Слушая ее, Алексей отлично понимал, что и редактор восприняла его произведение точно так же, как и все остальные – увидела в описанных событиях лишь художественный вымысел, да еще, с ее точки зрения, не слишком удачный. Но объяснять ничего не стал, уже чувствовал, что это совершенно бесполезно.
– Видите ли… – продолжала мяться Светлана Владимировна. – Это все может… Как бы вам сказать… Может не понравиться читателям.
– Время покажет, – пожал плечами Алексей. – Выпустим книгу и посмотрим, как она будет раскупаться и какими будут отзывы.
– Увы, Алеша, так не получится, – огорошила его редактор. – Начальство решило, что мы не можем так рисковать.
– То есть? Вы не будете выпускать книгу?
– Эту – не будем.
– Но…
Алексей был шокирован. Ни разу за всю свою писательскую жизнь он не получал отказа от издательств. Сначала везло, а потом на него уже работала репутация, издательства были только рады заполучить новую вещь. И вдруг – такое.
Явно чувствуя себя неловко, редактор пыталась как‑то извиниться перед ним, объяснить ситуацию, мол, мировой финансовый кризис, книг сейчас покупают намного меньше, и если вдруг новый роман не понравится публике (а, скорее всего, так оно и будет), то есть риск, что после этого книги Ранцова вообще перестанут покупать… Но все эти робкие попытки объяснений мало интересовали Алексея.
Закончился разговор тем, что он забрал распечатку своей рукописи и сразу же, не теряя времени, поехал с ней в другое издательство, не такое крупное и не столь известное, но уже несколько раз делавшее ему предложение публиковаться у них. Там популярного автора приняли с распростертыми объятиями, книгу прочли очень быстро, похвалили, назвали перспективной и почти тотчас же отправили в печать, правда, небольшим, всего десять тысяч экземпляров, тиражом.
Лишь после того как рукопись была сдана в издательство, Алексей вдруг вспомнил, что так и не поблагодарил своего спасителя – Виктора. За то время, которое прошло после возвращения из больницы, старый «Москвич» так ни разу и не появился перед домом, а сам Алеша, к стыду своему, просто забыл о фермере. И теперь поспешил исправить ошибку.
Он поднялся пораньше и, несмотря на проливной дождь, вышел из дома. Сел в автомобиль, завел мотор и в считаные минуты добрался до дома с зеленой крышей. Однако за высоким забором снова царила подозрительная тишина. Сколько Алексей ни стучал, ни кричал у ворот: «Эй, хозяева, есть кто дома?» – никто так и не отозвался.
Леша докричался до того, что распахнулась соседняя калитка, и из нее появился сухонький дедок с жидкой седой бороденкой. Одетый по случаю дождя в высокие сапоги, старенький дождевик и какую‑то нелепую широкополую шляпу, он смотрелся весьма комично и напоминал перезрелый трухлявый гриб.
– Чаво стучишь-кричишь? Чаво тебе тут надо? – подозрительно спросил он.
– День добрый, – поздоровался Алеша, который привык быть вежливым с деревенскими. – Я сосед ваш, на том конце Акулова живу…
– Да знаю я тебя, – отозвался старик. – Тебя Ляксеем кличут. Пясатель ты.
Он так и говорил – «Ляксеем» и «пясатель», что очень позабавило Алешу.
– Я к соседу вашему приехал, Виктору, – объяснил «Ляксей». – Никак не могу его дома застать.
– Какому ж такому Виктору? – удивился старикан. – Сроду тут никакого Виктора не было. Пятровна жила, старуха – так она померла давно. Дом который уж год пустой стоит.
Настала очередь изумляться Алексею.
– Так Виктор не тут живет? Странно. Вроде он говорил, что на выселках, дом с зеленой крышей – а тут один такой дом… А может, вы знаете, где он живет? Должны знать! Виктор! Он коров держит, молоко продает, сметану… На голубой такой машине ездит и продает.
Но старик в ответ только руками развел:
– Что ты говоришь – не возьму в толк… Что за Виктор… Сроду тут у нас никакого Виктора не было. Хведор жил, вон в том доме – так тот в город подался…
Алексей понял, что толку от старика не добьется, побыстрее распрощался и полез обратно в свою машину. Видно, и впрямь он что‑то перепутал… Приехал домой мокрый до нитки, поскорее переоделся под Олечкино аханье и, усевшись пить чай с малиной, чтобы согреться, пожаловался ей на свое неудачное путешествие.
