— Всё в норме, без особых отклонений. Здоровьем вы не блещете, но жить будете долго.
Потом задержал ладонь возле моей груди. Я тоже прикоснулся к груди и почувствовал, что кимоно справа стало чуть теплее. Это было тем более удивительно, что Того не касался меня. Казалось бы, температура справа и слева должна быть одинаковой, но правая сторона была явно теплей. По словам Того, тепло выделяли какие-то больные клетки. Я никогда не жаловался на легкие; на рентгеновских снимках тоже все было в порядке, хотя иногда в правой стороне груди бывали неприятные ощущения. Быть может, отголоски незаметно подступившей болезни? И хотя мое недомогание позволило Того проявить свое лечебное мастерство, от ощущения тепла, проникшего сквозь кимоно, мне стало как-то не по себе.
Того сказал, что последняя партия — тяжелая миссия, выпавшая на долю Отакэ. Если он ее бросит, то навлечет на себя упреки со всех сторон.
Сюсай сам ничего не предпринимал, он только ожидал результатов переговоров, которые организаторы вели с Отакэ. Подробности переговоров никто1 мастеру не сообщал, поэтому он не знал, что дело зашло так далеко и что его противник собирается прервать партию. Его лишь раздражала пустая трата времени. Чтобы отвлечься, мастер поехал в гостиницу в Кавана, пригласил и меня. На следующий день я пригласил туда Отакэ.
Заявив, что бросает играть, Отакэ домой все-таки не уезжал и оставался в гостинице. Я чувствовал, что он хочет как-то успокоиться и готов уступить. Тем не менее договориться о доигрывании на третий день и окончании игрового дня в 4 часа удалось лишь
23 ноября. Соглашение было достигнуто на пятый день после игрового дня, который приходился на 18 ноября.
В Хаконэ, когда договорились о сокращении отдыха до трех дней вместо четырех, Отакэ сказал: «За три дня я отдохнуть не успеваю. К тому же два с половиной часа игры в день — это слишком мало. Я не успеваю войти в ритм».
На этот раз отдых был сокращен до двух дней.
Едва успели достичь компромисса, как снова наткнулись на подводные камни.
Узнав, что соглашение достигнуто, Сюсай сказал организаторам:
— Не будем тянуть время. Начнем с завтрашнего дня.
На что Отакэ заявил, что хочет отдохнуть и предпочитает возобновить игру послезавтра.
Мастер все это время пребывал в ожидании, что чрезвычайно его удручало и раздражало. Поэтому, когда было объявлено о возобновлении игры, он воспрял духом и захотел играть немедленно. За его желанием не скрывалось никакой задней мысли. Но Отакэ был дальновиден и осторожен. Из-за треволнений предыдущих дней он очень устал, а потому хотел собраться с духом и восстановить форму перед началом игры. В этом снова проявилось различие характеров обоих игроков. К тому же из-за напряженной обстановки последних дней у Отакэ разболелся желудок. И в довершение картины — ребенок, которого привезла его жена, простудился в гостинице, и у него поднялась температура. Отакэ, обожавший своих детей, впал в панику. Все это мешало начать доигрывание завтра.
Организаторы матча, заставившие Сюсая прождать столько времени напрасно, и на этот раз оказались не на высоте. Мастеру, которого все это касалось в первую очередь, даже не сообщили, что Отакэ по личным причинам требует отсрочки еще на один день. Назначенная мастером дата доигрывания в их глазах обсуждению не подлежала. Если какие-то пожелания мастера и Отакэ не совпадали, организаторы принимались переубеждать Отакэ. В конце концов тот рассердился. Если вспомнить, в каком нервном напряжении он находился в последнее время, можно было предположить, что переговоры окажутся безрезультатными. Так и вышло — Отакэ заявил, что продолжать игру отказывается.
Секретарь Ассоциации Явата и корреспондент «Нити-нити симбун» Гои молча сидели в номере на втором этаже. Вид у них был крайне удрученный. Дела плохи, им явно хотелось все бросить. Ни тот, ни другой особым красноречием не отличались — люди они были немногословные. После ужина, когда я сидел у них, в номер вошла горничная — она искала меня.
— Отакэ-сан разыскивает господина Ураками и ждет его у себя.
— Меня?
Это было полной неожиданностью. Оба мои собеседника молча посмотрели на меня. Я пошел вслед за горничной, и она привела меня в большую комнату, где в одиночестве сидел Отакэ. Несмотря на раскаленную жаровню-хибати в комнате было холодно.
— Извините, что побеспокоил вас, — заговорил Отакэ. — Сэнсэй так долго и так много помогает нам в делах, но я окончательно решил отказаться от доигрывания. В подобной обстановке я не могу играть.
— Как?!
