Он тут же перезванивает Анне, и, на удивление, слышит из динамика спокойный голос. Она тихо и медленно рассказывает ему, что у ребенка произошло кровоизлияние в мозг, а уже позднее, в реанимации, он заснул вечным сном.
* * *
Похороны делают на третий день, как и полагается. Уже декабрь, но снега еще в помине не наблюдается. На кладбище тихо и только вороны с отдаленных деревьев каркают свои грубые куплеты.
Перед вырытой могилой стоят Макс и Анна. А сзади, на несколько шагов, печально наблюдают за мрачной картиной Дима с Ульяной, единственные, кто остался рядом с этими несчастными. Когда-то у Анны была еще Олеся, но она быстро выдохлась и в самый разгар трудностей лишила поддержки заботливую маму.
Макс долго смотрит на мертвого малыша, на которого, пожалуй, и при жизни-то столько не смотрел. Теперь ребенок выглядит по-другому: его кожа посинела, а веки вспухли. Но Макс все равно видит в нем что-то близкое для себя, родное. И тут-то его охватывает настолько жгучая душевная горечь, что он даже скрыть не может, как стало трудно дышать.
– Ну все, – тихо говорит Ульяна. – Начинайте.
Двое землекопов принимаются за работу. Крышку гробика закрывают и заколачивают гвоздями. В этот момент Анна в истерике кидается к своему ребенку, которого больше не увидит никогда. Макс удерживает ее, но и ему, пожалуй, самому не мешала бы поддержка – его ноги постоянно подкашиваются, а слезы бегут в три ручья.
После долгих стенаний у невысокого деревянного креста они покидают священное место. В квартиру они едут вместе. Всю дорогу Анна рыдает, отвернувшись к боковому окошку. Не лучше она чувствует себя и дома. Ее подушка промокает от слез, а иногда ей становится не по себе – она бледнеет и сползает на пол.
– Старайся не вставать с постели, – говорит Макс, укладывая ее на кровать. – Я сейчас принесу тебе успокоительное. Ульяна там оставила какие-то таблетки.
– Не нужно, – отвечает Анна. – Я уже пила их сегодня целую кучу.
– Хорошо. Что мне сделать для тебя?
– Ничего не надо делать. Ничего не хочу.
Макс идет на кухню, чтобы заварить себе кофе без сахара. Он бы выпил чего-нибудь покрепче, но в квартире уже давно нет места алкоголю.
Несколько часов Макс сидит в задумчивости, подперев голову руками. И, может быть, просидел бы так до глубокой ночи, если бы не услышал шаги: пришла Анна, бледная и заплаканная.
Она садится напротив, ее взгляд пустой и рассеянный. Спустя несколько молчаливых минут, она смотрит на Макса и произносит:
– Уходи. Слышишь, уходи навсегда и больше не появляйся в моей жизни. Через неделю я отсюда съеду. А до этих пор сюда не приезжай.
– Но куда ты пойдешь? – спрашивает Макс. – Что будешь делать?
– Просто уйди, Максим, просто уйди.
Макс встает и направляется к выходу. В дверях он задерживается и смотрит на нее. Но Анна не поворачивается: больше ей не интересно, что творится в дверях.
Пока проходит неделя, у Макса случается очередной припадок, на этот раз без крови – он чудом падает на газон. После этого он наконец-таки задумывается, что, может быть, и в самом деле стоит окончательно завязать с пагубными привычками. Но приступы не единственный мотив, чтобы начать что-то менять. Главную роль, конечно, сыграла смерть ребенка. Она словно оживила Макса, напомнив, что жизнь для некоторых все еще продолжается.
Наступает то время, когда Макс может приехать в квартиру и тоже собрать свои оставшиеся вещи. Но ему совершенно некуда их девать, разве что сложить у Димы на некоторое время. Все-таки это не деньги одолжить, отказать не сможет.
В квартире теперь все кажется пустым, заброшенным. А ведь совсем недавно в ней жили два самых близких ему человека. Макс садится на кушетке и печально разглядывает голые стены и выдвинутые полки в шкафах. Ему вдруг вспоминается та – первая квартира, где каждый день приносил счастье, а каждая ночь – тепло и уют. А в этой теперь только его вещи, аппарат искусственной вентиляции легких, специальная кроватка с некоторыми принадлежностями и общая фотография на столике.
Макс берет снимок в руки и впивается в него глазами. Это селфи вдвоем на Мосту Александра III в Париже. Какие же они были веселые в тот день! Макс вспоминает, как перелез через ограждение и пугал Анну, что спрыгнет в воду, лишь бы доказать, как сильно он ее любит. А потом она перелезла за ним и добавила, что ей придется прыгнуть следом. Но, услышав свисток полицейского, они перелезли обратно и побежали прочь.
