Потом мы, устав, опустились на пол и опять уселись в кружок. Каждый хотел задать вопрос Зеленому Зеппу. Много вопросов. Но я оказался самым проворным, а может, самым горластым.
— Так кто же все-таки выиграл полуфинал? — крикнул я. — Ты или я?
— Ты, — ответил Зеленый Зепп. — А это кто? — И он указал на желтого Зеленого Зеппа, прятавшегося за Лазуриками, его лоб блестел от пота. Когда мы все взглянули на него, он еще больше съежился. Из-за плеча Старого Лазурика выглядывала только часть его шапочки.
— Зеленый Зепп, — произнес Кобальд глухим голосом, — ты ничего не хочешь нам сказать?
Физиономия желтого Зеленого Зеппа снова появилась между широкими ухмыляющимися лицами Старого и Нового Лазуриков. Он покраснел, как помидор. Поднялся и мелкими шагами прошел в центр круга, где стоял опять ставший главным Кобальд, держа за руку Зеленого Зеппа. Желтый Зеленый Зепп подошел к ним, посмотрел на свои башмаки и что-то пробормотал, казалось, робкий ветер прошелестел осенней листвой.
— Что? — не расслышал Кобальд.
— Я не Зеленый Зепп, — выдохнул Зеленый Зепп, оказавшийся вовсе не Зеленым Зеппом. — Это вы меня так назвали. И я подумал, раз вы хотите, чтобы я был Зеленым Зеппом, пусть так и будет.
Теперь мы все кричали одновременно:
— Но как же бушующие воды?
— А растения-убийцы?
— Хищные звери!
— Снежный волк!
Желтый Зеленый Зепп стянул свою шапочку и мял ее в руках. Теперь у него вспотела и лысина.
— Мне больше нравится рассказывать хорошие истории, чем плохие, — прошептал он едва слышно. — Я не умею по-другому.
— Франц Йозеф Хубер! — воскликнул Кобальд и поднял указательный палец правой руки, как прокурор, обнаруживший важное для разбирательства доказательство. — Его ты не мог выдумать. Это имя значилось на посылке, в которой ты прибыл к нам. Я видел это собственными глазами.
— Так называется магазин игрушек, — пробормотал псевдозеленый Зепп еще тише. — Вы все от Франца Йозефа Хубера. Папа позвонил в магазин. У Хубера не было больше Зеленых Зеппов, и расстроенный Папа сказал, что сойдет и желтый.
И он разрыдался, разоблаченный лжец. Он просто зашелся в плаче. А мы сидели и не знали, что делать. Но тут настоящий Зеленый Зепп подошел к тому, кто заменил его, и положил руку ему на плечо:
— Оставайся Зеленым Зеппом. Мне все равно надо идти дальше.
Поднялся новый вопеж. Мы вскочили и окружили обоих Зеленых Зеппов, чтобы не дать одному уйти, а второму сбежать. Мы говорили, не слушая друг друга. А Кобальд все командовал, долго, хотя никто не обращал на него внимания:
— Сохраняйте спокойствие, спокойствие!
Но потом мы все-таки снова уселись, зеленый и желтый Зеленые Зеппы рядышком, как друзья или, скорее, как учитель и ученик — и настоящий Зеленый Зепп рассказал нам свою историю. Она была короче, чем история желтого, и не такая страшная. Хотя, с другой стороны…
Зеленый Зепп и в самом деле проплыл мимо Ути, который не углядел его из-за солнца, сам он тоже ничего не видел, а когда снова смог двигаться, его понесло к бурной горной реке, потом вниз по течению, мимо всех водопадов и перекатов. В одном водовороте он застрял на целую вечность, может, даже на несколько месяцев.
— Вот видите, — прошептал желтый Зеленый Зепп, — я же вам говорил!
Но потом он все-таки поплыл дальше, река стала спокойнее, и наконец ему удалось выползти на берег. Не медля ни секунды, он пустился в обратный путь. Он все время шел по берегу, упрямо, не сдаваясь, даже когда с небес лились потоки воды и когда ему приходилось карабкаться на отвесные стены. Где-то на полпути выпал первый снег, а еще через два дня борьбы со снегом, доходившим ему до пояса, Зеленому Зеппу пришлось сдаться. Снег был толщиной пять-шесть сантиметров. Он заполз под выступ скалы, и его засыпало снегом. Он просидел в темноте всю долгую зиму в горах и развлекался тем, что слово в слово повторял свои беседы с гномами, начиная с самого первого дня (тогда с ним были только Кобальд и Красный Зепп), причем их голосами. За меня он говорил, зажимая нос двумя пальцами.
