— Вот как?
— А разве могло быть иначе?
— Ну, в принципе, ты всегда, так сказать… Значит в театре?
Она заметно растерялась. Уверенность и наглость — первое оружие против женской спеси.
— Да, сам пишу, сам ставлю и играть доверяю только себе. Ну, а как ты, собственно, если в общих черта? В последний раз, когда я тебя лицезрел, ты сильно беременная была.
— Девочке уже пять лет.
— Отлично. Что еще, в сущности, нужно женщине.
— А где твой театр?
— На Петроградской.
Текст я знал на зубок, отвечал непринужденно и мог попутно обследовать забытое олино тело: похудела, усох налив щек, грудь опала, но ноги и та нива откуда они произрастали, сохранились в первозданном виде. Прекрасные зубы, я помню блеск их страстного оскала и игривые укусы. Интересно, как у нее с мужем?
— А я, кажется, знаю! Это на углу Каменоостровского и Большого, так? — продолжала ковырять Оля.
Но я крепкий прыщ, меня холеным ноготком не выдавишь.
— Нет. Мой поменьше и подальше, возле Ботанического. Там сейчас у меня ремонт идет — подготовка к открытию сезона.
— Ну, приглашай. Очень интересно посмотреть.
Тональность олиных интонаций становилась все прозрачнее, сквозь изгогродь официального тона проглядывали силуэты интимности.
— Естественно! Как только, так в первую очередь. Оставь телефончик.
Роется в сумочке, под мышками на платьице пятнышки пота.
— Как зарабатываешь? — протянула листик с цифрами.
— Прилично. На одного с лихвой.
— Все один?
— А вы все вдвоем?
— А что?
Вот этот тайный взгляд! Взгляд, который ничего еще не значит, но уже обещает многое.
— Ничего. Как муж?
— Что тебя интересует?
— Основное: не пьет? зарабатывает?
— Не пьет, не курит, зарабатывает и не таскается, но все равно плохо.
Пиздешь. Уж я-то знаю, что для нее хорошо, а что плохо. Я доводил ее до обморочных оргазмов, и все равно она променяла меня на родовитого сморчка с прогнозируемым будущим. Ты всегда была смышленой женщиной, моя бывшая соблазнительница.
— А я пью, курю, таскаюсь, иногда и не зарабатываю, а у меня по-прежнему хорошо. Просто не знаю что и делать.
— Я не в этом смысле. Здесь тоже все в порядке, — слишком гордо заявила Оля.
— Да я тоже без всяких умыслов намекнул, — прокололся улыбкой я.
— Все шутишь?
В стеклянных штампах метрополитена замаячил Николай.
— Давай встретимся сегодня, попозже, поужинаем где-нибудь, поговорим, — заспешил я.
— С удовольствием. Мои все равно на даче… — согласилась слишком поспешно, спохватилась и зарделась. — Хотя не обещаю.
На нас надвигался Коля — разбегающийся взгляд, полуоткрый рот с белой пенкой в уголках губ.
— Я тебе позвоню?
— Позвони.
— До вечера?
— Ага.
«Нельзя ли дважды войти в одну и ту же реку?!» — беззвучно вопрошал я в след, просвечивающим сквозь платьице, трусикам. Псы взрычали, поводок натянулся, я рявкнул на оголтелых и отвернулся.
— Ты чего такой необычайно-черезвычайный, Николай?! — с надеждой пожал я руку своему потенциальному кредитору и повел его к озерам.
Там за тихими водоемами, на тихой березовой улице жил тихушник Михалыч. В иную бытность я снимал у Михалыча светлую комнату во втором этаже. Сейчас она освободилась, а у Коли, как существа иногороднего, была хроническая проблема с жильем. Николай мог решить свою проблему, а я рассчитывал на комиссионные. Нет, я настаивал на них, ведь меня ждала Оля, а с ней и… Фу! Лежать!
— Я действительно в плохом настроении, подмечено верно, — размеренно заговорил Николай. — Это остаточные явления. Недавно я пережил мысленную бурю.
Коля адепт Абсолютного Знания. Утром и вечером он посещает духовные тренинги, которые проводит некая сестра Дизи из Индии. В будущем Коля надеется преодалеть в себе человека и стать седьмым Богом. А пока Коля отстранился от:
— никотина,
— алкоголя,
— мяса,
— женщин,
— и хулы.
Со всеми небратьями и несестрами (теми, кто покуривает, попивает, жрет плоть, сквернословит и вожделеет) он разговаривает снисходительно-наставническим тоном.
— Типа психоза, что-ли? — принимаю я новые правила игры.
— Это у вас бывают психозы, — разъясняет Коля. — У людей не принимающих учение бывают психозы, и они неизбежны. Потому что мир наш полон грязи. В принципе, нынешний мир весь состоит из грязи. Куда ни ткни, всюду мирская мерзость и гнусность.
