— Что это было? Ты можешь ответить?
— Может, еще воды? — раздается другой голос. Женский.
— Нет, он уже пришел в себя. Сейчас все будет хорошо. Он ничего не сказал, прежде чем вырубиться?
— Нет. Просто посмотрел в окно.
— Ты уверена, что он чего-то испугался?
— Ты бы видел его лицо в этот момент. Я и сама-то занервничала…
Я резко сажусь. Человек, склонившийся надо мной, едва успевает выпрямиться. Тут же накатывает тошнота, а сердце выделывает головокружительный кульбит.
— Эй, — говорит мужчина, — осторожнее. Давление…
В голове проясняется.
Да, конечно, этот человек в застиранной до белизны рубашке американских морских пехотинцев и линялых джинсах, этот человек с коротким ежиком осветленных волос и лицом положительного героя из мыльной оперы, этот человек, озабоченно хмурящий брови и смотрящий на меня с таким сочувствием, что хочется расплакаться от жалости к себе… Этот человек и есть мой знакомый любитель суицидов. Тот самый чокнутый засранец, который, по идее, должен бы сейчас кровожадно вертеть в руке нож, примериваясь, что мне отрезать для начала.
Вместо ножа у него пустой стакан, из которого, судя по всему, меня и поливали. Вместо ожерелья из человеческих ушей — солнцезащитные очки Ray-Ban, засунутые дужкой в верхнюю петельку на рубашке. Вместо сумасшедшего оскала и ниточки слюны изо рта — приветливая улыбка, которую любая дура в возрасте от десяти до девяноста назовут очень милой.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает меня маньяк-очаровашка. И хлопает своими длиннющими ресницами, при виде которых любая дура в возрасте от десяти до девяноста потеряла бы голову.
Ну и я, понятное дело, отвечаю в своей обычной манере:
— Пошел ты!
Я ведь не какая-нибудь слабоумная девица, падающая в обморок при виде смазливой мордашки. Я крутой парень, отключающийся только при виде Кролика-мясоеда. Ко всему остальному я равнодушен. В том числе, и к таким вот ребятам, которые, наверное, даже сидя на горшке не утрачивают харизмы.
— Ну все, теперь он точно пришел в себя, — смеется этот псих, оборачиваясь.
Я слежу за его взглядом. На диване за его спиной сидит Муцуми, уставившись на испачканного краской карпа. Рядом с ее плечом я вижу чей-то локоть. Владельца локтя закрывает маньяк. Заметив, что я пытаюсь разглядеть еще одного гостя, этот харизматичный ублюдок ухмыляется и делает шаг в сторону.
— Hi, — говорит Юрико из-за дивана и машет мне рукой. — How are you?
— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я.
Мне кажется, что все это сон. Маньяк, Муцуми, Юрико, безвкусно обставленная, аляповатая комната, капли воды на лице… Все это сон, вызванный переживаниями последних дней.
— Пришла повидать тебя, — говорит фрагмент сновидения, который я идентифицирую как Кобаяси Юрико, знакомую продавщицу из аптеки. — Это опять твоя агорафобия?
— Да нет, — качает головой серийный убийца. — Не похоже на агорафобию. Это боязнь чего-то другого. Или просто паническое расстройство. Хотя… Не знаю, тут нужно поработать. На шизофреника, во всяком случае, он не похож. Так что все его страхи — скорее всего невротическая реакция.
— Что это значит? — спрашивает Юрико.
— Я полагаю, невроз навязчивых состояний… Но пока судить сложно.
— Что это значит?
— Ну это получше, чем шизофрения. В смысле, он сам понимает, что все его страхи — липа. В отличие от шизофреника… Это, в какой-то степени, упрощает дело.
— А-а-а… — тянет Юрико.
По ее тону можно догадаться, что она все равно ничего не поняла. То же самое можно сказать и про меня. Я абсолютно ничего не понимаю. Здорово смахивает на сон или бред.
Муцуми встает с дивана:
— Давайте я сварю всем кофе.
Кофе у нее дрянной. Эта мысль переключает какой-то рубильник в голове. Ощущение нереальности происходящего исчезает. Черт, все это на самом деле! Юрико и этот парень… И я в кресле, с мокрой физиономией, только что вынырнувший из глубокого обморока.
— Конечно, сестренка, — ласково говорит маньяк.
Муцуми направляется в кухню. Когда она проходит мимо меня, наши глаза на секунду встречаются. Взгляд у нее виноватый. Но на мгновение я различаю в нем холодный трезвый расчет и голод… Глаза паучихи, изучающей попавшего в паутину жучка. Впрочем, длится это тысячную долю секунды. Когда она отворачивается, я не могу сказать точно самому себе, было это на самом деле, или та же история, что и с кроликом.