Наступила весна. Много воды, но первые теплые недели вовсе не означали, что теперь можно идти дальше. Таял снег, и ручьи неслись рядом с рекой, а перевал далеко наверху все еще был покрыт снегом. И все же он вскоре добрался до того места, где начались его злоключения. Дом оказался заперт. Все уехали. Несколько недель он просидел перед входной дверью, глядя на проклятую речку, которую невозможно было даже заподозрить в таком коварстве, — а потом, когда дорога наконец-то освободилась от снега, пошел к перевалу, а оттуда на железнодорожную станцию. За это время мимо него много раз промчался почтовый автобус, обдавая его потоками грязи и окутывая облаками дыма. Потом он зашагал вдоль рельсов. День и ночь, не останавливаясь и ни на секунду не сомневаясь, правильно ли он идет. Только когда он, сделав, как ему казалось, десять, а может, и двадцать миллионов шагов, добрался до вокзала, откуда почти два года назад начал свое путешествие в кулаке у Наны, только тут он перестал понимать, куда идти дальше. Ведь дорогу от дома до вокзала он не видел, его засунули в сумку. Конечно, он знал, что дом, к которому он шел, стоит где-то на окраине города. Но город был большой, и окраин было много. Итак, он начал обходить город и действительно меньше чем через год нашел дом. До этого момента он переносил свои приключения с невозмутимым спокойствием, потому что одним годом больше, одним годом меньше — ему, как и всем гномам, это было безразлично. Но когда выяснилось, что и этот дом пуст, что в нем живут совершенно чужие люди и нет ни одного гнома, он совершенно расклеился. Несколько недель или месяцев он бесцельно бродил по саду, громко разговаривая сам с собой или тупо глядя в пустоту. Потом он остановился и поднял голову. Он чуть было не впал в уныние! И вдруг — это было словно озарение — он понял, что ему делать. Он решил систематически, по плану обойти весь город, потом всю страну, а если понадобится, то и весь мир. Из-за большого количества людей, шатавшихся днем по улицам, он шел только по ночам и старался не уходить далеко от домов, потому что не сомневался: как только он окажется поблизости от нашего дома, то обязательно услышит нас. Среди нас не было тихонь, и по ночам мы вели весьма деятельную жизнь. Нана, Ути, Папа и Мама ночью спали, но уж, по крайней мере, Нану, в этом он не сомневался, он узнал бы даже по сонному дыханию. (Ему было ясно, что сейчас она уже взрослая женщина.)
И сегодня он с точностью до минуты выдерживал график движения, но ему пришлось отклониться от маршрута примерно на двадцать гномовских метров, потому что дома не везде располагались так, как ему было удобно. И поэтому он прислушивался еще старательнее, чем обычно. Но вообще-то нас просто невозможно было не услышать.
— О горе! И вот! — Это мог быть только Кобальд.
Зеленый Зепп остановился, как от удара электрическим током, а потом пошел на крики и вопли ликования, чуть прибавив шаг, колени у него немного дрожали. Все люки и двери оказались запертыми, так что ему потребовалось время, чтобы спуститься к нам. На самом деле он прождал до следующего утра перед входной дверью, причем большую часть времени в нетерпении метался взад и вперед по порогу. Наконец кто-то вышел, и он проскользнул в дом. Он только мельком увидел пару туфель и не мог даже сказать, был то мужчина или женщина. Ути или Изабель. Заметив отверстие для кошки в подвальной двери, он быстрее молнии проскочил по лестнице и через помещение с мешками для мусора. Когда вдалеке он увидел нас в нашем световом раю и услышал наши голоса, сердце его заколотилось, как сумасшедшее.
— Теперь все позади, — сказал я. — Ты нашел нас.
Зеленый Зепп покачал головой.
— Я искал не вас, — пробормотал он, — я искал Нану.
— Нану?!
— Таково было озарение. — Он улыбнулся. — Там, в саду пустого дома, я внезапно понял: я должен найти Нану. Без меня она не справится… Она живет здесь, в этом доме?
— Нет, — ответил я. — Это что, все твоя старая мания величия? Ты кто? Ее ангел-хранитель?
— Я — ее гном-хранитель. — Тут Зеленый Зепп рассмеялся. — Именно так. — Он говорил теперь громче. — Раньше у каждого гнома был свой человек. А у каждого человека — свой гном. На земле было шесть человек и шесть гномов.
— Семь, — возразили мы с Кобальдом одновременно. — Мы их видели.
— Вы их видели?
— В старом фильме. Правда, цветном, но очень старом.
— Ну ладно, пусть семь, — ответил Зеленый Зепп. — Гномы знали про людей, а люди про гномов не знали. Про нашу задачу, которая тогда была нашим предназначением. Мы не могли и не хотели жить иначе. Кстати, мы были такими сильными, что было достаточно просто находиться поблизости от того, кого защищаешь. Маленькая девочка шла, напевая, по шатающейся доске, перекинутой через бурный ручей, и в целости и сохранности добиралась до другого берега только потому, что один из нас шел следом. Большой парень с трудом карабкался на высокую скалу, а его гном — разумеется, кто-то из Злюк — помогал ему, карабкаясь следом за ним, добираться от опоры до опоры. В те времена каждый человек без проблем проживал свою жизнь и даже не замечал, что это мы, словно лоцманы, проводили его мимо опасностей. Только от смерти мы не могли его спасти, не можем и сегодня. — Он вскинул руки и беспомощно уронил их. — Сегодня! Тем временем нас стало семнадцать, нет, восемнадцать. Но людей-то еще больше. Семь миллиардов. Тут уж каждому из нас пришлось бы взять на себя приблизительно около трехсот пятидесяти миллионов. Кобальду — всю Америку, мне — половину Африки. Разве это возможно? Сегодня мы должны выбирать. Я выбрал Нану. Вот. Так что мне пора. Привет. — Он встал, приложил руку к полям шапочки, развернулся и зашагал прочь.
