Сара снова представила, как Итан шагает от нее прочь. Она чувствовала себя беспомощной. Не может быть, что это конец. Неужели они больше не увидятся? У нее должен быть выход из положения…
Стоп. Может, она ему напишет? Возьмет свои слова обратно. Придумает отговорку. Подарок — просто шутка. Она напилась. Проблемы дома. Все, что угодно. В письме ей удастся сдержать эмоции. Она не повторит своих ошибок, не выпалит глупостей, которые отпугнули его.
Сара вытерла глаза.
Села за письменный стол.
Если бы девочка руководствовалась здравым смыслом, она поняла бы, что ей лучше держаться от Итана подальше. Но рассуждениям не было и не будет места там, где властвует первая любовь.
Сара решила не посылать эсэмэску. Она выскочит у него на экране мобильного, он, чего доброго, случайно ее сбросит. Лучше всего отправить ему личное сообщение в «Фейсбуке». Она ухватилась за край стола, думая о том, что написать.
Пожалуй, лучше начать со слов «Слушай, извини». А потом объяснить: совершенно ясно, почему он испугался. Что поделаешь, иногда она принимает все слишком близко к сердцу. Поэтому может ляпнуть что ни попадя. Ему не нужно относиться к ее выступлениям слишком серьезно, что бы она там ни говорила. И все будет хорошо.
Сара включила компьютер.
Экран монитора зажегся.
Когда-то на далеких берегах влюбленные обмакивали перо в чернильницу и при мерцании свечей выводили на пергаменте послания, которые нельзя было стереть. На то, чтобы собраться с мыслями, им требовался целый вечер, а может, и не один. Перед тем как отправить письмо, они указывали имя адресата, названия улицы, города и страны, плавили сургуч и запечатывали конверт перстнем-печаткой.
Для Сары давнее прошлое было бесплотным призраком. В наши дни скорость оказалась предпочтительнее красоты слога. Самое главное — мгновенная доставка почты. И если бы девочка жила в старое доброе время, когда писем приходилось ждать неделями, с ней никогда не случилось бы того, что произошло в следующие пять минут.
Но она была дитя своего века.
И за это ей пришлось поплатиться.
Сара зашла на страницу Итана в «Фейсбуке», появилась его фотография — волосы кофейного цвета, сонные глаза, легкая усмешка. Наверное, что-то его позабавило в момент съемки. Девочка собиралась было нажать на ссылку, чтобы послать ему сообщение, но вдруг ее взгляд наткнулся на его последний пост. Она моргнула. Ее глаза наполнились слезами. Болезненное ощущение стало расползаться внутри. Она перечитала эти строчки два раза. Три. Четыре.
«Сара Лемон на меня запала. Ого. Нет уж, перебьется. Вот награда за мою доброту».
Внезапно Сара почувствовала, что не может ни глотать, ни дышать. Если бы в комнате начался пожар, она сгорела бы заживо, потому что намертво приклеилась к стулу. Ей казалось, что ее внутренности обмотаны вокруг шеста и их тянут в разные стороны.
«Сара Лемон на меня запала».
Ее имя было на его странице.
«Ого. Нет уж, перебьется».
Как будто она кошка, которая без приглашения пытается влезть к нему на колени.
«Вот и награда за мою доброту».
Так вот оно что? Это доброта?
Сара вздрогнула и судорожно втянула в себя воздух. Под этим постом была целая вереница лиц и десятки комментариев.
«Да ну?» — писал кто-то.
«Ты + Сара = брр».
«См. фильм „Обещать не значит жениться“» [8] .
«Задница у нее — ого-го, брателло».
«Так и знал, что она шалава».
«Беги, чувак!»
Сара словно оказалась в одном из тех снов, когда ты видишь себя на сцене и все тычут в тебя пальцами. Итан рассказал о ней всему свету, общество выразило ему сочувствие. Для него Сара Лемон отныне и навсегда (потому что в киберпространстве именно так и происходит) будет чем-то второсортным, существом, достойным жалости. Она позор своего поколения, самая нижняя ступенька лестницы, лузер.
«Сара Лемон на меня запала».
Запала на него? Но разве он сам не целовал ее?
«Ого. Нет уж, перебьется».
Неужели она ему так противна?
«Вот награда за мою доброту».
Это что — благотворительность? Красавчик сжалился над уродиной?
«Разве она не заучка?»
«Не надо быть добрым с психами».
«Да она сбрендила».
«Хреново, Итан».
