— Верно! Раньше мы тут здорово развлекались! — вторит ему другой парнишка.
— Возвращайтесь! — добавляет третий.
Пока я раскланиваюсь перед своими поклонниками, моя кукушка начинает громко куковать. Трое парней аплодируют, следом робко хлопают и несколько взрослых зрителей.
Я становлюсь на скейт и еду по улице под ободряющие возгласы людей из очереди:
— Вы должны вернуться! Надо вернуться!
— Надо уехать! — неожиданно заглушает эти голоса чей-то мрачный бас.
Я оборачиваюсь: позади возвышается Джо с ухмылкой победителя. Если бы тираннозавры могли улыбаться, они бы, я думаю, делали это точно как Джо. Не часто, но весьма устрашающе.
— Я собирался уходить, но теперь предупреждаю: я вернусь. Ты выиграл битву за «Поезд призраков», зато я завоевал сердце… сам знаешь чье!
Толпа начинает подзуживать нас, точно смотрит петушиный бой.
— Значит, ты так ничего и не понял?
— О чем ты?
— Ты не замечаешь, что Мисс Акация начинает относиться к тебе иначе?
— Давай-ка улаживать это дело между собой, Джо, не называя имен!
— Однако вчера вечером я слышал, как вы ссорились в ванной…
— Что же тут странного, ведь ты ей наговорил столько гадостей обо мне!
— Я всего только и сказал, что ты выколол мне глаз ни с того ни с сего. Война есть война, я так думаю!
Большая часть толпы склоняется на сторону Джо; другая, малочисленная, на мою.
— Но ведь ты обещал мне честный рыцарский поединок! Лжец!
— А ты трюкач, вся твоя жизнь проходит в мечтах, и эти дурацкие поэтические бредни — сплошная ложь. Просто ты действуешь в другом ключе, да результат от этого не меняется… Ладно, кончили разговор. Ты видел ее сегодня?
— Нет… нет еще…
— Я занял твое место в «Поезде», занял твою комнату, а ты — ты все потерял. Да-да, ты и ее потерял, little Jack! Вчера, после вашей ссоры, она постучалась ко мне в комнату. Ей нужно было утешиться после твоего приступа ревности, которой ты ее замучил вконец… Заметь, я не стал говорить с ней о твоих глупых фокусах с часами. Я говорил о других, настоящих вещах, что касаются нормальных людей. Например, в каком городе ей хотелось бы жить, в каком доме, собирается ли она иметь детей и все такое, ясно?
Жгучий укол сомнения. Мой позвоночник превращается в дребезжащую погремушку. Я слышу, как эта дрожь разносится по всему телу, звучит под кожей.
— А еще мы вспомнили тот день, когда она чуть не провалилась под лед. И тут она бросилась в мои объятия. Как тогда, совсем как тогда.
— Я тебе сейчас второй глаз выколю, мерзавец!
— И мы обнялись. Как тогда, совсем как тогда.
У меня кружится голова, я чувствую, что теряю сознание. Слышу вдали голос Бригитты Хейм, зазывающей толпу на «Поезд призраков»:
— Спешите, спешите, скоро отправляемся!
Сердце не дает мне дышать; наверное, сейчас я выгляжу уродливей жабы, обкурившейся сигарами.
Перед тем как идти выступать, Джо наносит мне последний удар:
— Ты даже не понял, что теряешь ее. А я-то думал, что буду сражаться с достойным противником. Нет, ты действительно ее не стоишь.
Я бросаюсь на него, выставив вперед стрелки. Но могу ли я — бычок с пластмассовыми рожками — противостоять блистательному тореро, уже готовому вонзить в меня смертоносную шпагу?!
Его рука хватает меня за воротник и с размаху, без малейшего усилия, швыряет в дорожную пыль.
Потом он входит в «Поезд призраков», и за ним валом валят клиенты. А я лежу на земле еще бог знает сколько времени, не в силах двинуться, привалившись к своему скейту.
В конце концов я кое-как добрался до мастерской Мельеса. На это у меня ушла целая вечность. И всякий раз, как одна из моих стрелок отсчитывала очередную минуту, мне казалось, что в грудь между ребрами все глубже вонзается острый нож.
На часах моего сердца полночь. Я жду Мисс Акацию, не спуская глаз с картонной луны, которую мой друг-фокусник смастерил для своей дульсинеи. Десять минут первого, двадцать пять, сорок. Никого. Механизм моего сердца накаляется, от него уже пахнет горелым. Похлебка из ежей грозит стать чересчур острой, совсем несъедобной. А ведь я сделал все, чтобы не приправлять ее своими сомнениями.
Мельес выходит из спальни в сопровождении веселого кортежа аппетитных попок и грудей. Даже пребывая в эйфории, он всегда замечает, что мне плохо. Нежным взглядом он велит красоткам угомониться, чтобы разница между нашими настроениями не усугубила мою тоску.
Она так и не пришла.
