В Субботицу он решил ехать на своем «Москвиче», Петро доварил борты к багажнику, полностью изуродовав и так не выдающийся дизайн машины. Загрузил товар, который он собрал за год, и выехал в сторону Молдавии. От огромного веса у машины стал деформироваться кузов. В Киеве жадный Петро взял еще пассажира и только после этого заметил, что с машиной творится что-то неладное. Сами по себе стали открываться двери, крышка багажника, пассажир, побелев от страха, мычал, указывая на открывшийся капот.
- Не бойся, - успокоил его Петро, - он до конца никогда не откноется.
В Житомире пассажир попросил остановить.
- Большое спасибо, - сказал он - А деньги? - с надрывом спросил Петро,
- А денег у меня нет, я ж студент.
- Пнидупнеждать надо!
Петро, проклиная всех студентов земного шара, двинулся дальше.
За Житомиром он вынужден был остановиться, выгрузил на обочину полторы тонны груза, нашел веревки, проволоку, связал двери, багажник, на это ушло три часа. Наконец уставший, мокрый от пота, Петро двинулся дальше.
«Еще пару таких остановок - и накачаю нитки как у Тайсона», - думал он свою горькую думу. И прозевал ямку. «Москвич» тряхнуло, заднее стекло выпало в салон, Петро грязно выругался. Опять остановился и провозился со стеклом дотемна. Потом у него отпал глушитель, потом перестала работать приборная доска, после этого он стал постоянным клиентом всех работников ГАИ, находившихся по пути следования.
Петро с мольбой, вглядываясь в каменные лица с алчно блестевшими глазами, рассказывал о бедности, о постоянно преследовавших его неудачах. Дорожная фемида просила подкрепить рассказ деньгами. Тогда Петро приступал ко второй части биографии. Он убеждал гаишников, что болен туберкулезом и как этим пользуются жена и теща, избивая его палками. После рассказа он обычно пробовал раздеться по пояс, чтобы продемонстрировать следы побоев. Как правило, после второго акта его отпускали. Но иногда самым настойчивым гаишникам приходилось рассказывать полную версию биографии. Тогда, в завершение рассказа, заливаясь слезами, Петро открывал им, что он инвалид и у него две левые руки. Петро быстро поднимал руки, держа одну - ладонью вверх. Как правило, это срабатывало.
Но в этот раз под Винницей ему попался такой орех, что даже Петро удивился. Орех представился сержантом Цюрюпало и обвинил Петра в нарушении правил дорожного движения. Петро вдохновенно отработал три акта, уже вытирали слезы несколько женщин, ожидавших рейсовый автобус и ставшие невольными свидетелями происходившего единоборства. Исповедь сержанта не убедила. Петра понесло: он первый раз в жизни столкнулся с такой непробиваемостью. И пошел на второй круг.
Свою жизнь Петро описывал фиолетовыми и черными красками. Из повествования следовало - фашистские концлагеря в сравнении с его жизнью - санаторий. Он убеждал сержанта, что искренне завидует аборигенам Австралии, которые питаются кореньями и личинками, а стареньких родителей, ставших обузой, отдают на съедение крокодилам. На многочисленные истории Петра мент отвечал одинаково: «А я тут зачем стою?» После получасовой борьбы титанов к сержанту подошел его напарник и потрогал коллегу за локоть, но сержант Цюрупало продолжал жевать фразу: «А я тут зачем стою?» И тут почти сдавшийся Петро предложил погасить штраф товаром: «Тнохи гвоздей, тнохи ножовочных понотен, одну сапочку».
В ответ Цюрупало обмяк и стал хватать воздух ртом, потом махнул рукой и тоже отошел шепча: «Он забрал у меня не только пятьдесят минут работы, но и пятьдесят минут жизни».
Как Петро добрался до Субботицы, известно одному Господу Богу. В Субботице Петро совсем растерялся. Для того чтобы продать привезенный товар, нужно было торчать на базаре месяца два-три. На это Петро никак не рассчитывал, а ехать в глубь Югославии боялся. Подумав несколько дней, он сбросил весь товар перекупщикам и, получив долгожданную зеленку, радостно попер на родину.
Дома кум посчитал Петровы барыши и выяснил, что Петра опять развели. Он возвратил лишь половину денег, вложенных в товар.
Петро пил неделю и ругал шустрых соотечественников. Вдобавок ему предстоял капитальный ремонт машины, уже не подлежавшей никакому ремонту. Петро решил теперь держаться опытного кума, они договорились ехать в Польшу, так как в Югославии началась война. Кум пере- смотрел товар Петра и забраковал его. «Сейчас на Польшу повезем тиски».