Сара с силой хлопнула крышкой ноутбука. Она слышала свое судорожное дыхание — выдох, выдох, выдох. Потом она бросилась вниз и вылетела на улицу; миниатюрные изображения из «Фейсбука» образовали орбиту вокруг ее головы, смеялись над ее несчастьем, шелестя ее былыми любовными неудачами, словно ветхими страницами знакомой книги. Она снова стала толстой Сарой — той, что убежала из школы, когда другая девчонка посмеялась над ней; нелюбимой Сарой, чей отец отказался от нее после развода; заучкой Сарой, примостившейся в углу кафетерия с учебником физики. Теперь ее будут называть еще и чокнутой липучкой. Она превратилась в пост на странице Итана в «Фейсбуке», в шутку, которую перебрасывают из компьютера в компьютер, словно пляжный мяч на концерте, никогда не падающий на пол.
На улице легко кружился снег. Она неслась, ничего не видя перед собой, трясясь от холода и несчастья, слезы лились по ее лицу и отвердевали на морозе. Не с кем было поговорить. Никто не мог ее утешить. На нее навалились темнота и одиночество. Она никогда, никогда не вернется в свою школу. Что же делать? Что же делать?
Сара впервые задумалась о том, чтобы свести счеты с жизнью, вопрос — когда и как.
Она уже знала зачем.
Было восемь часов вечера. Грейс одевалась перед зеркалом.
Ей никуда не хотелось идти. Она собиралась поприветствовать присутствующих, вручить чек и быстро вернуться. Так. Макияж сделан, волосы уложены. Оставалось только застегнуть сзади платье, что обычно делал Виктор. Грейс неловко попыталась ухватиться за молнию и пару раз промахнулась. Но вот ее пальцы нащупали застежку и потянули ее вверх. Кажется, удалось. После этого миссис Деламот разрыдалась.
Она пошла на кухню, налила холодного имбирного чая, вытерла глаза и понесла стакан Виктору. Тот лежал с закрытыми глазами.
— Дорогой, ты спишь? — прошептала Грейс.
Он разлепил веки. Моргнул. На жене было атласное платье с кружевной оборкой и стразами, нашитыми на ткань.
— Только посмотрите… Какая ты красивая.
Грейс прикусила губу. Давненько он не делал ей комплиментов. В первые годы их совместной жизни они часто ходили на танцы в пригородные клубы, и муж нашептывал ей на ухо: «Ты знаешь, что в этом зале нет женщины прекраснее тебя?»
— Я не хочу уходить. У тебя такой голос…
— Ничего не случится за одну ночь.
— Обещаешь?
— Иди и возвращайся.
— Я принесла тебе чаю.
— Спасибо.
— Проследи, чтобы он его выпил, — сказала она Роджеру, покорно сидевшему в углу гостиной.
Тот кивнул. Грейс снова обернулась к мужу:
— Видишь, какие на мне серьги? Ты подарил их на наше тридцатилетие, помнишь?
— Да.
— Я всегда их любила.
— Они потрясающие.
— Увидимся через несколько часов.
— Хорошо.
— Постараюсь вернуться как можно скорее.
— Я…
Виктор умолк.
— Что, дорогой?
— Я буду ждать.
— Хорошо.
Грейс поцеловала мужа в лоб и погладила по груди. Затем она быстро встала, пряча слезы, и вышла. Ее каблуки простучали по плитам в коридоре, а потом звук затих.
Виктор чувствовал себя разбитым и виноватым.
В последней его фразе, обращенной к Грейс, заключалась ложь. Его не будет здесь, когда она вернется. Сейчас его увезут в крионическую лабораторию. Таков был план, и именно поэтому Виктор уговорил жену поехать на прием.
Он чуть привстал и едва не окликнул ее. Но тут накатила волна слабости, голова его поникла. Он лег и отвернулся в сторону. Все, к чему он готовился в последние месяцы и недели, скоро свершится. В сущности, вся его взрослая жизнь вот-вот достигнет кульминации. На то, чтобы отклоняться от намеченного пути, времени нет. Поздно менять тактику.
И все же…
Он позвал Роджера. Тот приблизился, склонился, и Виктор что-то прошептал ему на ухо.
— Ты понял? — сурово переспросил он. — Никаких колебаний, если это произойдет, ясно?
— Да, — сказал ассистент.
Деламот слабо вздохнул:
— Тогда едем.
Лоррейн посмотрела на часы и подошла к зеркалу. Уже восемь вечера. Пора одеваться к выходу.
Она терпеть не могла новогодние вечеринки. Но на одну из них ходила неизменно. Ее разведенные подруги заключили пакт, что не будут оставлять друг друга в праздники, когда одиночество чувствуется особенно сильно.
Лоррейн побрызгала волосы лаком. Потом выглянула в коридор, чтобы посмотреть, не появилась ли Сара. Она тревожилась за дочь. Что с ней творится? Сидит не вылезая в своей комнате вот уже пять дней. Носит одни и те же черные спортивные штаны и старую зеленую футболку. Лоррейн порывалась спросить у Сары, ради кого та надевала сапоги на высоких каблуках, но шансы узнать что-либо были ничтожно малы. Дочь просто бы ее отшила.
