— Пойдем посмотрим, как там наши няни? — обратилась Слоан к Умберте, одетой в узкое платье — на этот раз от Гуччи, из изумрудного трикотажа, которое отлично гармонировало с ее ярко накрашенными глазами.
«Зеленые тени и накладные ресницы в первой половине дня? Очень мило».
— Моя няня сильно заблуждается, если думает, что я оплачу ей этот час, — заметила Умберта, спускаясь по лестнице.
— А я надеюсь, что моя не покрасила ногти на ногах в лиловый цвет, — резко отозвалась Джемайма. — У нее абсолютно нет вкуса. Напомни, чтобы я рассказала тебе о том, как отправила ее в «Бенделз» за подарком для иглотерапевта. Это была настоящая катастрофа!
Лили случайно смахнула льняные салфетки на пол и присела, чтобы собрать их. И вдруг услышала, как Ди и Морган тихо переговариваются с другой стороны стола.
— Какого черта Эллисон пригласила ее? — спросила Диана.
— Мне кажется, достаточно того, что она была на днях у Сноу, — ответила Морган. — Случайные люди, как она, только снижают престиж мероприятия.
— Ну, она не совсем случайный человек. Все-таки это жена Роберта Бартоломью, — заметила Ди.
— Вот только надолго ли? Он скоро устанет от того, что его жена — толстая домохозяйка. Роберт мог найти себе более достойную пару!
— Sans doute[10], дорогая, — усмехнулась Диана. — Мне до сих пор не верится, что в какой-то момент ее фотографии были во всех журналах.
— Вот именно, момент, в буквальном смысле слова! — захохотала Морган.
— Она изо всех сил пытается пролезть в наш круг. Я хочу сказать… Мне кажется, она хочет дружить с нами.
— Однозначно.
— Но разве она не видит, что не принадлежит к высшему свету? — недоуменно произнесла Диана, и они с Морган направились к выходу.
Лили удостоверилась, что обе дамы покинули кухню, поднялась с колен и огляделась, ища Хасинту. Та как раз размахивала руками с блестящими розовыми ногтями перед носом Уилла. Почти бегом Лили пересекла комнату и, схватив няню за руку, принялась разглядывать ногти.
— Это Дии-ор, — сообщила Хасинта.
— Очень красиво.
Лили удалось собраться с силами и сказать, что планы изменились и она может не возвращаться домой вместе с ними. Взяв Уилла, Лили быстро спустилась вниз. Буквально за секунду застегнула ремни в коляске и уже вышла на дорогу, как за ней выбежала Эллисон.
— Ты уходишь? — удивилась она.
Лили повернулась к хозяйке спиной и быстро пошла по улице.
— Да, увидимся! — крикнула она, стараясь не подать виду, что вот-вот разрыдается.
— Лил, постой! — закричала Эллисон. Каблуки туфель от Джузеппе Занотти громко стучали по асфальту. — Представляешь, Эми тоже ушла не попрощавшись! Они с няней раз десять передавали Джеффри друг другу в руки! — Эллисон согнулась пополам, тяжело дыша. Подняв голову, она увидела, что глаза Лили наполняются слезами, а губы растянуты в фальшивой улыбке. — Все в порядке, уже можно смеяться. Они ушли.
Лили крепко закусила нижнюю губу.
— Мне кажется, здесь нет ничего смешного. Даже грустно, что дети больше привязаны к няням, чем к матерям. Я так считаю.
— В чем дело? Что-то произошло? — поинтересовалась Эллисон.
— Морг и Ди — вот что произошло.
— И что эти стервы вытворили?
— Назвали меня толстой домохозяйкой и заявили, что мой брак долго не продлится, — выдавила Лили и посмотрела на своего малыша, который спокойно сидел и не подозревал о разыгравшейся драме.
То, как Эллисон поджала губы, сказало Лили все, что ей нужно было знать: эти женщины уже неоднократно с презрением отзывались о ней.
— Давай вернемся, — предложила Эллисон, дрожа от холода.
— Нет, я хочу домой. Со мной все будет в порядке. Просто мне нужно время, чтобы прийти в себя.
— Хорошо. Но постарайся не принимать их слова на свой счет.
— Разве это возможно? — вздохнула Лили. — Морган сказала, что Роберт мог найти себе более достойную пару!
— Дорогая, понимаю, что это непросто. Но ты новенькая среди нас — по крайней мере так тебя воспринимают Ди и Морг. Нам всем пришлось в какой-то момент столкнуться с таким отношением. Ты же не думала, что вступить в самую модную в городе игровую группу для мам и малышей будет очень просто? — Эллисон вздохнула и пошла к дому.
