Отличная проза. Жук с нетерпением дожидался того момента, когда можно будет снова усесться за ноутбук.
Он вышел из «Военной комнаты». Потянулся. Он очень устал. Нужно будет еще принять «Аддеролл», если он хочет написать вечером еще одну главу. Классная штука, этот «Аддеролл»: от него текст словно сам собой течет.
Жук проверил поступившие на мобильный сообщения. Пришло полдюжины голосовых: пять из них от Минди. Энджел была права: «Военная комната» оказалась действительно непроницаемой для электронных сигналов. Он прослушал сообщения. С каждым разом голос Минди звучал все более сердито.
— Привет, дорогая, — сказал он.
— Уолтер, где ты был? Я весь день к тебе пробиться не могла!
— Боюсь, что не могу тебе этого сообщить, дорогая.
— Это еще почему?
— В высшей степени секретный проект. Я работаю не у себя. Не подлежащее огласке местонахождение, бронированные помещения. Сюда не поступают звонки.
— Бронированные? Ну ладно. Хочешь узнать, из-за чего я звонила? Или тебе все равно?
Жук вздохнул.
— Мне не все равно.
Ее голос смягчился.
— Угадай, что произошло?
— Ты забеременела?
— Уолтер, — ответила она прежним суровым тоном, — ты сам прекрасно знаешь, что я не могла забеременеть.
— Ладно. Сдаюсь.
— Меня взяли в команду!
— О, детка, отлично, поздравляю. Это надо отметить. Приезжай сюда. Я закажу столик в кафе «Милано».
— Никак не смогу. Слишком много дел. Но теперь, дорогой, раз я попала в команду, мне нужна будет еще одна лошадь. Сэм даже говорит, что две лошади.
— Мин! Надеюсь, ты шутишь.
— Уолтер, я только что попала в конноспортивную команду США. Ты хоть представляешь себе, что это значит?
— В придачу к тому, что будет мне стоить еще очередной руки и ноги? При таких темпах я скоро стану четырехкратно ампутированным калекой.
— Ну, ты просто… Я ушам своим не верю.
— Мин, может быть, поговорим лучше об этом — а не об очередном рыцарском турнире?
— Я звоню тебе, чтобы поделиться самой большой радостью в моей жизни, — а ты сыплешь этими инвалидскими шуточками!
— Тпру!
— Перестань говорить «тпру»! Ты же знаешь, я терпеть этого не могу!
Жук пожалел о том, что покинул непроницаемую для электронной связи «Военную комнату».
— И, пожалуйста, не вздыхай, — добавила Минди. — Ты знаешь, этого я тоже терпеть не могу.
— Мин! Я страшно рад, что ты вошла в команду. Я горжусь, моя дорогая девочка, что ты будешь представлять нашу страну в…
— Китайской Народной Республике. Я просто… трепещу, Уолтер.
— Да, дорогая, я тоже ликую всей душой. Но, являясь финансовым директором компании «Мистер и миссис Макинтайр», я лишь выражаю разумную обеспокоенность, когда ты звонишь мне и заявляешь: «Дорогой, мне нужно еще полмиллиона долларов на двух лошадей». У нас уже две закладных под «Разор». И чего ты от меня ждешь?
Молчание.
— Мин! Алло!
— Гарри Бринкерхофф предложил мне свою помощь.
Бринкерхофф, миллиардер, владеющий хедж-фондом, — их друг по клубу «Хвост и грива». Скорее, друг Минди, чем Жука. У него было, похоже, больше лошадей, чем их насчитывалось в кавалерии США во время войн с индейцами. Он возил их с собой по миру в специально оборудованном «Боинге-757», по сути, в летающей конюшне. Жук, в некотором смысле, и сам был капиталистом, как и многие, но эти воздушно-десантные конюшни Бринкерхоффа — их шикарные фотографии появлялись в свежих выпусках журнала «Плутократ» — были явным вызовом обществу в нынешнюю пору, когда уровень безработицы в стране превышал десять процентов. Бринкерхофф сейчас добивался развода с третьей — или четвертой — женой. Второй — или третьей — была кузина султана Брунея.
— Уолтер? Почему ты молчишь, Уолтер?
— Мне кажется, принимать столь ценный подарок — неприлично.
— Дорогой, — рассмеялась Минди. — Но ведь для Гарри такая сумма — всего лишь ошибка округления.
— Не важно.
— Он патриот. Он так болеет за нас! Еще бы — Кубок Тан! Он нас всех повезет туда на своем самолете. Здорово, правда? Он хочет, чтобы мы завоевали золото.
— Я так понимаю, ты уже говорила об этом с Бринкерхоффом? До разговора со мной?
