Я в ужасе окаменела, но Женя спокойно пододвинул ко мне листик с решением.
– Перепиши, – сказал он одними губами.
Я кивнула и стала переписывать. Удивительно, но я даже понимала, что пишу.
Всю неделю я вел «Кружок любителей говорения», как я его сам для себя называл.
К нам постоянно прибивались одноклассники – по одному, по два. Ястреб тут же взял на себя руководство и наладил порядок приема в кружок. Каждый новенький должен был рассекретить свой ник и рассказать что-нибудь мне – по моему выбору.
Я все больше склонялся к мысли, что никакой это не полигон и меня просто переместили в будущее. Правда непонятно, почему мне об этом ничего не сказали.
Потом Ястреб и Сушка на правах старожилов начинали учебный процесс. Мы играли в «Города», «Съедобное – несъедобное», «Я знаю пять имен мальчиков»… короче, во все игры, где нужно говорить. К концу недели я даже заметил, что Ястреб полностью стал командиром, хотя иногда он спохватывался и спрашивал у меня: «Правильно, Витя?» или «А теперь скороговорки, да?». Но я не обижался. Все равно было приятно, что это я все начал и благодаря мне наш класс бодро шел к экзамену. Каждый день то один, то другой член нашего кружка поражал учителя тем, что сам вызывался к доске и добросовестно пытался отвечать на вопросы. Получалось у всех по-разному: кто-то через пару дней начинал тараторить без запинки (обычно этим отличались девчонки), кто-то надолго зависал, у кого-то успехи чередовались с неудачами. Но в целом прогресс был налицо.
Но больше всех нашему кружку радовались не учителя, а родители. Каждый вечер к нашему дому съезжались машины, чтобы забрать кружковцев по домам. Сначала это были короткие визиты: «Ну как, они уже закончили?» – «Да, можете забирать». Потом мама стала предлагать чаю, и некоторые родители соглашались. А в пятницу вечером мама устроила настоящую вечеринку, или, как она сказала, «фуршет».
Мы, честно говоря, в тот раз здорово заигрались. Сушка научила нас игре «Крокодил», в которую когда-то играли ее папа с мамой. Игра простая, но очень смешная: один человек молча показывает остальным какое-нибудь слово или фразу, а все угадывают. Мы так хохотали, что не сразу обратили внимание на часы – а там, между прочим, было уже начало десятого.
Мы отправились на розыски взрослых. Все они нашлись в большой комнате на первом этаже – и веселились не хуже нашего. Нет, в «Крокодила» никто не играл, родители просто общались, но лица у них при этом были очень довольные. На кушетке папа и какой-то незнакомый мне дядя играли на гитарах (я даже не знал, что у нас есть гитара, тем более две!). Две тетеньки звонко пели-распевали:
– Попробуй «м-м-м», «м-м-м», попробуй «джага-джага»…
Мама ловко перемещалась между гостями с бокалом вина в руке и была самой счастливой из всех.
Заметив меня, она весело вскинула бокал вверх. Это заметил дяденька, который играл с папой на гитаре, резко остановился и завопил:
– Тост! Внимание всем – тост!
Ему пришлось еще немного покричать, чтобы окончательно завладеть общим вниманием, потом он схватил бокал и провозгласил:
– Предлагаю выпить за виновника сегодняшнего праздника – за Виктора Александровича Шевченко!
И все грянули такое дружное «Ура!», как будто до этого долго его репетировали. От удовольствия я начал покрываться красными пятнами, а когда «Ура!» подхватили и мои одноклассники, вообще превратился в бурак и убежал прятаться.
Вышел, когда все уже разъехались. Мама тут же сгребла меня в охапку и принялась целовать.
– Какой ты у меня молодец! Я тысячу лет так не общалась! Мы же с этими людьми так близко живем – и ни черта о них не знали! Но теперь будем каждую пятницу так собираться.
От мамы пахло духами, вином и таким счастьем, что я вжался в нее покрепче. Хотел на всю жизнь пропитаться этим запахом.
«Хоть бы нас назад в прошлое не вернули! – повторял я про себя. – Никогда-никогда!»
Вот уже неделя прошла, как мы сидим с Женей. С ним ужасно интересно! Так интересно, что все остальные неприятности даже не запомнились. Но расскажу по порядку.
Как только я пересела к Женьке, Красноперкина устроила скандал. Что мы, мол, идем против мнения совета отряда, что мы единоличники и опять едим бабушкины пирожки. Это она из зависти – просто пирожки так пахли, что слюнки текли у всего класса. Но делиться я не собиралась, мне и самой было мало.
