— Ладно! — мужчина вдруг резко, рывком встал с кресла и посмотрел на Маера сверху вниз. — Что ж, Арнольд Леопольдович, всего хорошего. Приятных сновидений! Воспоминаний... Да, кстати! — мужчина неожиданно заговорщически подмигнул растерявшемуся Маеру. — Если захотите вдруг снова меня увидеть — ну, мало ли! все бывает! — только подумайте обо мне. Только подумайте! И я явлюсь. До свидания, Арнольд Леопольдович! До встречи! Не забудьте, что я Вам сказал.
Маер лежал на кровати и смотрел телевизор. В соседней комнате жена что-то громко объясняла сыну.
Господи! Получилось! Неужели!.. — Маер вскочил с кровати и вдруг замер. Потом медленно, медленно опустился на нее опять. — Бо-ог ты мой!.. Боже праведный!..
Он внезапно осознал, что «помнит» свое будущее, свою будущую жизнь. На те скользнувшие солнечным зайчиком по сознанию, неуловимые почти мгновения, которые он провел в том, другом мире, в мире с обратным течением времени, прошлое и будущее для него менялись местами. Он жил там из будущего в прошлое, назад во времени, и, соответственно, помнил там свое будущее, как здесь, в обычном мире, мы помним свое прошлое.
И вот сейчас, после возращения в наш, обычный мир, эти воспоминания в нем остались. Они были неясные, туманные, размытые, без каких-либо конкретных деталей, но они, несомненно, были. Они не стерлись до конца.
Он вспомнил, как тогда, в квартире, он выбежал на балкон, чтобы броситься вниз!.. покончить с собой!!.. Только не было там никакого мужчины. Никто не стоял там и не курил. И не предлагал никаких сделок. Он кинулся тогда к перилам и вдруг сообразил, что ведь всего только третий этаж, низковато для самоубийства. Просто сломаешь себе что-нибудь — и все. Насмерть не разобьешься.
Дальше воспоминания теряли свою четкость. Он помнил, как выбегал из подъезда.., как несся куда-то по улице, не разбирая дороги.., как шарахались в стороны прохожие... Потом... потом... Машина какая-то, кажется?.. или метро?.. электричка?.. Нет, все-таки метро, метро!.. Да, метро! Или нет?.. А! не важно! не важно! Какая разница! Не в этом деле.
А в том дело, что он встретил там ЕЕ. «Любовь поразила их внезапно, как удар ножом, как разбойник в ночи, как удар молнии!» Откуда это? Черт, не помню. Но именно так все и было. Прекрасно сказано!.. «Как удар молнии». Он встретил свою настоящую любовь! Ту, о которой слагают легенды и поют песни. Любовь с большой буквы.
Да, конечно, он любил! Искренно, страстно, нежно любил и свою нынешнюю жену и ребенка, но... Это было все-таки обычное, заурядное, земное чувство. Так любят свои семьи многие, очень многие. Почти все. Это была, по сути, обычная любовь обычного мужчины к обычной женщине.
А то, что встретил он! О-о-о!.. Это было!.. Это было!!.. Это было какое-то вечное, непреходящее счастье, какое-то вечное парение!.. Счастье яркое, ослепительное!.. Как солнце!
И в его жарком, обжигающем пламени робко съеживались и рассыпались в прах, в золу, в ничто бледные и вялые воспоминания о какой-то незаметной, серенькой женщине по имени Таня и каком-то пятилетнем ребенке. Ну, сыне...
Дьявол! — лихорадочно заметался в мыслях Маер. — Надо срочно этого... дьявола вызывать и все отменять! Все наши с ним договоренности. Как это сделать? Просто подумать?
Мужчина возник немедленно. Он стоял у окна, скрестив ноги и прислонившись спиной к подоконнику, и сразу же приветственно помахал Маеру зажженной сигаретой.
— Ну что, Арнольд Леопольдович! Снова Вы? Я вижу, Вы передумали менять свое будущее?
— Да, — бегая глазами, нехотя выдавил из себя Маер. — Передумал.
— А что так? — мужчина чуть закинул голову и сложенными трубочкой губами лениво выпустил к потолку тоненькую струйку дыма.
— Вы же знаете.., — тяжело ворочая языком, пробормотал Маер. — Я встретил ЕЕ, женщину моей мечты. Настоящую любовь.
— Настоящую, говорите?.. — насмешливо усмехнулся мужчина. — Первого сорта, значит... Та была второго, а эта, значит, первого... первой свежести. Как знаменитая булгаковская осетрина. Ну, что ж, похвально, Арнольд Леопольдович, похвально... А почему Вы, кстати, так уверены, что именно эта — настоящая? — мужчина с любопытством посмотрел на Маера.
— Что значит «именно эта»? — в недоумении переспросил тот.
— Ну, а вдруг Вы завтра еще и новую любовь встретите? Еще лучше и «настоящее»? Еще свежее? Совсем уж высшего сорта? Экстра!
