Что было делать?
Он поступил просто, проще некуда: после войны устроился чистильщиком сапог около вокзала. Сидел на низкой скамеечке и вглядывался в толпу.
Через двадцать лет поэт все-таки решился навестить родные места. Приехал. Сошел с поезда, прошел через вокзал, вышел на площадь — элегантный пожилой иностранец.
Тот, который никто, заступил ему дорогу и схватил за горло.
всё мы едем и едем куда-то
Маршрут
Когда старик подошел к автобусной остановке, там уже был другой старик. Тоже в легких летних брюках, в футболке с картинкой и в желтой бейсболке, лихо надетой козырьком назад. А у первого старика — впрочем, поди разбери, кто тут первый, а кто второй, — давайте так: первый подошел, а второй уже сидел, договорились? — у первого старика бейсболка была надета как положено.
Было жарко. Июль, самая середина.
Старик присел на дырчатую алюминиевую скамеечку, рядом со вторым. Увидел, как нелепо надета шапка у его соседа. Громко хихикнул. Тот не повернул головы.
— Автобуса давно нет? — спросил первый старик.
— Давно, — покивал второй.
— Ага, — сказал первый старик. — Куда едем? В церковь? На вокзал? Домой?
— В церковь, — сказал второй. — На вокзал. Домой.
— Такой маршрут? — удивился первый.
— Такой маршрут.
— А я сразу на вокзал. Пора, пора. Давно пора… О! Кто к нам идет! — он схватил второго за плечо, повернул к дороге: — Смотрите, вот, вот!
К остановке подходила старуха.
— Это Клара, — сказал первый старик. — Как это мило! Клара, ты с нами?
— Это Клара, — кивнул второй.
— Я не с вами, я сама, — сказала старуха.
— Но ты ведь Клара?
— Вам-то какое дело?
— Я был в тебя влюблен в пятом классе! — сказал первый старик, поднялся со скамейки и поцеловал ей руку. — Боже, ты совсем не изменилась!
— У вас сильный склероз, мой милый, — она отдернула руку. — Вы все напутали. Я вам сочувствую, но притворяться не буду. Если ты в меня влюблен, помоги мне добраться до дочери. У меня болят ноги, я не могу быстро. Она меня ждет. У нее родился ребенок. У меня родился внук. Она зовет на крестины.
— Главное — не опоздать, не заплутать! — встрял второй старик.
— Я прекрасно помню адрес, — сказала старуха. — Я покажу. Третья остановка. Потом перейти улицу. Потом немного вперед. Налево. Переулок. Красный дом.
— Будет обед? Вино? — первый старик даже пальцами прищелкнул. — Эх, черт! Я бы с удовольствием выпил. Красного вина.
— Хорошо, — сказала старуха. — Пойдем со мной. Дочка будет рада. Не бойся.
Он засмеялся, потом помрачнел:
— Нет. Я опаздываю на поезд. Мне надо ехать. Меня ждут. Не одну тебя ждут.
— И меня ждут! — сказал второй старик. — Меня очень ждут.
Подъехал автобус, небольшой и пустой. Только водитель и кондуктор.
Старики, помогая друг другу, забрались в салон.
— Кажется, я забыл деньги, — сказал первый старик кондуктору.
— Я за него заплачу! — сказала старуха. — Я за всех заплачу.
— Пенсионерам бесплатно, — сказал кондуктор. — Не беспокойтесь, садитесь.
— Третья остановка, — сказала старуха.
— Вокзал, — сказал первый старик.
Второй старик ничего не сказал, он смотрел в окно.
Автобус выехал с узкой тихой улочки на широкую, более оживленную, потом въехал на мост. С моста был виден весь город — вернее, городок, с красными крышами и садами, со старинным собором, с парком на берегу озера. Сверху видны были деревянные лежаки, полосатые зонтики и кафе под тентом.
Автобус съехал с моста, снова очутился на узкой безлюдной улице, въехал в арку и остановился.
— Там была церковь, — сказал второй старик кондуктору. — Я видел.
— Пора выходить, — сказал кондуктор.
— Ты меня позовешь в гости? — спросила старуха первого старика.
— Как только вернусь, непременно! — он сошел со ступеньки и протянул ей руку.
Их ждали медсестры.
Но старики совсем не огорчились. Они уже всё забыли: куда они ехали, зачем, к кому.
А ведь раньше, бывало, когда они убегали, их искали по всему городку. Потом заметили, что их тянет куда-то ехать. Поэтому директор пансиона устроил специальную «автобусную остановку» буквально в сотне метров от выхода. Запирать-то двери нельзя — правозащитники одолеют.
Вот и приходится изворачиваться.