Фотография все это время висела в рамке на стене. И это была единственная вещь, которую Анна оставила. Видимо, ей не хотелось брать с собой те воспоминания.
Когда Макс привозит вещи, Дима еще дома. До его рабочей смены остается пара часов и еще есть время попить чай и перекинуться несколькими словечками.
– Я вижу, Макс, ты сейчас в очень плохом положении, – говорит Дима. – И у меня для тебя одна идея.
– Интересно, – отвечает Макс, – Что же такого ты можешь мне предложить, чего я сам еще не пробовал?
– О, поверь, этого ты еще не пробовал. И это может тебе помочь. Завтра, во второй половине дня, свободен?
– А как ты думаешь? Что за глупый вопрос?
– Ну хорошо. Тогда ближе к пяти я сообщу тебе, где встретимся.
Придя в указанное место, Макс до сих пор не понимает, что задумал его друг. Дима к этому времени уже ожидал его, разместившись на лавочке. Пожав руку, он куда-то ведет Макса, но всю дорогу молчит.
Вскоре они доходят до нужного места – это Храм Рождества Христова.
– Вот мы и пришли, – говорит Дима. – Сейчас начнется акафист к Пресвятой Богородице, нужно поспешить.
– Зачем ты меня сюда привел? – спрашивает Макс, ступая на паперть. – Не понимаю, каким образом мне поможет церковь?
– Церковь тут совершенно не причем. Помогает Бог. А в твоем случае, тебе просто необходимо установить с ним контакт.
– Странно все это как-то. По мне, так Бог вообще от меня отвернулся.
– Бог всегда смотрит на людей. Только люди, порою, за всю жизнь о нем не вспоминают. Пошли, уже началось.
Макс покорно входит в храм и крестится. Целых два часа он молча повторяет все за Димой, слушает молитвы, а потом красивое пение. Дима тоже поет, нисколько не отставая от епархии священников. Стало ясно, что он здесь часто бывает и уже наизусть знает все кондаки и икосы.
По окончании службы настоятель храма обращается к пастве с короткой назидательной проповедью, после чего прощается, благословляя всех на сон грядущий.
Но Максу не спится в эту ночь. Он впервые провел в храме так много времени и весь сон, словно наяву, продолжает слышать невнятную речь молодого чтеца. А утром он снова встречается с Димой.
– Ну что, – говорит Дима. – ты готов теперь каждую неделю ходить со мной на службу?
– А это точно мне поможет? – спрашивает Макс.
– Ты опять неправильно рассуждаешь. Это приобщит тебя к духовной жизни, приблизит к Богу.
– Честно сказать, я всегда был против церкви.
– Ну и что. Иисус тоже был против церкви. Но дело не в ней. Пойми, церковь и храм – разные вещи. Поэтому, когда ты приходишь в помещение с иконами и священнослужителями, ты волен сам выбирать, чем все это будет для тебя являться. Но и туда ходить не обязательно, если в твоей душе отведено место для Бога, чего, кстати, не скажешь про тебя.
– А что не так с моей душой? По-моему, там полно места.
– Твоя душа забита всяким хламом. Для этого люди и ходят в храмы, чтобы освобождаться. Тебе нужно успокоиться и перестать думать о плохом, тогда ты обретешь в себе Бога и он начнет направлять тебя на правильные пути. В общем он будет давать тебе все, что тебе нужно.
– Знаешь, мне кажется, что Бог сам не хочет этого. Иначе зачем бы он устраивал мне столько неприятностей. Пока что он только забирает у меня последнее.
– Может быть, он подвергает тебя испытаниям.
– Каким еще испытаниям? Зачем он это делает? Разве он и так не знает, что я смогу выдержать, а что нет? Ты же сам говоришь, что он всемогущ, а значит, о любом испытании ему все известно наперед. Какой смысл тогда во всем этом?
– Ну, замыслов его нам не понять. Да и потом, я только предположил, что это испытания. Может, это наказание – карма за грехи твоих родителей или плата за твои собственные деяния.
– А как же другие люди, которые всю жизнь совершали ужасные вещи, и продолжают до сих пор? Где их карма? Когда же они понесут свое наказание? Такое ощущение, что чем больше они гадостей делают, тем больше благ им дается.
– Какое тебе дело до других, Максим? Так говорят только завистливые люди. А тебя должен волновать только ты сам. За других не переживай. У каждого свой ответ перед Богом, в этой жизни или в следующей, если таковая существует.
– То есть ты хочешь сказать, что тот молодчик, который всю жизнь только и наживается за счет горя и страдания других, понесет свою карму в следующей жизни? Так что ли получается? Значит, этим можно объяснить, почему дети больными рождаются? Они-то еще никому ничего плохого не сделали.
