравиевой дорожке. Мимо проехал мальчик на велосипеде – первый из встреченных нами жителей этого мира, – и мои сыновья немедленно принялись обсуждать марку его транспортного средства и пришли к выводу, что в магазине у нас они такого не видели. Ну, еще бы, подумала я мимоходом.
Я села на первую же увиденную скамейку, неподалеку от лужайки с беседкой. Прямо передо мной была красивая клумба с мраморным постаментом посередине, почему-то пустым. Мальчики убежали на видневшуюся сквозь стволы деревьев детскую площадку с горками и лабиринтом.
Закрыв глаза и вдыхая сладкий и легкий воздух, я пыталась вспомнить, когда же я в последний раз была в этом парке. В самый последний раз, наверно, я посетила его во сне, но это не считается. Я ведь бывала здесь и наяву, и, что самое удивительное, те мои посещения вполне вписываются в общую картину воспоминаний о детстве в Москве и о путешествиях с родителями и друзьями по разным советским курортным городам.
Да даже московские парки культуры и отдыха какими-то своими уголками пересекались с этим парком из совсем другого мира, в котором я сейчас сидела и в котором лазили по трехмерному металлическому лабиринту мои дети.
Я открыла глаза и оглянулась, разыскивая Йони и Ицика. Тревога сжала горло жестоким неотвратимым кулаком. Только разглядев их красную и желтую футболочки на самой вершине нагромождения сказочных горок и домиков, я успокоилась и отдышалась.
Интересно, откуда же взялось это внезапное ощущение опасности? Вокруг лежал все тот же прекрасный ухоженный парк, праздничный, отпускной, курортный парк из детства.
По аллеям прогуливались люди. Они и одеты были не так, как сейчас одеваются в Израиле, а скорее по моде, принятой во времена юности моих родителей.
Хотя, приглядевшись, я поняла, что отдыхающие, разгуливающие по аллеям, меньше всего заботятся о какой-то конкретной моде. Вот, например, смуглый черноволосый мужчина в джинсовой рубашке, сидящий на скамейке напротив, очень даже вписался бы в израильский пейзаж.
Я опять закрыла глаза, стараясь понять, откуда пришла эта внезапная волна тревоги. Так и не додумавшись ни до чего, я окликнула детей, и мы двинулись через парк, приблизительно в том направлении, откуда пришли.
Парк преобразился в обратном порядке в вольный лес, и я продолжала некоторое время бездумно брести среди не очень частых деревьев, пока Йони не спросил у меня, знаю ли я дорогу к машине.
Дороги я, естественно, не знала. Я подняла глаза к вершинам деревьев, пытаясь вспомнить уроки, полученные мною много лет назад. Сконцентрировавшись так, как меня учили, я после нескольких попыток поймала в поле зрения то, что искала – стремительную золотую птицу, отдыхающую на верхушке одного из деревьев.
Едва я остановила на ней взгляд, как она вспорхнула и перелетела на другую вершину. Я двинулась по направлению к ней. Подождав, пока мы поравняемся с деревом, на котором она сидела, птица совершила еще один перелет.
В какой-то момент я подумала, что вижу ее без всякого напряжения, и немедленно потеряла из виду. Пришлось опять вспоминать все приемы, которыми я когда-то не без труда овладела.
Минут через десять мы вышли – вернее, нас вывели – на шоссе, прямо к нашей машине. Краем слуха я с удивлением отметила, что по шоссе от нас отдаляется еще одна машина. Удивительно, эта дорога, оказывается, на самом деле многолюдна!
Впрочем, подумала я, вовсе не обязательно таинственные путешественники должны были попасть сюда с несуществующей развилки возле пыльного перекрестка Бейт-Даган. Возможно, это просто гуляющие, приехавшие в парк и оставившие автомобиль на обочине, как и мы.
Хотя, зачем им это делать? Наверняка с другой стороны парка, у входа, есть благоустроенные стоянки…
И тут меня как будто ударило. Я внезапно поняла сразу две вещи. Два озарения посетили меня одновременно. Во-первых, в этом мире не ездят на серых «Пежо». Во-вторых, мужчины не носят здесь джинсовых рубашек. Не знают тут ничего про джинсовую ткань, а одежду шьют из полотна, окрашенного в разные цвета, иногда из чего-то похожего на ситец или сатин.
Тот, кто прибыл сюда на автомобиле, одетым по моде совсем другого мира, мог быть только пришельцем, таким же гостем, как и мы.
* * *
Все это было более чем странно. Две машины в течение одного и того же дня – это слишком много для трассы, связывающей между собой два мира, расстояние между которыми по прямой исчисляется даже не световыми годами, а парсеками.
– Мама, а зачем мы ходили в этот парк? – вдруг спросил Йони.
– Я хотела отдохнуть. Разве вам там не понравилось?
– Понравилось, очень! Но ты разве устала?
Я задумалась. Я, конечно, устала, но не настолько, чтобы нуждаться в срочном отдыхе в тот момент, когда остается всего полчаса езды до цели, а в том месте, куда мы прибудем, мы сможем хорошо отдохнуть. И кроме того, меня ожидает там встреча с Эрвином, с которым я не виделась уже очень много лет.
Эрвин, мой учитель. Он, наверно, все-таки поругает меня немного при встрече. Поругает и простит. Он поймет, насколько мне нужен этот недолгий отдых – всего несколько дней! – именно здесь, где воздух сладок и кристально чист, и где можно пить отдых и расслабление большими глотками прямо из этого воздуха.
Здесь, в этом мире, где не нужно ничему соответствовать. Который приспособлен для меня, в который я вписываюсь полностью, всеми своими выступами, углами, усталостями и депрессиями…
Да, так почему же я остановилась в лесу?
Я попыталась восстановить события часовой давности.
Я остановилась потому, что явственно ощутила усталость.
А этого быть не могло, поняла я внезапно. В этом лесу усталости никто чувствовать не может. Он специально предназначен, этот лес, для того, чтобы брать на себя и полностью компенсировать усталость тех, кто его посещает. Именно поэтому после развилки дорога еще полчаса идет по лесу, хотя логичнее было бы, если бы она сразу же упиралась непосредственно в ворота Шаанана.