— Поэтому я и хотел повидать вас и попрощаться… Я был всего-навсего журналистом; мое положение не обязывало никого официально со мной прощаться. Если уж Отакэ решил так поступить, это было знаком его особого расположения ко мне. Но в этом случае менялось и мое положение — отделаться ничего не значащими фразами я уже не мог.
И в Хаконэ, когда начались осложнения, я был сторонним наблюдателем, эти дела мало меня касались, я ни во что не вмешивался. Сейчас Отакэ не спрашивал у меня совета, а лишь известил о своем намерении. Но, оказавшись с ним лицом к лицу и слушая его, я впервые подумал, а не попробовать ли мне высказать свое мнение и выступить посредником?
В общих чертах я сказал примерно следующее.
Конечно, выступая противником мастера Сюсая в последней партии, Отакэ сражается самостоятельно — на свой страх и риск. Но при этом он сражается с ним не как частное лицо, а как представитель нового поколения профессионалов, как наследник всей истории игры в го. До того как Отакэ получил возможность сразиться с мастером, целый год шел отборочный турнир. Сначала, на уровне шестого дана, победителями вышли Маэда и Кубомацу, затем, на уровне седьмого дана, к ним присоединились Судзуки, Сэгоэ, Като и Отакэ, и они провели между собой турнир по круговой системе. Отакэ победил всех пятерых, включая своих собственных учителей — Судзуки и Кубомацу, о чем Судзуки очень жалеет. Когда-то Судзуки победил Сюсая, имея фору черного цвета, а встречи с ним на равных мастер избежал. И вот сейчас, когда Судзуки выпал шанс сыграть с Сюсаем, Отакэ выигрывает у него! А ведь из благодарности к своему старому учителю Отакэ мог бы позволить ему сыграть с мастером. Наконец второй его учитель Кубомацу, с которым Отакэ встретился в последнем туре и который, как и он, шел без поражений и выиграл уже четыре партии… Получается, что Отакэ добился игры с Сюсаем и как представитель двух своих старых учителей. Безусловно, современных профессионалов лучше представляет Отакэ, нежели такие патриархи, как Судзуки и Кубомацу. А его лучший друг и соперник У Циньюань! Он вполне достойно мог бы представлять современное го, но пять лет назад он уже играл с Сюсаем, используя в игре экстравагантный дебют из так называемых новых фусэки, — и проиграл. И хотя У Циньюань имел моральное право участвовать в отборочном турнире, он от участия отказался, потому что у него был тогда всего лишь пятый дан и выступать против Сюсая в последней партии игроку пятого дана было как-то неудобно. Среди матчей мастера был и сыгранный им лет двенадцать назад матч против Кариганэ, игрока седьмого дана. Это была, во-первых, борьба Ассоциации го, в которую входил Сюсай, с соперничающей с ней ассоциацией «Кисэйся», а во-вторых, Кариганэ был его заклятым врагом. Победил тогда мастер. А теперь «непобедимый мастер» играет свою последнюю официальную игру. Значение у нее совершенно иное, чем у матчей против Кариганэ или У Циньюаня. Если даже Отакэ победит, вопрос о новом мастере вряд ли встанет. Последняя партия — это стык разных эпох, точка смены одной эпохи другой. После нее в игре в го начнутся новые веяния. Бросить и не доиграть последнюю партию — это все равно что пытаться остановить ход истории. Ответственность, которая лежит на Отакэ, слишком велика; что же произойдет, если из-за своих личных эмоций и сиюминутных обстоятельств Отакэ откажется от игры? Отакэ, чтобы достичь возраста мастера, нужно еще тридцать пять лет: на пять лет больше, чем ему сейчас.
Если Отакэ вырос в Ассоциации го в период расцвета игры, то Сюсаю пришлось преодолевать огромные трудности. Быстрый прогресс игры после реставрации Мэйдзи и вплоть до наших дней во многом связан с Сюсаем Хонинобо. Как бы там ни было, в мире го он до сих пор остается человеком номер один. Разве не долг наследника — достойно завершить последнюю партию, символизирующую итог шестидесятичетырехлетней жизни мастера? Пусть в Хаконэ и проявились какие-то капризы больного человека, но ведь Сюсай тем не менее продолжал играть, мужественно перенося свои мучения. Не совсем поправившись, он все же приехал в Ито, чтобы закончить партию; приехал, закрасив свою седину, возможно, с риском для жизни. Если его молодой противник откажется сейчас от игры, сочувствие всех безусловно будет на стороне мастера, а Отакэ станет мишенью для нападок. Неважно, что у Отакэ есть веские причины, все равно ему придется оправдываться и отмываться от грязи, а истинное положение дел мир так и не узнает. Последняя партия войдет в историю, а вместе с ней — и отказ Отакэ продолжить борьбу.
