Не правда ли, звучит так, будто собравшиеся были ужасно жестоки. Но при этом они называли женщину «сестра Грейс», или кузина Грейс», в зависимости от того, кому кем она приходилась. Мне она, естественно, тоже доводилась кузиной. Она носила имя Нарцисс-13.
Более того, она могла представлять опасность лишь для себя самой, поэтому никто особенно не кипятился. Мне рассказали, что ее дети уходили жить в более благополучные дома, едва успев встать на ноги. На мой взгляд, в этом-то и крылась одна из самых привлекательных черт нашего с Элизой изобретения. Представляете, для детей открылись двери несметного количества домов, и, наконец, они получили долгожданное право самим выбирать себе родителей.
Кузина Грейс, со своей стороны, всем своим видом показывала, что она извлечет из этих выпадов нужный урок, хотя они и были для нее, как гром среди ясного неба.
Наконец подошло время моего выступления.
«Братья, сестры, кузины и кузены, — начал я, — нации пришел конец. Ваш Президент — это лишь тень его былого величия. Перед вами, склонив голову, стоит ваш непутевый кузен Уилбер».
«Ты был чертовски хорошим президентом, брат Билли!» — кто-то выкрикнул из задних рядов.
«Я хотел дать своей стране мир, так же, как дал ей братство, — продолжал я. — Но с прискорбием должен вам сказать, мира у нас еще нет. Мы обретаем его. Мы теряем его. Мы снова обретаем его. Мы снова теряем его. Благодарение Господу, что хоть не вся техника вышла из строя. Люди выдерживают все. Они сражаются. И еще, скажу я вам, хорошо, что больше нет сражений между чужаками. И мне плевать, кто против кого воюет, потому что у каждого обязательно найдутся собратья по другую сторону баррикад!
А раз мы уже с вами больше не одна нация, а только члены семьи, то что может быть проще, чем добиться милости противника.
Недавно мне довелось собственными глазами увидеть битву, которая происходила далеко — на север отсюда. Было это в районе озера Максинкаки. Я видел, как смешались в одну кучу кони, люди, копья, ножи, пистолеты и парочка пушек. Но видел я и другое. Я видел, как всюду люди братались и обнимались, а многие сдавались в плен и дезертировали. И после того, что я увидел, могу с полной уверенностью заявить: «Это вам не какая-нибудь кровавая резня!»
Пока я гостил в Индианаполисе, пришла радиограмма с официальным приглашением от Короля Мичигана. В том, как была составлена радиограмма, проскальзывали явные наполеоновские нотки. В ней сообщалось, что Король будет рад дать аудиенцию президенту Соединенных Штатов в своем Летнем дворце на берегу озера Максинкаки. Также сообщалось, что стража получила приказ беспрепятственно пропустить меня во дворец. Далее говорилось, что битва окончена. «Победа за нами», сообщалось в радиограмме.
Поэтому мы с пилотом поспешили в гости к Королю.
В былые времена мою встречу с Королем Мичигана обязательно окрестили бы «историческим моментом». А сама встреча проходила бы под прицелом многочисленных кинокамер, микрофонов и репортеров. В действительности же, при встрече присутствовала лишь пара стенографистов, которых Король называл: «Мои писатели». И он был абсолютно прав, величая бедняг с бумагой и ручками на старинный забытый манер.
Подавляющее число солдат в его армии вообще едва умели читать и писать.
В тайные апартаменты Короля допустили меня одного. Апартаменты имели спартанский вид. Это была огромная комната, по всей видимости, раньше в ней устраивали танцы. Скудная обстановка состояла из походной раскладной кровати, длинного стола, заваленного картами, и груды складных стульев, уныло подпиравших стену.
Сам Король восседал за столом с картами и с деланным вниманием читал книгу. Потом оказалось, что книга, которую читал Король, была «Историей Пелопонесских войн» Тацита.
Я занял позицию перед Королем. У меня в руках была видавшая виды шляпа. Король не спешил откладывать книгу, хотя, я не сомневаюсь, дворецкий объявил достаточно громко о моем прибытии.
«Ваше Высочество! — сказал дворецкий. — Доктор Уилбер Нарцисс-2 Свеин, президент Соединенных Штатов!»
Наконец Король поднял глаза, и я был поражен его внешним сходством с дедом, доктором Стюартом Ролингзом Моттом, тем самым, что так добросовестно наблюдал за моим развитием и развитием моей сестры. Было это давным-давно в Вермонте.
«Мы думали, что вы уже умерли», — сказал он.