Коля пускает фразы, как любовно отлитые пули. Эти пули должны продырявливать сердца непосвященных, сливать с них дурную кровь и готовить резервуар под Чистоту.
Пока Коля выпускает первую обойму, мы выхоим к берегу озера. В зеленой траве лежат девушки, предоставив солнцу свои спелые грозди, изнывающие на гибких лозах.
— И вот вы переполняетесь этой гадостью, и у вас начинается обыкновенный психоз. И это неизбежно, покуда идет царство Ра. А сейчас именно такое время, когда царствует Ра.
Мы форсируем двух подружек, окопавшихся в горячем придорожном песке. Верхние лоскутки мини-бикини вертихвосткам осточертели, напрочь, и хохотушки выпустили пощеголять на солнышко свои розовые пятачки.
— Действительно, есть от чего свихнуться, — поддакнул я, тайно соорудив и молниеносно отведал коктейль из обеих ягодок(псы самозабвенно зачавкали).
— А чем мысленная буря отличается от психоза?
Я должен был заполучить деньги (О, Оля — глория моей темной псарни!), и поэтому старательно разыгрывал роль погрязшего в нечистотах психопата, нуждающегося в спасении.
— Мысленные бури возникают не от соприкосновения с грязью, а от общения с Богом, когда Бог говорит с тобой напрямую. Ты и Бог. Прямой контакт. Мысли не справляются и взрываются. Разлетаются в клочья все жалкие мыслишки! Потому что, когда говорит Бог, все должно молчать! Все земное должно заткнуться и помалкивать, или убираться прочь! Богу нужна Чистота!
— Потише, Коль. Мы еще не в приемной у Господа.
Николай встряхивает головой — на его лице вспыхивает демоническая улыбка:
— Это у меня остаточные явления.
По тропинке мы углубляемся в лесок. До Михалыча еще далеко, я решаю задать последний наводящий вопрос и переходить к делу:
— А ты запомнил, что он тебе говорил?
— Ты имеешь в виду Бога?
— Ну, естественно!
— Бог сказал, что мы все сейчас, как деревенские мальчики.
Моя физиономия — мим-вертуоз — откаблучила пантомиму: «Ну, ни хуя себе!».
— В смысле манер, — сладострастно пояснил Коля. — Нет сейчас высоких манер у людей.
— Да измельчал народишко, — сокрушенно отозвался я.
— Ну, это и не удивительно, век-то не Золотой! Грязи слишком много вокруг человека, и в нем самом она…
— О грязи ты уже говорил.
— Я помню… А еще Бог говорит, как бы поясняя: «Вот вы держите в своих жилищах всяких животных. Кормите их, убираете за ними дерьмо, потом снова кормите. В раю же, будут такие дворцы, где воссоздастся идеальная Чистота, и в них будут обитать ваши совершенные тела.» — Тех, кто спасется, естественно, — добавил от себя Коля и ехидно посмотрел на меня.
Я промолчал. Снова загремел глас Божий: «И охраняться эти дворцы будут тщательнейшим образом, чтобы даже маленькая птичка не смогла пролететь.»
— Подожди, — не совладал я с обидой. — Я что-то не понял насчет птички?
— Ну, в том смысле, она может нагадить. Они же прямо на лету опорожняются!
— А ну, теперь все ясно! Послушай, Коля… Одолжи мне пару сотен на неделю. Я сейчас работу подыскиваю, ну, и сам понимаешь…
Коля внешне никак не изменился, но чувствовалось, что ему стало трудно. Я ждал. Упорно… Настойчиво… Упрямо… Неотступчиво!
— Дело в том, — наконец лопнул Коля, и я скрипнул зубами. — Дело в том, что мы не можем вступать в отношения такого рода с людьми не принимающими учение…
— Как не можете?! — весь округлился я от удивления. — Ты же у меня занимал?!
— Понимаешь, я был тогда на такой стадии, ну, условно ее можно назвать — «Пробуждение». Голос Бога был еще так не разборчив. Я жил как бы на два дома. Помнишь, я тоже ругался грязными словами…
Я то помнил. Все в деталях и подробностях. Я вообще, ничего не забываю, в особенности всякие гадости. Помнил, как будучи еще студентом, он и его сосед по комнате Вася каждую субботу одевали свои коричневые костюмы-тройки, покупали четыре бутылки портвейна, полкило колбасы и кило яблок. Две бутылки выпивали двухсотграммовыми дозами под колбасу. Затем, организовав на столе интимный интерьер из ароматичной свечи, вазы с яблоками, резервными бутылочками вина и надушившись одеколоном «Тет-а-тет», страстотерпцы выходили на охоту. Они бродили по закоулкам Дома студентов с прицелом заманить в свою комнату фривольных студенток с хореографического факультета. Но… не были старатели фартовыми парнями, ну, не вписывались! Есть множество причин, по которым женщины отвергают нас, самцов, так вот Коля обладал полным набором, которого хватало даже и на Васю. И очередная суббота заканчивалась шумной дракой между отверженными.
