Мысли об Аннете отвлекали Малко от дела, и он не заметил, как по сигналу Узлова расчет занял свои места у пусковой установки. Он подбежал к машине последним. Увидел, как сержант Добрыйдень придает ракете необходимый угол возвышения. Он попросил, чтобы эту операцию повторили:
— Дмитрий, еще разок, — и проготовился что-то записать.
Но Узлову не хотелось нарушать последовательность работы расчета. Одним взглядом он охватил цифры на планшете, громким голосом выкрикнул оператору координаты цели и скорость ветра. Цыганок тотчас повторил их. Малко бросился к оператору. Руки Цыганка забегали по переключателям пульта управления огнем.
Данные стрельбы были введены в счетно-решающее устройство с необычайной быстротой. На зеленых и красных лампочках всюду появилось: «Да» — признак, подтверждающий безошибочность расчетов, данных для пуска ракеты.
— Покинуть кабину! — глядя на секундомер, подал команду Узлов.
Цыганок рванулся к окопчику и, прыгнув в убежище, припал к выносному пульту.
— Пуск!
Ракета автоматически поднялась на заданный угол возвышения.
Узлов потряс секундомером и крикнул Малко:
— Видал, точно по нормативу. — И тут же отдал приказание сержанту Добрыйдень занять его место. — А я буду выполнять ваши обязанности. Ефрейтор Цыганок, в кабину, рядовой Волошин, займите место оператора! Сержант, командуйте взводом!
Все было повторено снова. И опять Малко бегал от специалиста к специалисту, жадно всматриваясь в их работу.
На этот раз ракетная установка была подготовлена к пуску на три секунды быстрее. Узлов хвалил сержанта за быструю и четкую подачу данных для стрельбы. Но Малко знал, что эти три секунды выиграл сам Узлов, выполняя обязанности сержанта. Он хотел было похвалить Узлова за четкую взаимозаменяемость во взводе, но не успел — лейтенант подал сигнал «Воздух». Цыганок, сидевший в кабине, нажал на стартер, и пусковая установка, сделав круг, задним ходом вошла в капонир. Сверху ее накрыли маскировочной сеткой.
Добрыйдень бросился к зенитному пулемету, установленному на металлической треноге. Прильнув к целику, он увидел голубое бездонье, черную точку — ястреба, неподвижно висевшего в зените, и как раз вовремя...
— Добрыйдень, доложите воздушную обстановку! — потребовал Узлов, находясь в убежище.
— Ястреб парит, — ответил Добрыйдень.
— Заметил, — улыбнулся Узлов и, довольный, сказал Малко: — Вот так, если уж он птаху увидел, то, будь уверен, врага не пропустит...
Угроза воздушного нападения затягивалась. Малко, сидевший в тесном окопчике, поднялся наверх размять онемевшие в коленях ноги, подумав при этом, что он, офицер, может вести себя здесь, как ему вздумается. Он встал во весь рост и наблюдал за парящим в небе ястребом, потом посетовал на жару, сухой воздух, который может вспыхнуть от зажженной спички, и, словно желая убедиться в этом, закурил, держа горящую спичку в протянутой руке. Но спичка сгорела дотла, и огонек ни разу не всколыхнулся. Все это он сопровождал комментариями, обращаясь к сержанту. Узлов совсем уже собрался призвать его к порядку, но в это время вышел из кабины Волошин, взобрался на скат капонира. Узлов этого не видел, но когда услышал голос механика-водителя: «Товарищ сержант, ястреб ищет добычу. Говорят, с такой высоты он мышь видит», — Дмитрий вскочил на ноги и звенящим голосом выпалил:
— У опушки леса, двести метров прямо, группа десантников врага!
Добрыйдень выпрямился и одним дыханием прокричал:
— Расчет! Занять оборону!
Волошина как ветром снесло со ската. Он схватил автомат и, пригнувшись; бросился вслед за Цыганком.
Одна минута, и ракетчики оказались в окопах, заранее подготовленных на случай отражения нападения противника. Узлов стал за пулемет, опустив его на треноге так, чтобы вести огонь по наземным целям: кожух пулемета лег на бруствер, в углубление, похожее на амбразуру. Узлов дал очередь холостыми патронами в направлении леса и, довольный тем, что взвод занял оборону в минимальное время, поискал взглядом старшего лейтенанта. Увидев его на прежнем месте, позвал к себе. Когда Малко подходил. Узлов невольно залюбовался им: с завидной аккуратностью сидело на нем обмундирование, прекрасно сшитое — в столичном ателье, наверное, — наглаженные, со стрелками бриджи, начищенные сапоги, новенькая фуражка, надетая чуть-чуть набок. Его холеное лицо выражало абсолютное удовлетворение и спокойствие. Узлову даже показалось, что Малко мурлычет какую-то веселую песенку. Он действительно что-то напевал, улыбаясь.