«Нет, ваше Высочество», — сказал я.
«Мы так давно ничего от вас не слышали», — сказал он.
«Порой даже в Вашингтоне бывает туго с новыми идеями», — сказал я.
«Последнее время я читаю только книги по истории», — сказал он.
«Для человека с вашим положением это очень мудро, ваше Величество», — ответил я.
«Тот, кто не извлекает уроков из истории, обречен повторять ее ошибки»,
— сказал он. — Если потомки не будут досконально знать наши времена, они снова истощат земные запасы, будут миллионами умирать от лихорадки и «зеленой смерти». А небо снова пожелтеет от дезодорантов для потных подмышек. И они снова выберут двухметрового придурковатого президента, и им придется доходить своим умом до того, что в интеллектуальном и духовном отношениях они стоят гораздо ниже тщедушных китайцев».
Смеялся я один.
«История — это всего лишь цепь удивительных неожиданностей, — сказал я.
— Все, что она может, это научить нас ничему не удивляться».
Выяснилось, что молодому Королю нужна была моя подпись под одним историческим документом. Документ был краток. В нем сообщалось, что я, президент Соединенных Штатов Америки, отказываюсь от всяких притязаний на ту часть Северной Америки, которую перепродал моей стране Наполеон Бонапарт. В историю эта сделка вошла под названием «Луизианская покупка».
Согласно документу, я, в свою очередь, перепродавал ее за один доллар Стюарту Иволга-2 Мотту, Королю Мичигана. Я поставил едва различимую подпись. Она походила на муравьиного детеныша.
«Кушайте на здоровье!» — сказал я.
Почти вся проданная мною территория в это время была оккупирована Герцогом Оклахомским, а также другими не известными мне мелкими диктаторами и шишками на ровном месте.
Когда официальная часть встречи была завершена, мы еще немного поболтали с Королем и вспомнили его дедушку.
После чего мы с капитаном О'Харой поспешили в Урбану, штат Иллинойс, навстречу электронному воссоединению с сестрой, которая умерла много лет тому назад.
Так-то вот.
Да, вот и рука моя дрожит и голова разламывается. Вчера я изрядно набрался на вечеринке в честь собственного дня рождения. Вера Бурундук-5 Дзаппа прибыла на праздник вся увешанная бриллиантами. Ее пронесли сквозь болезнетворные джунгли в кресле в сопровождении эскорта из четырнадцати рабов. Она доставила пиво и вино. Немудрено, что я так напился. Но больше всего меня одурманил вид тысячи свечей, которые Вера собственноручно изготовила к моему дню рождения. Мы заткнули изголодавшиеся рты тысячи подсвечников тысячей свечей и расставили их на полу в вестибюле.
Потом мы зажгли все свечи. Стоя среди маленьких мерцающих огоньков, я чувствовал себя как Бог, по колено увязший в Млечном Пути.
Смерть помешала доктору Свеину завершить мемуары. Упокой, Господь, его душу!
Умер он с чувством гордости за дело, которое они с сестрой совершили на пути переустройства общества.
Бедняга, ему так и не довелось рассказать об электронном устройстве в Урбане, которое позволило ему вновь мысленно соприкоснуться с сестрой и породить единый гений, коим они имели счастье наслаждаться в детстве.
Устройство, которое те немногие, что его видели, окрестили «Хулиганом», на первый взгляд, состояло из ничем не примечательной коричневой глиняной трубы, двух метров в длину и двадцати сантиметров в диаметре. Труба была установлена на приборной доске ускорителя крупных частиц с многочисленными ручками-регуляторами. Ускоритель состоял из цилиндрической магнитной ускоряющей петли, которая предназначалась для объектов ниже атомного уровня.
Да.
А сам «Хулиган» был своего рода чертовщиной, потому что ускоритель давно заглох из-за отсутствия электричества и энтузиастов, желающих с ним возиться.
Однажды дворник, которого звали Фрэнсис Сталь-7 Хулиган, положил трубу на приборную доску безжизненного ускорителя и тут же ретировался, забыв забрать свое ведро. Он услышал в трубе голоса.
Он поспешил за ученым, который являлся хозяином устройства, а именно, за доктором Феликсом Боксит-13 фон Петерсвальдом. Когда ученый прибежал, труба была нема, как рыба.
Но доктор фон Петерсвальд не растерялся. Он лишний раз доказал, что является истинным ученым. Он поверил тому, что рассказал необразованный мистер Хулиган. Он снова и снова заставлял дворника пересказывать случившееся.