Маер растерянно молчал.
— Ладно, Арнольд Леопольдович, — вздохнул его собеседник. — Вы теперь знаете, как меня искать. Если вдруг понадоблюсь... Просто подумайте.
— А зачем Вы мне теперь можете понадобиться? — непонимающе переспросил Маер.
— Ну, всякое бывает! — рассмеялся мужчина. — Все же относительно. Вы же теперь знаете, жены имеют обыкновение портиться. От длительного хранения. Терять свежесть. Как осетрина. Да и вообще! Зачем пользоваться первым сортом, если где-то существует высший? Человек же должен стремиться к совершенству. Вечно искать свой идеал. В общем, вызовите меня, и мы вместе... подумаем тогда, как Вам помочь. Прощайте. Пока.
— Подождите, подождите! — в панике закричал Маер. — А сейчас-то мне что делать?! Чтобы не менять в будущем ничего?!
— Ничего не делайте, — мужчина опять усмехнулся. — Пусть все, как шло, так и идет.
* * *
— Может, нам с Коленькой лучше все-таки не лететь сейчас? — вопросительно посмотрела на Маера вошедшая в комнату жена, роясь в гардеробе. — Не хочется мне чего-то... Может, лучше все вместе полетим, в понедельник? Когда ты освободишься?
— Нет, Тань, — глухо ответил Маер и опустил глаза. — Нет. Давай уж, как решили. Чего вам тут в Москве в этой жаре париться...
* * *
И сказал Люцифер Своему Сыну:
— Предавший единожды всегда предаст и снова. При первом же удобном случае. Предательство — это черта, преступившим за которую уже нет возврата.
И настал двадцать четвертый день.
И спросил у Люцифера Его Сын:
— У Христа никогда не было возлюбленной. А у Меня? Смогу ли Я полюбить обычную, земную женщину?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
— Да. Если захочешь.
«Ну что ж? Ты будешь там со мной!»
М. Ю. Лермонтов, «Демон»
«Тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих,
что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал».
Бытие
Она (нежно): Что с тобой, любимый? Ты сегодня какой-то не такой...
Он (сумрачно): Да... (решительно) Нам надо расстаться!
Она (пораженно): Расстаться?!.. Но почему?.. Что случилось?..
Он (тоскливо): Я не могу больше оставаться здесь. Я должен вернуться.
Она (так же пораженно): Вернуться?.. Но куда?.. Зачем?..
Он (страдая): Я не могу тебе этого объяснить...
Она (с мучительной, жалкой улыбкой опускаясь в кресло): Да... Что ж... Если должен, то конечно... Что ж...
Он (с тревогой бросаясь к ней): Что с тобой, солнышко мое?! Тебе плохо?
Она (с той же жалкой улыбкой): Нет-нет, что ты, милый. Просто голова немножко закружилась. Сейчас все пройдет. Не обращай внимания.
Он (после мгновенного колебания, решившись): Я... Я смотрю на тебя сейчас, звездочка моя, солнышко мое, и сердце рвется у меня на части от любви и нежности! Рвется как паутинка, как папиросная бумага. Как тоненький-тоненький, тончайший листик ослепительно-белой бумаги. И эти белые, белые клочки его медленно-медленно, как снег зимой, падают мне на душу. Но не тают там, потому что душа у меня холодна, как лед. И не растопит ее ничто! Даже любовь! Даже такая горячая, пламенная, яркая и чистая, как твоя, солнышко мое ненаглядное, счастье мое единственное, радость моя.
Я люблю тебя, люблю! Люблю больше всего на свете! Больше жизни. Больше себя самого! О, если б я мог!.. Я бы отдал не колеблясь эту постылую жизнь всего только за одно мгновенье!.. Лишь бы не уходить сейчас, лишь бы остаться с тобой навсегда, навек!
Но я не могу. Я не человек, любимая. Я... я демон. Падший! Я пришел из бездны, и я должен сейчас уйти туда. Вернуться. Время мое на земле истекает.
Нет-нет, не перебивай меня! не говори ничего, пожалуйста! Пожалуйста, не говори!.. Закрой просто глаза... закрой... закрой... и слушай меня... слушай... слушай... слушай... Сейчас я поцелую тебя последний раз... вот так... и ты тихо уснешь и навсегда забудешь все. Забудешь меня и забудешь нашу любовь.
Ты никогда больше не вспомнишь обо мне, потом, когда проснешься. О наших днях и наших ночах. А нам ведь было хорошо вдвоем, правда, любимая?.. Но все это сейчас навсегда минет, канет, исчезнет, сотрется у тебя из памяти, как будто никогда ничего и не было. Так лучше.
И ты проживешь еще долгую, счастливую жизнь. Ты выйдешь замуж и полюбишь своего мужа. У тебя будут прекрасные дети и чудесные внуки. Все у тебя будет хорошо. Я позабочусь об этом, любимая, обещаю!