«Красивый мужчина». — подумал Узлов, но чувство восхищения им почему-то вдруг пропало. Тем не менее он заметил:
— Сам или жена гладит?
— Вдвоем понемногу... и гладим и чистим. — Он начал рассказывать, как это делается, но Узлов, не дослушав и извинившись, подал команду готовиться к отъезду в парк, потом спросил:
— Ну как вообще-то, пользу извлекаешь, что-нибудь дельное заметил? Или время зря лровел?
— Есть у меня просьба к тебе, Дима, — сказал Малко. — Я хочу, чтобы каждый мой специалист потерся среди твоих ребят. Если ты согласишься, буду присылать по одному, и так пропущу весь взвод. Замполиту я уже докладывал об этом. Он поддерживает мою инициативу...
— Ну что ж, твоя инициатива — мой труд. Давай, я согласен, лишь бы польза была... У нас же социалистическое соревнование, а не конкуренция...
— Правильно, Днма. Я так и знал, что человек ты политически зрелый, передовик, а раз так, то помогай другим, все это пойдет в общую копилку... Так уж мы воспитаны.
—- Верно, — согласился Узлов. До этого он хотел отчитать Малко за поведение на сегодняшних занятиях, за нарушение законов учебного полигона. «Падают или не падают бомбы на твою голову, ты обязан действовать так же, как в настоящем бою, а не торчать трубой над окопом». Именно так он и собирался сказать Малко, но сейчас, услышав от него дельное предложение, передумал: «Еще обидится, подумает: поучаю с высоты маяка», — и лишь поддел:
— Бо-оль-шой мыслитель ты, Михаил!
— Дело тут не в том, кто из нас на что способен, важно другое — цель! — воскликнул Малко. — А цель у нас одна — боеготовность части. Если твой взвод выскочит вперед, а мой задержится, тьфу-тьфу, не накаркать бы, это еще не боеготовность, а вот когда мы все вместе разом выполним учебную программу, этот кулачок будет что-то стоить! — потряс он кулаком. — И еще одна просьба. — Он снял сухую былинку с погона Узлова. — Прицепилась вместо третьей звездочки, дуреха, — улыбнулся многозначительно и махнул рукой: — Да нет, не пойдешь ты на это... Знаешь, Дима, о чем я думаю? Силы у нас с тобой не равны. Может быть, подравняемся?
— В чем?
— Если бы ты уступил мне Цыганка. Все будет оформлено приказом, у меня взял бы Гросулова. Солдат примерный, способный и на баяне здорово играет, в музыке хорошо разбирается. Кто его знает, придет время, и мы, может, о нем будем говорить, как о Шестаковиче.
— И об этом ты с замполитом советовался? — спросил Узлов, не понимая, шутит Малко или говорит серьезно.
— Нет, но думаю поговорить.
— А как Цыганок? Может, и с ним толковал?
— Было дело, зондировал...
— Ну и как?
Малко вздохнул:
— То ж Цыганок!.. Вначале аж весь засиял, потом сказал, что подумает, окончательный ответ даст в четверг.
— А-а, — захохотал Узлов, — а ты уверен, что накануне не будет дождя?
— А при чем тут дождь? — удивился Малко.
— При том, что у Цыганка, когда он шутит, все обещания падают на четверг. Понимаешь... после дождичка в четверг!
— Значит, разыграл? — улыбнулся Малко. — А сам-то ты. Дима, как смотришь?
— Ни к чему твоя затея. Михаил. — Подумав, позвал: — Ефрейтор Цыганок, ко мне!.. Костя! — Он сказал это так просто, так естественно, что Малко позавидовал узловской простоте. — Костя, что ты скажешь о рядовом Гросулове: получится из него хороший оператор?
— А как же! Работа идет, товарищ лейтенант, занимаемся, — ответил Цыганок, — в техническом классе, на макетах.
— Хорошо. Свободен... Слышал? — сказал Узлов, когда Цыганок удалился.
— Ничего не понимаю! — пожал плечами Малко.
— Держу пари, что твой оператор через месяц будет укладываться в норматив. — Узлов протянул руку.
II«Весь прошедший день перед глазами. Была суббота. В солдатском кафе состязались в решении математических задач. Играл на баяне. Вышел на улицу.
— Виктор! — кто-то окликнул меня.
Оглянулся: подходил старший лейтенант Малко. Пока он подходил, я думал: «Почему же никто не напоминает о проступке? Неужели отец вмешался? Зря это он делает».
— Поиграли? — спросил старший лейтенант, кивая в сторону солдатского кафе. — Кому отдых, а кому работа. Узловцев по тревоге подняли, в ракетном парке вкалывают. Хочешь, пойдем со мной, женсовет будут обновлять. Морока с этими женщинами. Без Елены Васильевны ничего у них не получается. Придется самому возглавить...
