«Позвоню, если она выйдет в туалет, – решила Хелен. – Лишь тогда».
Она вслушивалась, как Вив подметает ковер и переставляет стулья. Вот каблуки простучали по лестнице и стихли. Наверное, пошла вытряхнуть старую заварку и ополоснуть чайник.
Хелен тотчас схватила трубку и набрала номер.
В трубке шумело и пощелкивало. Хелен представила телефон на столе Джулии: вот он зазвонил, Джулия вздрогнула, отложила перо и протянула руку, выжидая секунду-другую, потому что ведь все дают телефону чуть-чуть позвонить, прежде чем ответить. Шли гудки. Может, Джулия в кухне или в туалете, который этажом ниже. Хелен представила, как по узкой лестнице Джулия в шлепанцах бежит в кабинет, заправляет за ухо выбившуюся прядь и, запыхавшись, тянется к телефону...
Гудки продолжались. Наверное, Джулия решила не отвечать. Она так делала, когда звонок заставал ее посреди сцены. Если б знала, что звонит Хелен, уж конечно, взяла бы трубку. Если звонить подольше, она догадается, она ответит.
Ту-у-ту. Ту-у-ту. Отвратительный звук не прерывался. Прождав почти минуту, Хелен опустила трубку; образ покинутого телефона, безнадежно надрывающегося в пустом доме, был невыносим.
*
– Только недолго, – сказала Вив, оглядывая Оксфорд-стрит.
– Вы крайне любезны, уделяя мне хоть сколько-нибудь времени вообще, – ответил Фрейзер.
Было начало седьмого. Днем Вив просила Фрейзера прийти позже и теперь встретилась с ним у разрушенного магазина Джона Льюиса.22 Ее тревожило, что Хелен еще где-то поблизости и может их увидеть, но Фрейзер, заметив, как она озирается, понял это по-своему. На тротуаре было полно людей, которые после работы спешили домой, выстраиваясь в очереди к автобусам, и он решил, что ей досаждает толпа.
– Нет, здесь не поговоришь, правда? Позвольте пригласить вас в какое-нибудь тихое кафе, – сказал он, касаясь ее руки.
Вив ответила, что на кафе нет времени, поскольку через сорок пять минут у нее встреча в другом конце города. Тогда они свернули за угол и прошли к скамейкам на Кавендиш-Сквер, усыпанным палой листвой, золотистой и блестящей, будто клочья желтого макинтоша. Фрейзер смахнул листья, и Вив присела.
Она была скованна, руки держала в карманах наглухо застегнутого пальто. Когда Фрейзер предложил сигарету, Вив помотала головой. Он убрал сигареты и достал трубку.
Вив смотрела, как он уминает табак. Ведет себя, словно мальчишка, подумала она и неулыбчиво сказала:
– Лучше бы вы не приходили ко мне на работу, мистер Фрейзер. Даже не знаю, что подумала мисс Джинивер.
– Сказать по правде, выглядела она так, словно я собираюсь швырнуть ее на пол и надругаться над ней, – сказал Фрейзер и, не получив улыбки, добавил: – Извините. Но это был самый простой способ повидаться с вами.
– Я все же не пойму, зачем вообще понадобилось видеться со мной. Брат вам чем-то насолил?
– Ничего подобного.
– Он не просил вас зайти?
– Все, как я уже сказал. Ваш брат здесь абсолютно ни при чем. Он даже не знает, что я здесь. Дункан лишь мельком упомянул, где вы работаете. Он так тепло о вас говорит. Сразу видно... – Фрейзер поднес к трубке огонь и пососал черенок, – что вы для него очень много значите. Помню, так было и в тюрьме.
Он даже не пытался приглушить последнее слово; Вив вздрогнула. Фрейзер это заметил и понизил голос:
– Наверное, лучше сказать: когда мы познакомились. Он ничего так не ждал, как свиданий с вами.
Вив отвернулась. Слова «свиданий с вами» вызвали очень яркое и неприятное воспоминание: она, отец и Дункан сидят за столом в комнате для свиданий Уормвуд-Скрабз. Вспомнились толчея посетителей, взгляды мужчин, жуткий разноголосый гомон, кислая духота помещения. Вив вспомнила и Фрейзера, которого тогда видела не раз, и его наглый смех школьного хулигана. Кто-то из посетителей сказал: «Как не стыдно!», а один мужчина просто крикнул: «Может, заткнешься, сволочь отказная?» Тогда она Фрейзеру посочувствовала. Он казался смелым, но бессмысленно смелым. Изменить-то ничего не смог. Больше сочувствия вызывали его родители. И сейчас перед глазами возникла его мать: изящная, но бледная и совершенно убитая женщина с добрым лицом что-то тихо говорит, сидя за выскобленным тюремным столом.
Разумеется, уже тогда Дункан считал Фрейзера невероятным человеком. Он преклонялся перед всяким, кто поставленным голосом изрекал умные мысли. Во вторник вечером Вив приехала к мистеру Манди, и Дункан вышел к ней с горящими от возбуждения глазами.