На следующий день Мисс Акация дает концерт в одном из кабаре Марбельи, курортного городка в сотне километров от Гранады. «Вот удобный случай, чтобы встретиться с ней подальше от Джо», — говорит мне Мельес.
Он одалживает мне свой самый красивый костюм и шляпу-талисман. Дрожащим голосом я прошу его поехать со мной, и он соглашается — так же просто, как и в первую нашу встречу.
По дороге в Марбелью мои страхи и сомнения борются с любовью. Никогда не думал, что это настолько трудно — удержать при себе человека, которого обожаешь до безумия. Она отдает мне всю свою любовь щедро, без остатка. Я тоже отдаю свою не скупясь, и все же она получает от меня куда меньше. Может быть, потому, что я не мастер отдавать. Но это не причина, чтобы позволить кому-то высадить меня из волшебного поезда моей жизни — поезда, чей паровоз разбрасывает на лету пламенеющие искры счастья. Я должен сегодня же вечером объяснить ей, что готов все изменить, все принять, лишь бы она меня любила. И тогда все пойдет как прежде.
На морском берегу установлена сцена, совсем маленькая. Тем не менее кажется, будто вокруг нее столпился весь город. И в первом ряду… неотразимый Джо. Высится над публикой, словно тотем, обладающий властью повергать меня в трепет.
Моя маленькая певица выходит на сцену, отбивая дробь каблучками с невероятной силой, все громче и громче. Кричит, стонет, почти завывает, словно в нее вселилась волчица. Огненный блюз переплетается с ее фламенко, жгучие напевы пляшут языками пламени в ее устах. В вихре своего наряда с оранжевыми отсветами она похожа на поющий фейерверк. Слишком много напряжения скопилось в ней нынче вечером.
Внезапно ее левая нога проламывает доску эстрады, а за ней в образовавшейся пустоте, под грохот и треск, исчезает и правая. Я бросаюсь вперед, чтобы помочь ей, но зрители не дают мне пройти, они орут, галдят, но не трогаются с места, глядя, как она торчит в проломе сцены, точно живой гвоздь. Я встречаюсь с ней глазами, но она вряд ли меня узнаёт — может быть, из-за шляпы Мельеса. Джо тоже кидается к ней, грубо расшвыривая людей на своем пути: ему, длинноногому силачу, это ничего не стоит. Пока я пытаюсь пробраться между зеваками, он уже стоит у самой сцены. Еще несколько секунд — и он дотянется до нее. Я не могу допустить, чтобы она оказалась у него в объятиях. Лицо Мисс Акации искажено от боли, — наверное, она сильно поранилась. Ведь она не из тех, кто хнычет по пустякам. Эх, быть бы мне лекарем или, того лучше, колдуном, чтобы в один миг поставить ее на ноги! Я карабкаюсь по головам зрителей — можно сказать, иду по черепам, почти как в «Поезде призраков». Сейчас я его достану, сейчас я достану ее. Она страдает, ей больно, а я не хочу, чтобы ей было больно. Люди теснятся у края сцены, жадно наслаждаясь «зрелищем». Вот я уже и поравнялся с Джо. Нужно помешать острым клыкам пролома растерзать ее! И на сей раз это сделаю я! Я спасу Мисс Акацию и тем самым найду спасение в ее объятиях.
Внезапная боль, возникшая в недрах моей механики, пронзает мне легкие. Джо меня обогнал. Его длинные руки бережно обхватывают талию Мисс Акации прямо у меня на глазах. Я так замечтался об ее спасении, что пришел к финишу вторым. Он баюкает ее хрупкое птичье тельце. Мое сердце скрипит, как несмазанная дверь. Он несет Мисс Акацию на руках, точно невесту. До чего же она прекрасна, даже в его объятиях! Они исчезают в гримерке. Я едва сдерживаюсь, чтобы не завыть, меня слегка трясет. На помощь, Мадлен! Скорей, пришли мне в подмогу легион стальных сердец!
Я должен высадить эту дверь. Бьюсь в нее головой. Дверь не поддается. Внезапно обнаруживаю собственное тело на полу в состоянии близком к бесчувствию. Ловлю в стекле свое отражение. На левом виске вспухла синеватая шишка.
Еще несколько попыток — и дверь наконец распахивается. Мисс Акация лежит на руках у Джо. Ее огненно-красное платье слегка задралось, оно того же цвета, что и капли крови, усеявшие ее лодыжки. Картина такая, будто Джо искусал ее, а теперь готовится сожрать.
— Что это с тобой стряслось? — спрашивает она и тянется к моей голове, чтобы погладить ушибленный висок.
Я уклоняюсь от ее руки.
Мое сердце уловило этот порыв нежности, но не смогло принять его. Гнев пересиливает остальные чувства. Взгляд Мисс Акации становится жестким. Джо прижимает ее худенькое тело к своей могучей груди, словно защищая от меня. О, Мадлен, как, наверное, дрожит сейчас дощечка с твоими заповедями, что висит у меня над кроватью! Судорожное тиканье ходиков отдается даже у меня во рту, под языком.
