— Меня устраивает то, чем я занимаюсь.
— Тебе этого достаточно?
— А вам было достаточно быть учителем?
— Я был хреновым учителем.
— Не, — возразил Мэтт, — слабым — да. Но вы позволяли нам делать то, что нам хотелось.
— Не уверен, что это входит в обязанности учителя, — вздохнул Дэв, и Мэтт выпрямился.
— Я не это имею в виду. Я хочу сказать, что вы позволяли нам оставаться такими как есть. Не пытались нас изменить. Нет, вы были неплохим учителем. Просто, не знаю… Душа у вас к этому всему не лежала.
Мне стало стыдно. Он был прав. Я знаю, что он прав, и вы это знаете. Только я сейчас это узнал. Такое впечатление, что он раскрыл мою тайну. Оказывается, он знал, что мне хотелось оказаться в другом месте, где нет ни детей, ни их родителей, ни самой школы. Я не хочу сейчас раскрывать перед вами все темные бездны моей души, если таковые имеются. Просто, может быть, я думал, что это все временное, а я рожден для чего-то другого. Получается, я ждал чего-то, даже не стараясь выполнять свои текущие обязанности. Может быть, я вообще никогда их не выполнял. Я решил попробовать сейчас.
— Так чего ты хочешь в жизни?
— Не знаю, — смущенно ответил Мэтт.
— Все нормально: иногда люди годами не знают, чего хотят, — я не знал, к примеру.
— Я хочу делать что-то.
— Допустим. Так что тебе больше всего нравится?
— Футбол. Музыка.
— Какая музыка?
— Просто музыка. Любая.
— Так ты поэтому назвал сына Элгаром?
Он улыбнулся, делая вид, что я ошибся, но на самом-то деле я был прав.
— Тебе надо чему-то поучиться. Выяснить, чего ты хочешь, и учиться именно этому. Перед тобой масса возможностей.
Мэтт взглянул на меня. Я знал, о чем он думает.
— Тогда в паб.
После четырех кружек в «Веселом моряке» мы в полной мере прочувствовали свою гениальность.
— Испания! — крикнул Дэв.
— Испания — это не столица Испании, — пояснил я.
Автомат к этому моменту отнял у нас восемь фунтов, и записи сочувственных фраз Криса Тарранта звучали вовсе не так утешительно, как могло бы показаться.
— Мадрид, — пояснил Мэтт.
В некотором недоумении я повернулся к нему, а потом, чтобы не выглядеть слишком уж по-учительски, снова развернулся к автомату и нажал на кнопку.
— «Реал Мадрид», — продолжил Мэтт. — Про эво…
— Ты играешь в «Про эволюшн», — покачал головой Дэв. — В этой игре слишком уж выражена коммерческая составляющая; во всяком случае, на мой вкус.
— А ты во что играешь?
— «Чемпионат мира» по версии «Сони».
— Полная хрень.
— Отнюдь, это прекрасная игра.
— Дэв! — в отчаянии вскричал я. — В каком году «Сим-сити-2000» впервые выпустили для «Плейстейшн»?
На этот-то вопрос он должен ответить?
— Какие варианты? — торопливо спросил он.
— Дэв! Открой глаза!
— Я думаю!
— А: 1990; Б: 1993; В: 1999; Г: 2000.
Дэв открыл глаза и озадаченно посмотрел на экран. Таймер отсчитывал секунды. Крис Таррант, нехорошо ухмыляясь, раскачивался на каблуках.
— Дэв? Быстрее! На кону фунт!
— Это интересно…
Десять секунд… Дэв задумчиво гладил подбородок.
— Дэв!
— Ты же видишь, мне нужно время.
— У нас его нет.
Пять секунд.
Мэтт опустил руку.
— Девяносто третий!
Мучительная секунда ожидания.
Дзынь.
— Это правильный ответ!
Крис Таррант пришел в восторг. Мы широко заулыбались друг другу.
Фунтовая монетка звякнула где-то в недрах автомата.
— Закуска за мой счет, — объявил Мэтт.
— Или… — сказал Дэв, извлекая что-то из кармана.
Как известно, заведения, посетить которые можно за один фунт, не вкладываются в интерьер. «Кадиллак» был ужасен. Целиком и полностью. Он представлял собой обшарпанное здание рядом с дешевой гостиницей. Внутри стоял запах пива, пролитого на лет десять не мытый пол. Стены, представьте, тоже были липкими! В воздухе витало еще что-то. Агрессия, может быть, или атмосфера, порожденная присутствием разочаровавшихся в жизни мужчин, слишком много пивших и слишком мало закусывавших, — обычных жителей маленького городка, со всеми присущими им атрибутами: скинхедскими рубашками, ремнями из тисненой кожи, туфлями с серебряными пряжками и спортивными брюками.
— Надо купить экстази! — заявил Дэв.