– Угадай, кого я встретил! Никогда не догадаешься! Он придет позже.
Брат беспрестанно прислушивался, не идет ли Фрейзер, и когда чуть позже тот действительно появился, вскочил и бросился к двери...
Все это пугало. Они с мистером Манди чувствовали себя неуютно, неловко, не знали куда девать глаза. Глядя, как Фрейзер возится с трубкой, Вив сказала:
– И все-таки не пойму, что вам от меня нужно.
Фрейзер рассмеялся:
– Если честно, я сам не знаю.
– Вы сказали, что служите в газете, или что-то в этом роде. Надеюсь, не собираетесь писать о Дункане?
Похоже, такая идея ему в голову не приходила.
– Нет, – сказал он. – Разумеется, нет.
– Потому что, если все дело в этом...
– Все «дело» ни в чем. Надо же, какая вы подозрительная! – Фрейзер опять засмеялся. Но, увидев ее серьезное лицо, откинул со лба волосы и заговорил по-иному: – Послушайте, я понимаю – чудно, что я объявился так нежданно-негаданно. Допускаю, вам кажется странным, что я невесть где пропадал, а теперь вдруг заинтересовался вашим братом. Сам не знаю, почему это так сильно меня задевает. Просто я случайно увидел его на свечной фабрике, хотя и представить не мог, что такой парень работает в подобном месте. А потом... Господи! Он с мистером Манди! Я глазам не поверил! Когда он сказал, где живет, я думал – шутит! Не передать, как меня шандарахнуло, когда он впервые привел меня в дом. Потом я заходил еще два-три раза, но до сих пор шалею. Неужели он там и живет, как вышел? Прямо с первого дня? Уму непостижимо!
– Он так хотел, – сказала Вив. Потом добавила: – Мистер Манди был очень любезен.
Это прозвучало неубедительно даже для нее самой. Фрейзер приподнял бровь:
– Ну да, у него все по полочкам. Но я вот вспоминаю нашу отсидку. Тогда он был просто мистером Манди. Никаким «дядей Хорасом» и не пахло. Когда первый раз услышал, думал, мнится.
– Какое это имеет значение?
– Ваши родные не возражают?
– С какой стати?
– Не знаю. Просто такая жизнь кажется странной для парня вроде Дункана. Хотя он уже не мальчик, верно? И все-таки иным его представить невозможно. Наверное, он завяз. Точно, завяз. Думаю, он сам дал себе завязнуть и считает это наказанием за все, что произошло сто лет назад, за все, что он сделал и чего не делал... Полагаю, мистер Манди очень заботится о том, чтобы оно так и оставалось; и еще – вы уж не обижайтесь на мои слова, – увидев тогда, во вторник, как вы с ним обращаетесь, я понял, что никто пальцем о палец не ударит, чтобы помочь ему выбраться. Да еще эти его восторги перед старьем.
– Просто хобби.
– Весьма нездоровое, вам не кажется? Для такого парня?
Неожиданно Вив взорвалась:
– Для такого парня, для такого парня! С самого детства про него так говорят! Такой мальчик не должен учиться в такой школе, он слишком чувствительный! Такому мальчику надо поступать в колледж!
Фрейзер нахмурился:
– Вам не приходило в голову, что так говорили, потому что это правда?
– Конечно правда! А что толку? Куда это его завело? Но расхлебывать пришлось моей семье и мне, а не вам, мистер Фрейзер. Четыре года мотаться в то жуткое место. Четыре с лишним года с этим мыкаться. Отец чуть не умер! Может, если б в детстве Дункан был как вы, имел то же, что и вы, – в смысле окружения и преимуществ, – все бы сложилось иначе. Когда его выпустили, он отправился к мистеру Манди, потому что знал – больше некуда. А где ж вы-то были? Если вы ему такой большой друг, куда ж подевались?
Фрейзер не отвечал, глядя в сторону и вертя в руках трубку. Вив заговорила спокойнее:
– Ладно, теперь уже все равно. Но я не могу не думать о вашем внезапном появлении... Что из этого выйдет? Когда Дункан рассказал о вашей встрече, я, скажу честно, пожалела, что она произошла. Что хорошего-то? Это ни к чему не приведет. Он лишь опять размечтается, взбудоражит себя, а потом – одно огорчение.
– Может, пусть он сам за себя решает? – сухо спросил Фрейзер, нашаривая спички.
– Вы же знаете, какой он. Сами только что сказали. В чем-то... в чем-то он разбирается, но во многом остается мальчишкой. Его можно втянуть во что угодно, как ребенка. Он...
Вив осеклась. Фрейзер наконец отыскал коробок.
– И во что, по-вашему, я собираюсь его втянуть? – медленно произнес он, глядя на нее.
Вив сглотнула и опустила глаза.