Она выходит из комнаты, и мы остаемся втроем. Юрико, по-прежнему опираясь на спинку дивана, изучает ногти на руках. Я замечаю, что они накрашены. Впервые за все то время, что мы знакомы… Неброский французский маникюр. Цвет — «жемчужная россыпь».
Она и сама изменилась. Теперь она похожа на школьницу, которая очень хочет, чтобы ее принимали за взрослую женщину. Этакая вывернутая шиворот-навыворот акселерация. Обтягивающие джинсы, рубашка, завязанная узлом на животе… Я понимаю, что уже видел это. Ну да, Муцуми. Именно так была одета сестренка убийцы, когда мы встретились первый раз. Похоже, я много упустил.
— Не пора ли нам познакомиться? — говорит маньяк, усаживаясь на то место, где минуту назад сидела Муцуми.
Я молчу. Ничего лучше, чем «пошел ты» в голову не приходит. Речевой ступор.
— Меня зовут Такэо*, - улыбается он. — Не слишком мне идет, да? Впрочем, родители всегда слишком тщеславны. Они видят в нас себя, такими, какими мечтали быть. Глупость, не находишь?
* Боец.
Я пожимаю плечами. Вот проблемы его родителей меня сейчас волнуют больше всего. Юрико смотрит то на меня, то на него, то на свои ногти. Кажется, они интересуют ее куда больше.
— Молчишь? Что ж, я тебя понимаю… Опять вопросы, да? Дай-ка попробую угадать… Ты хочешь узнать, зачем я устроил эту встречу. Так? Или, иными словами, что мне от тебя нужно. Верно? Ладно, можешь не говорить. Сам знаю, что угадал. Твоя беда в том, что ты слишком предсказуем. Рано или поздно это сыграет с тобой плохую шутку…
— Ага, — говорю я. И думаю, не пора ли мне поизучать карпа. Не исключено, что в прошлый раз я кое-что упустил.
С кухни доносится запах пережаренных кофейных зерен, перемалываемых в пыль. А Такэо говорит:
— Мне бы не хотелось, чтобы ты считал меня своим врагом.
На одной из чешуек я замечаю совсем свежий скол. Видно, Муцуми не слишком бережно относится к столику.
— На самом деле, мы могли бы стать хорошими друзьями. Правда, ненадолго, но все же… Настоящий друг — это так много значит для нас, социофобов в третьем поколении. Верно, Юри?
Юрико кивает. Только сейчас я замечаю в мочке ее уха золотое колечко. Раньше она не носила сережек.
И еще один немаловажный момент. Значит, она для него Юри, а не Юрико. Ее бесило, если я так ее называл, хотя не очень любит полное имя. Но еще меньше любит, когда посторонние говорят ей: «Юри». Значит, я посторонний, а он нет.
Юрико обходит диван и садится на подлокотник. Я замечаю тщательно припудренные пигментные пятна на лице. Еще одно новшество — она отбеливает кожу. Видно, не очень удачно подобрала средство.
Я слишком много упустил, гоняясь за этим психом.
И похоже, главное упущение — Юрико Кобаяси.
— Почему ты так напряжен? — спрашивает серийный убийца по имени Такэо. — Почему все время молчишь? Может, попытаемся решить все наши проблемы сейчас, раз представилась такая возможность? Я с удовольствием выслушаю твои претензии…
Возвращается Муцуми с подносом. От одного вида этого расписного чудовища меня начинает тошнить. Теперь на нем четыре чашки с матово поблескивающими пузатыми боками. Она расставляет чашки перед нами.
— Тебе со сливками? — спрашивает она у брата-маньяка.
— Как всегда, сестренка, — улыбается он. Весь этакая сплошная братская любовь.
— А тебе, Юри-тян?
— Нет, спасибо.
— Черный кофе вреден для цвета кожи.
— Хорошо, добавьте, пожалуйста немного сливок…
Мы сидим вчетвером и пьем дрянной кофе Муцуми. Они втроем на длинном, как посадочная полоса, диване. Я напротив, в кресле. Между нами естественное препятствие в виде дурацкого столика. Диспозиция ясна. Расстановка сил не в мою пользу, у них явное численное превосходство. К тому же, моя позиция не является особенно выгодной. Это не укрепленная возвышенность со сложной системой траншей, долговременных огневых точек и бетонных капониров, опоясанная минными полями и рядами колючей проволоки. Всего-навсего старенькое кресло. Долго мне здесь не продержаться.
Они молча пьют кофе и смотрят на меня. Точнее, смотрят только брат с сестрой. Их глаза кажутся мне стволами береговой батареи. Проблема в том, что я не крейсер и не линкор. Я просто уставший и запутавшийся неудачник, возомнивший себя спасителем чуть ли не всего человечества. Ага.
Юрико достает из заднего кармана джинсов металлическую пилку для ногтей и начинает с сосредоточенным видом поправлять маникюр.