всё отлично, всё в порядке
Никола в Хамовниках
Лена с десяти лет печатала на компьютере, поэтому почерк у нее был ой-ой-ой: напишет — потом сама едва разберет.
Но она все равно любила делать заметки, в маленьком таком молескинчике.
Она сидела на диване, водила пальцем по строчкам и разбирала записи за прошлый месяц.
4. Маша насч Л.???
5. Мама звонила встр??? После 15???
6. лететь в Р. Митя слом маш; такси
10. — в М. зак такси встр. Митя. ОК.
14 — Митя ДР. Подар??? Виски + 2 галст. ОК.
14. рест «Синема». Митя, Слава+Лара, Тоня+Гоша, Майкл+ Салли. ОК.
15. На 18 билеты в Л. ОК
17. мама в «Шокол», ОК. Деньги — нет, у нее все отл. ОК.
18. Маша встр в Л.
21. Маша — квартира!!! ОК.
25. в Моск назад срочн. Мама ум 24.
26. отпев на Комс. Никола в Хамовн. похор Химк кл. 120 тыс вкл помин. ОК
27. билеты обр в Л!!! ОК
28. в Л. встр Маша. С кварт все ОК. Маша гарант.
1. 9 дн в Л. с Машей. «Хикс»!!!!
3. Митя встр. ОК. На своей машине, починил.
5. Митя!!!!????
Ей захотелось заплакать.
Мама ладно, маме было пятьдесят восемь. Не так уж много, но все-таки пожилой человек. «По-жи-лой, — подумала Лена. — Точно. Мама все-таки пожила на свете».
А вот что у Мити рак на третьей стадии — это дикость какая-то.
Тридцать лет, гарвардский диплом, все впереди такое прекрасное. Работа в Европе. Квартира в Лондоне.
И вдруг такая несправедливость.
Зачем он ей все рассказал? Перегрузил на нее ответственность. «Можно лечиться и протянуть года два по больницам, а можно год прожить в свое удовольствие. Как ты думаешь?» — «А потом? — неизвестно зачем улыбнувшись, спросила она. — Когда год пройдет?» Он нахмурился: «Тысяча вариантов. От снотворного до широко раскрытого окна. Ну, ты как считаешь?»
Почему она должна принимать такое решение — за него? Почему он все на нее переваливает? И вообще рассказывать такие вещи — не по-мужски.
А может быть, она уже давно, уже полгода как, собиралась с ним расстаться? Может быть, она готовилась к серьезному разговору? Чтобы спокойно и тактично. А теперь он ее запер на ключ, приковал к себе. Теперь она не сможет от него уйти, а если уйдет, будет последняя сучка, и все это будут знать, потому что он, наверное, всем разболтал, и Славе, и Ларе, и Майклу, и Салли!
Какие они слабые, эти мужчины.
Вот мама — молодец.
Когда заболел отец — она сама справилась, вместе с папиными сестрами. Когда умер отчим Роман Сергеевич, она даже не вызвала ее с отдыха, они потом на могилу сходили, посадили цветочки. И о себе — тоже ни слова! Какая сила воли! «Как себя чувствуешь?» — «Неплохо». — «Ты похудела, или мне кажется?» — «Да, я уже полгода на диете». — «Тебе деньги нужны?» — «Нет, что ты, что ты, все в порядке». За неделю до смерти, за неделю!
Восхитительная женщина.
— Хочу быть как мама! — вслух подумала Лена.
Она бросила записную книжку в угол дивана, схватила телефон, чтобы позвонить Мите, но вдруг согнулась пополам и упала на бок. Ужасная боль заметалась по всему животу, сделала два круга по часовой стрелке, уткнулась в правое подреберье, впилась и стала грызть, точить и царапать.
— Мама! — закричала Лена.
Боль прекратилась так же внезапно, как началась. Только испарина осталась.
— Это я от страха! — громко сказала Лена сама себе, вытирая лоб и шею. — И от переживаний, — она набирала номер. — К психологу надо сходить… А ты, мой Митенька дорогой, глупо и бестактно пошутил. Да, очень бестактно! С любимой женщиной, которой так тяжело, которая только что потеряла мать! Единственного родного человека! — она громко всхлипнула. — Так по-свински не шутят! — это она уже говорила в телефон.
— Прости, — сказал Митя.
— Такое не прощается, — сказала она и нажала отбой.
никто не хотел убежать
Материя и атомы
Лейтенант госбезопасности Хлюмин освободился рано — в начале десятого, потому что подследственный умер в восемь тридцать. Ночной допрос отменился. Старший товарищ Хлюмина капитан Искрятов достал бланк медзаключения и вписал: «от внезапной остановки сердца». Хлюмин подумал, что это правда: любая смерть, хоть от чахотки, хоть от кирпича на голову, — в итоге случается от остановки сердца.