– И впрямь жаль, что ты его не нашел! – посетовала любимая женщина. – Хорошо бы разыскать этого Виктора. Во-первых, конечно, нужно отблагодарить человека как следует. А во‑вторых, было бы совсем неплохо наладить с ним контакт. А то мы живем в деревне, а продукты все равно покупаем в супермаркете – выращенные в искусственных условиях и привезенные из‑за границы. Разве это дело? А тут – домашнее молоко, сметана, сливки, может быть, даже свежее мясо или яйца. Вдруг они и кур держат? Да и огород с садом у них есть наверняка, а это значит, что можно и зелень свежую покупать, и овощи с фруктами, и ягоды…
– Ну, ты и размечталась, – засмеялся Алеша. – Или для тебя новость, что эти ягоды твои любимые, все эти малины-клубники-ежевики, в наших краях бывают всего недели три, ну, может быть, месяц?
– Зато все свежее и экологически чистое, – стояла на своем Оля.
– Ну ладно, – махнул рукой Алексей. – Что толку‑то впустую об этом говорить? Виктора я потерял, а сам он что‑то не приезжает…
Они уже позабыли об этом разговоре, когда спустя несколько недель у ворот погудел знакомый линяло-голубой «москвичонок». Алексей выскочил ему навстречу, обрадовавшись Виктору, как старому другу, долго жал его руку, рассыпался в благодарностях и наконец преподнес ему давно припасенную специально для этого случая большую бутылку отличного виски. Бормоча: «Да ладно, чего уж там, было бы о чем говорить…» – фермер даже покраснел от смущения и удовольствия, видно, что здорово застеснялся, но ему явно очень приятно.
Улыбающаяся Оленька накупила у Виктора и молока, и меда, и сметаны, и сливок, а узнав, что жена фермера сделала немалые припасы на зиму и готова ими поделиться, еще и заполнила целый тетрадный лист списком всевозможных заготовок, которые хотела бы приобрести.
– Куда тебе столько? – удивился Алексей, глядя, как ручка в ее руках быстро скользит по бумаге, все увеличивая и увеличивая список. – Можно подумать, у нас с тобой тут семеро по лавкам сидят и ложками стучат. Мы ж вдвоем столько не съедим!
– Еще как съедим! – не соглашалась Оля. – Зима только началась, до следующего урожая еще вон как далеко! Опять же гости у нас бывают, надо же чем‑то угощать. Вася очень охотно ест квашеную капусту, Лиза обожает маринованные огурцы. А Рите пару банок малинового варенья подарим и меду, при простуде без него никуда…
– Оленька, родная, ну ты, ей-богу, как из голодной губернии приехала, – смеялся Алеша. – Рита в состоянии купить и мед, и варенье, и огурцы в магазине.
– Глупый, да это же совсем не то! Тут на-ту-раль-ное! Я ж тебе сто раз уже говорила…
Получив список, Виктор аккуратно сложил его и сунул в задний карман джинсов.
– Завтра все будет в лучшем виде! – пообещал он.
Тот декабрьский день Алексей запомнил очень подробно, во всех деталях. Может, подсознательно предчувствовал что‑то? А может, просто так часто возвращался потом к нему в мыслях, что сумел восстановить в памяти всю картину чуть ли не по минутам?
Он встал раньше Оленьки, такое нередко случалось – она любила иногда подольше поспать по утрам, а он, привыкший уже к жизни за городом, предпочитал и ложиться, и подниматься пораньше. Так было и в то утро. Полюбовавшись сладко спящей Оленькой (во сне она выглядела совсем юной, точно девочка), Алексей тихонько вылез из постели и отправился на кухню. Поглядывая через окно на свежевыпавший снег, вскипятил чайник, пожарил тосты, нарезал колбасу и сыр. Когда Оля в его любимом синем шелковом халатике появилась на пороге кухни, завтрак был уже полностью готов.
Они с удовольствием поели, болтая обо всем сразу и ни о чем конкретно – о ее новой работе (Оле предложили поучаствовать в написании сценария остросюжетного сериала), о погоде, о планах на выходные – в субботу их собирались навестить Рита с детьми. Потом Оленька ушла одеваться, а Алексей сложил посуду в посудомоечную машину, поднялся в кабинет, включил свой компьютер и только собрался просмотреть почту, как услышал с улицы призывный гудок клаксона. Виктор не стал затягивать с выполнением заказа и приехал точно вовремя, как и обещал.
Пока Алексей спускался со второго этажа, обувался и влезал в куртку, Оленька уже успела выскочить на улицу и с любопытством заглядывала в багажник «Москвича», полный всякой снеди.
– Ты бы хоть куртку накинула, – пожурил ее Алеша. – Чай, не май месяц на дворе, а середина декабря.
– А ничего, мы сейчас быстренько, – отвечала она, наблюдая, как фермер выгружает свой товар. – Виктор, спасибо вам огромное! Сколько мы вам должны?
– Оля, где ты собралась все это хранить, скажи на милость? – вопрошал Алексей, когда они, проводив фермера и расплатившись с ним, стали перетаскивать в дом пузатые трехлитровые банки с компотами, грибами и огурцами-помидорами. – В холодильник столько не влезет!