Петро кинулся доставать тиски. Он отремонтировал несколько машин и купил двадцать тисков на заводе-изготовителе. Накануне дня отъезда кум заболел и остался дома. Петрова поездка началась со скандала. Его не пускали в старенький «ЛАЗ». Из тридцати пассажиров двадцать восемь были бабы - они подняли страшный гвалт.
- А куда мне пникажите останные тиски девать? - отчаянно кричал Петро.
- Засунь их себе в жопу, - посоветовала Зленчиха - самая колоритная из отъезжающих. - Каждый везет по десять! - отрезала она.
Наконец, были решены все вопросы, и автобус, высекая снопы искр выхлопной трубой об асфальт, выехал к полякам, которые с нетерпением ожидали чугунно-литейные изделия. В пути Петро быстро подружился с девками, после Томки они все были для него красавицами. Подъехали к польской границе и встали в очередь. Опытная Бойчиха объявила, что стоять будут около суток. Петро достал два флажка - украинский и польский, и спросил водителя:
- Где у тебя тут флагалище? - игриво спросил Петро.
- Тут втыкай, - указал место водила.
Петро воткнул флажки.
- Поняки - национанисты, - объяснил он, - им поннавится.
Через восемнадцать часов, выпив ящик водки, спев все песни и обгадив все посадки, они заехали на обетованную территорию Польши. В автобус вошел офицер польской таможни. Он внимательно обвел взглядом салон, его глаза уперлись в Петровы флажки. Лицо у офицера стало строгим. Он указал водителю.
- Езжай туда.
Когда автобус остановился, он мрачно указал на флажки и сказал.
- Свой можете вешать, как хотите, - наш должен висеть правильно.
И только теперь пассажиры увидели - политически безграмотный Петро пристроил флажки вверх ногами.
- Что везете? - спросил поляк.
- Тиски, - отвечали наши.
- Сколько?
- Триста.
- Даю вам десять минут - они должны стоять в три ряда на земле по сто. Я хочу пересчитать. Если не вкладываетесь в срок - едете домой. Девки обступили офицера, пробуя очаровать его своими линиями, взглядами и улыбками. Но этот засранец был непреклонен.
- Давай, - сказал поляк, засекая время, и махнул рукой.
Что тут началось! Пассажиры чартера понимали - таможенник не шутит, и носились как угорелые. Двадцатикилограммовые чушки летали пушинками. Одна упала на ногу Ирке, заставив бедную Коломийчиху временно стать параолимпийской чемпионкой. Быстрее всех, конечно, бегал Петро, осознавая свою вину, трусливо поглядывал на девок. Поляк хохотал. К сожалению, в ту минуту его некому было пристрелить. После представления он миролюбиво сказал:
- Добро пожаловать в Польшу.
Петро приготовился к скандалу в автобусе, но его волнения были напрасными. Девки после чугунного марафона лежали мертвые часа три. Впоследствии Любка Стельмах, всю жизнь лечившаяся от бесплодия у известного киевского гинеколога, даже накрапавшего докторскую диссертацию на тему о невозможности деторождения у Любки, после проделанных упражнений родила двойню.
Но то, что произошло на границе, было цветочками.
Автобус заехал в район Белостока. Внезапно произошло ЧП - умер сосед Петра - Иван. Просто взял и - умер. Стали решать, что делать? Петро предложил плюнуть на все и поворачивать домой.
Автобус загудел, как потревоженное осиное гнездо.
- Как назад, а товар? Пускай ездит с нами. Лично мне он не мешает, - кричала Гединша. Ему уже все равно, а я без денег возвращаться домой не имею права.
- Ты здунена, Ванька, - увещевал ее Петро. - Ваня за неденю завоняется, мы ж на мотоне сидим.
- Я ему уступлю свое место, - предложила Гединша.
- Не хнистианский это назговон, - расстроился Петро.
Он настоял, вызвали полицию, «скорую», тело увезли в местный морг. Петро остался улаживать формальности и ждать родственников. Девки пообещали продать тиски и Петра, и покойного Ивана.
Автобус уехал мотаться по польским селам и хуторам, предлагая крестьянам нужные вещи. ПЕРВЫЙ РАЗ В ЖИЗНИ ПЕТРО НЕ ПРОЛЕТЕЛ С ДЕНЬГАМИ.
В Белостоке у Петра было много свободного времени, и он бесцельно ходил по городу, рассматривая чужую жизнь. Его внимание привлек припаркованный «Порше» с бельгийскими номерами. Петро с уважением рассматривал красавца и услышал за спиной следующий текст:
- Що, подобається звірюка? - Петро вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял среднего роста, коренастый с рыжими усами бельгиец.
- Ти з України?
- Нет, - тут же набрехал Петро. - А шо?
- Ничего, у тебя на лбу написано, откуда ты прибыл. Я не удивлюсь, если ты окажешься еще и моим земляком. Ну, признавайся, откуда родом, - допрашивал Петра рыжий бельгиец.