Потом Красноперкина заявила, что раз мы не реагируем на критику (интересно, а как нам было реагировать?), то она объявляет нам бойкот. Я посмотрела, как посерел Женька, и испугалась, решила, что бойкот – это что-то страшное. А потом выяснилось, что это значит, что с нами никто не будет разговаривать. Ха, напугали! Наверное, я совершенно неприлично обрадовалась, потому что после уроков посерела Красноперкина.
Весь день мне жилось просто замечательно. С Женькой, чтоб не болтать, мы переписывались на уроках. Я даже немного лучше писать стала. Он такой умный! Он столько всего знает! Честно говоря, я даже пожалела, что мне нужно будет возвращаться домой. Одно дело на форуме висеть, там все умные, когда Гугл под рукой, а Женька-то все из головы берет.
Сначала мне в бумажной переписке очень смайлов не хватало. Я научила Женю ими пользоваться, целый урок ему на бумажке рисовала всяких веселых, сердитых и грустных, а потом Женя меня спросил:
– А зачем они?
Я и ответила:
– Чтоб настроение передать.
А Женька и говорит:
– А я и так твое настроение вижу. По глазам.
И тут мы встретились с ним глазами, и со мной что-то странное случилось. Сердце тукнуло громко-громко, а потом как будто упало в живот. И стало жарко, прям щеки запылали. Я побыстрее нагнулась к парте, и стала делать вид, что увлеченно рисую цветочек на листочке. А потом смотрю краешком глаза, а Женя тоже что-то на листике рисует, только не цветочек, а рыцаря. Так что это «что-то» случилось с нами обоими. И после этого мы разошлись по домам, стараясь не поднимать друг на друга глаз.
На следующий день бойкот продолжался. И я поймала себя на том, что мне все очень нравится! Ко мне не лезли с липкими приставаниями, я наконец-то смогла перевести дух и оглядеться. Сидеть с Женей было гораздо приятнее, чем с Иркой. Он не трепался без толку, зато много подсказывал по делу. А главное, Женя все время был со мной. Конечно, ему было тяжело, он тоскливо смотрел в сторону мальчишек, которые бесились все перемены кряду, но потом отключался и садился помогать мне делать математику. Буквально две перемены, и я вспомнила, как считают в столбик. И даже сама решила несколько примеров совершенно без ошибок.
В этот день мы и из школы вышли вместе. Шли себе по дороге, размахивая портфелями. Я рассказала Женьке про то, как заболела. Потом про то, как потеряла память, как тяжело мне теперь отвечать на уроках и вообще тяжело много говорить. А Женя как заржет:
– Ничего себе, тяжело! Ты ж болтаешь уже полчаса без перерыва!
– Я? – изумилась я. И рассмеялась.
Так мы стояли и смеялись, как два дурачка. И, честное слово, я готова была еще долго так стоять и смеяться.
– А пойдем я тебя с бабушкой познакомлю! – предложил Женя.
– А пойдем! – согласилась я.
А потом испугалась. Как это пойдем? В гости, что ль? Как-то это не принято… Или здесь принято? Приходила же ко мне Ирка – значит, и мне можно. И мы пошли.
Бабушка у Жени оказалась совершенно замечательной. Такую милую и душевную старушку я могла себе представить только в мультике. С большим пучком седых волос, большими теплыми руками и в огромном переднике. Двигалась она шустро и бесшумно. Только открыла нам дверь – шух! – уже на кухне – шух! – пришла, спросила как дела в школе, – шух! – встречает нас в ванной с чистым полотенцем.
Я и оглянуться не успела, как уже сидела за столом перед дымящейся тарелкой борща. А бабушка продолжала колдовать над плитой, что-то непрерывно там помешивая.
– Ух, как вкусно! – попробовала я.
– Кушай, – улыбнулась бабушка.
– А еще Оле очень твои пирожки понравились, – сказал Женя.
– Так приходи завтра, – предложила бабушка, – я тебя печь научу. Хочешь?
– Хочу! – подпрыгнула я.
Мне и с Женей-то было легко, а уж с его бабушкой легче легкого. Я как будто всю жизнь была с ней знакома. Я говорила без умолку. А баба Люба слушала-слушала…
Мы рассказали про бойкот. Бабушка сначала очень распереживалась.
– Ох, это ж все из-за меня случилось! Как же я не проследила, что ты с собой в школу берешь…
А потом посмотрела на нас, вдруг подмигнула и говорит:
– А все к добру, вот увидите! Вы с этим бойкотом мало что потеряли, зато многое нашли.
– Что нашли, бабушка? Что ты все загадками говоришь? – спросил Женя.
– Все поймешь, Женя, все поймешь. Главное, сердце свое слушай, – опять загадочно сказала бабушка.