— Это было совершенно спонтанно. Мы случайно встретились на прошлой неделе в клубе. Он сказал, что будет рад помочь мне, если я пробьюсь в команду. Ну, просто заметил между прочим.
— Полмиллиона баксов? Ничего себе, «между прочим».
— Если это ранит твою гордость, дорогой, он может дать их тебе взаймы.
— Брать взаймы? У «Первого банка Гарри»?
— Знаешь что, Уолтер? Вот это уже просто некрасиво. Я стараюсь изо всех сил помочь тебе, а ты думаешь только о деньгах.
— Давай поговорим об этом в выходные.
— Меня не будет здесь в выходные.
— Почему это?
— Уолтер! Если бы ты хоть иногда меня слушал! Мы это обсуждали три недели назад. Я буду в Саратога-Спрингс.
— Отлично. Не важно. Но я не допущу, чтобы ты принимала подарок, или заем, от какого-то…
— От какого-то — кого?
— От какого-то типа, который возит лошадей в самолетах.
— Хватит. Не ты тут решаешь.
— Что ты хочешь сказать?
— Я с четырех лет мечтала выступить на соревнованиях международного уровня! И я не позволю, чтобы ты помешал моей мечте осуществиться. Уолтер! Я с тобой говорю, Уолтер! Уолтер?
Жук мысленно выключился и погрузился в самые неприятные грезы. Год спустя. Они — в клубе. Все поздравляют Минди — и Бринкерхоффа — с тем, что они «завоевали золото». Увидел он и самого себя — в качестве наблюдателя, Безденежного Мужа-Который-Тут-Ни-При-Чем. Люди перешептываются, тычут пальцами. Бросают косые понимающие взгляды: Ну, не чудесно ли, что Минди с Гарри так подружились?
В тот вечер он принял двойную против обычной дозу «Аддеролла» и как следует поднажал на десятую главу. Посреди отчаянной перестрелки Турка с людьми полковника Цзуна Жук вдруг снял руки с клавиатуры. Сегодня он впервые сам оборвал разговор с Минди. Он задумался: прогресс ли это?
Глава 11
Интересно, мы уже перешли на Темную сторону?
Будучи председателем Американо-китайского соподчиненного совета, Винни Чан пользовалась значительным влиянием в столице. Она де-факто была главным неправительственным представителем Китая в США.
Цель миссии Совета была обозначена просто: «Способствовать торговле, взаимопониманию и гармоничным отношениям между Китайской Народной Республикой и Соединенными Штатами Америки». (Перевести это можно так: мы вас, американцев, держим под башмаком, но давайте делать вид, будто мы друзья.)
Нельзя сказать, что Винни не навлекала на себя критики. Сторонники жесткого антикитайского политического курса считали ее всего-навсего высокопоставленной пешкой и давали ей разные неприятные прозвища, вроде «пекинской болонки». Но даже они, пускай неохотно, соглашались с тем, что она чрезвычайно обаятельная дама, обладающая приятными и живыми манерами. На большинстве фотоснимков она появлялась рядом с мужчинами — такими, как Президент США, министр торговли или какой-нибудь важный сенатор; и эти мужчины почти всегда улыбались, смеялись или показывали всем своим видом, что они совсем не прочь уделить общению с ней часть своего личного досуга.
Винни была заметной фигурой в вашингтонском светском кругу. Соподчиненный совет щедро жертвовал в пользу местных видных учреждений: Центра имени Кеннеди, Вашингтонской Национальной оперы, Шекспировского театра и библиотеки Фольджера, больниц, музеев, а также всяких модных наваждений. Ее резиденция в «престижном» (т. е. дорогом) районе Калорамы становилась местом роскошных вечеринок, где собирались разные «шишки» и знаменитости. Однажды «Вашингтон лайф» поместил на обложку фотографию Винни — в великолепном, изысканном и нежном платье «чонсам» из красного шелка, сопроводив ее очевидным, но не таким уж неточным заголовком: «Китайская куколка».
Важной частью ее работы — помимо налаживания гармоничных отношений и взаимопонимания между двумя странами — были выступления по телевидению и по радио, а также сочинение публицистических статей для газет, где доходчиво разъяснялись и оправдывались очередные наглые действия или случаи произвола со стороны Пекина (будь то бряцание оружием в Тайване или скандал, когда в китайских мусорных контейнерах обнаружили чудовищное количество новорожденных девочек). Когда на нее нападали, рыча и лая, бойцовые псы из числа «правых», она отвечала им столь легкими, грациозными выпадами, что их бешенство выглядело несуразным или бессмысленным. Винни олицетворяла китайскую мудрость: «Если не в твоих силах сделать так, чтобы птицы не гадили тебе на голову, то не позволяй им вить гнезда у тебя в волосах — это вполне в твоих силах».
Винни болтала с гримершей, когда в дверях появилась Энджел.
