В Ярдли Элисон сидела за кухонным столом с кипой газет, просматривая первые отзывы о прибытии ее матери в лагерь.
ОНА – ПУСТОЕ МЕСТО, УБЕРИТЕ ЕЕ ОТТУДА – таков был типичный заголовок.
«Когда новая “знаменитость” заявляется, по сути, непрошеной гостьей в лагерь в джунглях, – не церемонился автор статьи, – зрители по всей стране задаются одним и тем же вопросом: да кто она, черт возьми, такая, эта Вэл Даблдэй?»
РАЗВЕ ЭТИ ЛЮДИ НЕ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ЗНАМЕНИТЫМИ? – вопрошал другой заголовок.
ТАЙНА РАСКРЫТА, – хвастался третий. – «ЗНАМЕНИТОСТЬ» ИЗ ДЖУНГЛЕЙ – В РЕАЛЬНОСТИ БИБЛИОТЕКАРША НА ПОЛСТАВКИ.
В лучшие времена, читала Элисон, участники шоу делились на два сорта: бывшие звезды и будущие. Ныне же стареющая мать-одиночка Вэл Даблдэй (или Спирохета, как ее кличут в продюсерской команде) представляет абсолютно новую категорию никем и никогда не бывших.
Впервые Элисон вздрогнула. Спирохета, как поведала ей мать в минуту откровенности, было школьным прозвищем Вэл: жестокая детская фантазия за инициалами В. Д. увидела венерический диспансер. Тревожило то, что о кличке прознали люди, работающие на шоу, и это уже просочилось в прессу. Дурное предчувствие кольнуло Элисон.
Отложив газеты, она села за компьютер. Перед отъездом матери в Австралию они вместе завели ей аккаунт в Твиттере. Долго спорили, какую взять фотографию, недавнюю или из певческих деньков Вэл, и в итоге пришли к компромиссу, объединив свежий снимок в аватарке с телекадром из выступления Вэл «Топ», растянутым, словно баннер, через всю страничку. Выглядело все очень привлекательно и профессионально. В первые дня два аккаунт не привлек ни малейшего внимания, но когда новость об участии в шоу Вэл появилась в прессе, число посещений начало расти и вскоре достигло внушительных 4752. Страничку с электронными уведомлениями Элисон держала постоянно открытой и заметила, что поступило 319 новых сообщений. С замиранием серд ца она начала их просматривать.
Первое:
Кто ты такая нахер?
Следом:
Никогда о тебе не слышали
Вот уродина
Уже достала своей нудятиной
Помню твою песню, полное говно
Голосуй против нее! Запускаю кампанию #вонВэл
От твоей физиономии тошнит
Совсем старуха
Вылитая ведьма
Хехе, ну и пизда
И дальше в том же духе, из твита в твит. Пробежав глазами первую сотню сообщений, Элисон пришла к выводу, что пора банить кое-кого, а на самом деле большинство. Блокировка самых злобных отняла часа два, тем более что новые твиты возникали с той же скоростью, с какой она блокировала старые. В конце концов у нее возникло такое чувство, будто она все утро отмывала унитаз без перчаток и теперь ее руки омерзительно воняют. А новые сообщения продолжали поступать. Игра была заведомо проигрышной. Передышки ради Элисон поехала в колледж отметиться на лекциях.
Ощущение нереальности происходящего, какой-то невесомости преследовало ее весь день. Возвращаясь вечером домой на 11-м автобусе, Элисон силилась осознать, что ее мать находится за десять тысяч миль от Ярдли, на другом полушарии, и, наверное, спит сейчас под австралийским небом в компании людей, прежде ей совершенно незнакомых. Жизнь Вэл в последние несколько лет была такой рутинной, и как, скажите на милость, она справится с новыми и непредсказуемыми событиями? Последнее достоверное известие о матери она получила от Стива, он прислал смс: «Только что проводил Вэл, вертолет умчал ее в джунгли. Не навсегда, конечно!» На его сообщение Элисон не ответила. Словом, теперь ей было больше не на что полагаться, кроме своего воображения, которого в данной ситуации катастрофически не хватало. Не попробовать ли выкинуть все это из головы, хоть на время? По крайней мере, до девяти вечера, когда по телевизору начнут показывать на всю страну отредактированные ключевые моменты первого дня пребывания Вэл в лагере.
Без пяти девять Элисон, с большой тарелкой бурого риса и жареных овощей, уже сидела на диване в ожидании шоу. Звук во время рекламы она выключила, и ее поразило, как тихо в доме, как пусто без матери, пусть даже вечно подавленной и неразговорчивой. Элисон скучала по ней, и даже сильнее, чем могла себе представить. Может, когда она увидит мать по телевизору, станет легче?