Думаю, эти слова прозвучали в «Кадиллаке» впервые. Впрочем, в исполнении Дэва я их тоже раньше не слышал.
— Не думаю, что такие фокусы срабатывают в Уитби.
— Тогда обойдемся «дамами».
— Но без экстази.
— А как насчет какого-нибудь хитрого коктейля? — восторженно предложил Дэв.
Поблизости от нас началась драка.
Мы уселись с внушительными кружками пива в углу неподалеку от танцпола. Мэтт достал телефон.
— Надо нажать брату, — пояснил он.
В противоположном углу я заметил троих длинноволосых парней в футболках с символикой «Слипкнот» и кружками, содержащими смесь пива и сидра. По всей видимости, это были единственные металлисты в Уитби и старались держаться вместе.
И тут…
— Боже мой, посмотрите на нее! — воскликнул Дэв.
Я поднял глаза и увидел весьма упитанную девицу с челкой. В руке у нее была бутылка чего-то голубоватого. Дэв показывал именно на нее.
— Не показывай пальцем, — одернул я его, — просто пялься, если тебе так уж хочется.
— Тебе легко говорить! — Он повернулся ко мне. — Ты избран судьбой! Она помогает тебе! У тебя есть та девушка с фотографий! А у меня? Только польская официантка, игнорирующая меня. Да и у той уже есть парень!
— Вряд ли можно говорить, что я такой уж избранный, Дэв. И с судьбой у меня не то чтобы все складывается. Нет проблем только со «Снеппи-снепс», а это разные вещи.
— Не спорь со мной! Кроме того, тебя повысили…
— Повысили? — заинтересовался Мэтт. — Так вы теперь отвечаете за кассу?
— Не в магазине, — спокойно ответил я. — В «Лондонских новостях». С понедельника я исполняю обязанности редактора раздела обзоров.
— Правда? — спросил Мэтт. — Здорово.
— Вернемся к волнующему нас вопросу, — не успокаивался Дэв. — У тебя есть девушка с фотографий, у Мэтта — семья. И только я…
— Свободен? — предложил Мэтт.
— Именно! — воскликнул Дэв. — Свободен!
Не думаю, однако, что Мэтт имел в виду именно это.
— Таким образом, если я акцентирую внимание на девушке…
— Чего это ты там акцентируешь? — раздалось откуда-то со стороны.
В едином порыве мы обернулись. Девушка с челкой и бутылкой чего-то голубого стояла перед нами в обрамлении двух крепко сбитых подруг в джинсовых мини-юбках.
Господи, их трое. И нас трое. Что же будет, если они начнут к нам приставать?
— Если быть точным, — начал Дэв, испуганно поправляя очки, — я показывал на что-то другое.
— Что-то?
— Кого-то. На кое-кого другого, — пояснил Дэв. — Он был тут, но уже ушел.
— Кто ты-то такой?
«Кто?» Не «как тебя зовут»?
— Я Дэв. В смысле, это мое имя. А эти… Это и есть моя семья.
Он бросил на меня испуганный взгляд, вероятно, подумав, что у хозяйки пансиона повсюду есть осведомители.
Но девушки уже уставились на Мэтта. Все трое. На меня никто так и не обратил внимания.
— Все в порядке? — спросила главная.
— В абсолютном, — заверил ее Мэтт.
На меня все еще никто не смотрел. Обидно мне стало.
— Ну и как тебя зовут? — осведомилась коренная.
— Мэтт.
— Эти твои папики?
Эти?
— Так, друзья, — ответил он, и у меня внутри разлилось тепло. «Друзья». Не «мой бывший учитель и его сосед», а «друзья».
— Кто это? — поинтересовался неожиданно подошедший к нам парень. На нем была скинхедская рубашка и туфли с серебряными пряжками.
— Никто и звать их никак, — подала голос одна особо коренастая девица. Ей явно льстило такое внимание.
— Пол купил тебе пива, — продолжил парень, пытаясь вернуть ее на танцпол.
— Я уже не хочу пива.
Ой.
— Пол. Поставил. Тебе. Пиво, — медленно повторил обладатель серебряных пряжек, глядя ей прямо в глаза.
— Я его не просила. — Она отвернулась. — А ты подвинься.
Боже. Она собралась сесть рядом с Мэттом.
Я испуганно посмотрел на Дэва, но он, не обращая на меня внимания, ловил кайф. Мэтт сосредоточенно рассматривал что-то в своей кружке. Я не знал, что делать. Она попросила меня подвинуться. Меня. Что полагается делать, когда такая вот здоровяшка просит тебя подвинуться? Ведь Пол — кто бы он ни был — поставил ей пиво. Он, наверное, ее ждет. А этот чувак все еще здесь со всеми своими бицепсами и пряжками. Кто он? Ее парень? Брат? Она подошла ближе, весьма недвусмысленным жестом приказывая мне подвинуться, что я и вынужден был сделать.