Лили потребовалось несколько дней, чтобы прийти в себя после жестких комментариев Дианы и Морган, и теперь ей еще сильнее хотелось стать постоянным автором «Разговоров по четвергам». И руководило ею не только желание добиться хотя бы небольшой финансовой независимости от Роберта, но и жажда доказать Диане, Морган, Джозефин, да и всем остальным, кто сомневался в ее праве считаться членом их круга, что она не случайный, ничего не значащий человек, которого можно оскорблять и высмеивать, не подвергаясь при этом неодобрению и осуждению. Черт побери, она ведь не пустое место! И если ее статьи о нью-йоркских богачах и их «демонстративном потреблении», как называл такой образ жизни Веблен[11], позволят ей заслужить уважение, то она обязательно напишет их. В конце концов многие добивались расположения к себе менее достойными способами.
Не так давно в свете появилась дама, которая, если так можно выразиться, вскарабкалась на самый верх, быстро женив на себе богатого владельца отеля. Лишь потом выяснилось, что она когда-то была элитарной проституткой по вызову. И где? В городе Форт-Лодердейл. Тогда у нее были волнистые светлые волосы, которые перед свадьбой со своей «жертвой» она выкрасила в блестящий золотисто-каштановый цвет. Но грязное прошлое напомнило о себе: в Интернете появилась весьма откровенная фотография. Конечно, к тому моменту эта дама, истратив кучу денег мужа, чтобы завести нужные знакомства, уже считалась своей в обществе.
Был еще случай, когда молодой девушке удалось привлечь внимание светского общества, прессы и мира моды. Хорошенькая, стильная и достаточно бойкая для того, чтобы влиятельный редактор обратил на нее внимание. Она быстро добилась своего — ее имя появилось в списках желанных гостей. И только позднее выяснилось, что тогда она еще была содержанкой состоятельного наркодельца. Эти два примера всего лишь вершина айсберга. Лили могла вспомнить еще несколько, которые донесли до нее сплетники или намеки в рубрике «Шестая страница». Эти две истории подтверждают лишь старое светское правило: «стоит добраться до верха, и все забудут, как вам это удалось».
Но для Лили на карту было поставлено не только положение в обществе. Она должна позаботиться и о своем браке. Ей казалось, что в ту минуту, когда она упала с пьедестала, перевернулась и рассыпалась на миллион мелких кусочков у ног таких женщин как Морган и Диана, Роберт перестал любить ее так сильно, как раньше. Было время, когда Лили казалось, что с их любовью ничто не сравнится или по крайней мере она будет длиться вечно. Первый год брака развеял эту иллюзию, и теперь она не была уверена, что их отношения выдержат напряжение тяжелых споров и болезненного молчания, которое стало неожиданно и очень быстро накапливаться. Когда-то Роберт так гордился ею, что это читалось в его взгляде, и теперь Лили хотела — больше, чем социального роста, признания в качестве журналиста или еще чего-нибудь, — чтобы он снова обратил на нее внимание. Посмотрел, как прежде, и прошептал: «Я люблю тебя!»
Во вторник ровно в три часа дня Лили села в лимузин, который свекровь арендовала на весь вечер. Опоздай она хоть на мгновение, и пришлось бы выслушивать очередную речь Джозефин о пунктуальности, а этого ей сейчас меньше всего хотелось. Но когда Лили села в машину, выяснилось, что свекрови нет и ее точность оценить некому.
— Планы изменились, — недовольно сообщил водитель, и они поехали к дому Джозефин — дожидаться, пока она будет готова. Не заглушая мотор, они просидели минут двадцать, и тут у Лили зазвонил мобильный. Это была Грейсон — ассистентка Джозефин.
— Миссис Бартоломью задерживается… Угощайтесь… шампанским… в машине. — Грейсон говорила тихо, почти шепотом, так что Лили едва удавалось разобрать слова.
— Хорошо, мы подождем, — ответила она и закрыла телефон.
— Какие новости? — ворчливо осведомился водитель. У него был сильный бруклинский акцент, а из-под густых седых усов исковерканные слова звучали неразборчиво.
— Мы должны еще немного подождать. Она скоро спустится.
Еще через двадцать минут Лили принялась осматриваться, ища шампанское, о котором упомянула Грейсон. Хлопнув лакированной ореховой крышкой сбоку от сиденья, она обнаружила на льду бутылку «Вдова Клико». Сняв проволочную сетку и вывернув пробку, она медленно налила бледно-желтое пузырящееся шампанское в высокий хрустальный бокал, мысленно оправдывая себя за то, что будет пить алкоголь так рано. Она пережила самую убийственную редакторскую правку в жизни — три человека читали ее материал, и каждый потребовал внести серьезные изменения — и сегодня заслужила хороший отдых. Подняв бокал перед воображаемым собеседником, она сделала глоток и удовлетворенно хмыкнула.