Спустя час Элисон пыталась разобраться в том, что же она увидела. Мать показывали очень мало: ее присутствие на экране, включая прибытие в лагерь, уложилось минуты в две-три, не более. Момент, когда Вэл вскинула голову и провозгласила «Всем привет!» получился совсем уж мучительно неловким: камеры бессердечно длили сцену, смакуя молчание, последовавшее за приветствием, снимая Вэл крупным планом, чтобы зафиксировать желание понравиться, читавшееся в ее глазах, а затем туман разочарования. Какой маленькой и старой она выглядит, думала Элисон. И почему раньше она ничего не замечала? И откуда у нее эта сутулость? Ужасная осанка. Впрочем, после сцены приветствия Вэл практически исчезла, программа была смонтирована в основном из долгих планов Даниэль, известной топ-модели, и Пита, звезды реалити-шоу, обоих в купальных костюмах. Вновь на экране Вэл появилась лишь однажды. Она разговаривала с Даниэль, сидя в гамаке модели, пока остальные спали.
Вэл: …я думала, меня встретят немножко поэмоциональнее, вот и все.
Даниэль: Знаешь, все слегка приустали. Не бери в голову.
Вэл: Это как с небес на землю, особенно после вертолета, где было все так… забавно.
Даниэль: Типа ледяной водой полили, ага…
Вэл (после паузы): Ты хотела сказать «окатили»?
Даниэль: Что?
Вэл: Правильнее говорить «окатили холодной водой».
Даниэль: А, понятно. То есть ты меня поправляешь?
Вэл: Ничего страшного, это распространенная ошибка.
Даниэль: Я всегда думала, что водой поливают, она льется, это же вода, не колесо.
Вэл: Да, многие так рассуждают. И все же в данном случае «окатили».
Даниэль: О’кей, о’кей. (Пауза.) Спасибо, что открыла мне глаза.
Передача закончилась, но Элисон еще долго сидела на диване, пялясь на потухший экран. Это шоу стало одним из самых странных событий в ее жизни. Она знала свою мать досконально, лучше – много лучше, – чем кого-либо еще. И в женщине на экране легко можно было опознать Вэл. И однако Элисон не могла отделаться от ощущения, что в коротеньких эпизодах с ее матерью она наблюдает за чужим человеком. Она видела Вэл такой, какой ее видели камеры и люди, монтирующие передачу, и эти ракурсы, на взгляд Элисон, не знали пощады. Их не пропустили через фильтр любви.
Что касается Твиттера, то и здесь любви к Вэл после показа очередной серии особо не прибавилось.
О блин, какая же дурында
Уберите эту тетку с моего гребаного экрана
Присоединяйтесь к кампании #вонВэл
Скольким ты отсосала чтобы попасть в шоу
Грамотная нашлась фашистка
Руки прочь от Даниэль
Да кто ты блядь такая чтобы поправлять Даниэль
Как ты смеешь так разговаривать с Даниэль Старая уродливая свиноматка
Тупорылая кобыла #вонВэл
Убирайся в свою библиотеку и оставь Даниэль в покое #командаДаниэль
Пошла на хер в свою библиотеку
Полили окатили да всем пофиг кроме облезлой библиотекарши
Сука сраная да мы тебя уроем
Элисон опять тратила время, блокируя самых остервенелых. И опять чувствовала себя бессильной, словно король Кнуд, не сумевший обуздать прилив[6]. Количество посещений в Твиттере ее матери выросло до 6111. Неплохо, если не принимать во внимание 314 566 фолловеров Пита и число, неумолимо приближающееся к миллиону, у Даниэль.
Расклад, отдавала себе отчет Элисон, явно не в пользу ее матери.
* * *
Вэл сидела в тени эвкалипта, одна. Руками она крепко стискивала согнутые ноги, подбородок упирался в колени. И так, свернувшись мячиком, Вэл раскачивалась назад-вперед, закрыв глаза и всхлипывая изредка, как всхлипывают, когда плакать уже нет сил. Она надеялась, что ее никто не видит, хотя вполне вероятно, что хотя бы одна камера сейчас направлена на нее. Камеры были повсюду: спрятанные в дуплах деревьев или в тайных расщелинах среди камней, укрепленные на шестах среди густой зелени. Уединиться не было никакой возможности, в принципе. Верно, она сама отказалась от приватности, когда подписала контракт. Но Вэл и вообразить не могла, насколько это будет трудно…
