Вэл хотелось, чтобы он ушел. С детских лет она пыталась подчинить людей напору своей воли. В ординатуре она консультировалась об этом со своим терапевтом.
Уходи же.
— Прекрасно, тогда просто примите меня. Пожалуйста.
— Я не принимаю новых пациентов.
— Один сеанс, продолжительность — тридцать секунд. Я — ваш пациент. Обещаю — вас заинтересует то, что я намерен сообщить вам во время приема.
— Тео, вы когда-нибудь пытались справиться с… ну, в общем, с вашей проблемой злоупотребления? — Зло и непрофессионально. Но Кроу тоже ведет себя не как профи.
— Означает ли это, что я — ваш пациент?
— Хорошо — тридцать секунд.
— Вчера ночью я видел, как Джозеф Линдер в парке вступал в половую связь с молодой женщиной. — Тео сложил на груди руки и откинулся на спинку стула. — Что скажете?
* * *
Дженни не могла поверить, что все расслышала правильно. Подслушивать она не собиралась — просто несла английскую булочку, когда ее оглушило бомбой сплетни. Бесс Линдер еще в гробу не остыла, а ее высоконравственный пресвитерианин-муженек зажигает в парке с какой-то прошмандовкой? Она на секунду сделала вид, что оглядывает свои столики, потом поставила тарелку с булочкой перед Тео.
— Принести что-нибудь еще?
— Не сейчас, спасибо, — ответил Тео.
Дженни взглянула на Вэл Риордан и поняла: то, чего ей сейчас требуется, в меню нет. Глаза Вэл были раскрыты так широко, точно ее шлепнули по физиономии дохлой макрелью. Дженни попятилась от столика. Скорей бы уж Бетси сменила ее. Бетси всегда обслуживала Джозефа Линдера, когда тот заглядывал в кафе, и постоянно замечала, что он — единственный отец двоих детей, которого еще никто не трахнул. Она обалдеет, когда услышит.
Но Бетси уже все знала.
Гейб привязал Живодера на улице, вошел в кафе и обнаружил, что свободных столиков нет. Он заметил Теофилуса Кроу, сидевшего поодаль с какой-то незнакомой женщиной. Гейб немного поразмыслил, стоит ли навязаться к ним за столик, потом решил, что лучше подойти к Тео под предлогом новостей о крысах — глядишь, и пригласят.
По дороге к столику Гейб вытащил из рюкзака ноутбук.
— Тео, ты не поверишь, что я вчера ночью обнаружил.
Тео поднял голову:
— Привет, Гейб. Вы не знакомы с Вэл Риордан? Она наш местный психиатр.
Гейб протянул женщине руку, и она пожала ее, не отрывая глаз от его заляпанных грязью сапог.
— Извините, — сказал он. — Я весь день в поле. Приятно познакомиться.
— Гейб — биолог. У него лаборатория на метеостанции.
Гейбу стало неловко. Женщина не произнесла ни слова. Она была привлекательна, как любая хорошо накрашенная женщина, но казалась немного не в себе. Словно ее чем-то оглушили.
— Извините, что помешал. Мы можем потом поговорить, Тео.
— Нет-нет, садись. Вы ведь не возражаете, правда, Вэл? А наш сеанс мы можем завершить позже. Мне кажется, у меня еще двадцать секунд в запасе.
— Все в порядке, — ответила Вэл. Похоже, туман у нее в голове рассеивался.
— Может, и вам это будет интересно, — сказал Гейб, втискиваясь на свободный стул и поворачивая ноутбук экраном к психиатру. — Вот посмотрите. — Как и многим ученым, Гейбу оставалось неведомо, что всем остальным людям научные исследования глубоко до крысиной жопки, если их нельзя выразить в долларовом эквиваленте.
— Зеленые точки? — спросила Вэл.
— Нет, это крысы.
— Смешно. А так похожи на зеленые точки.
— Это топографическая карта Хвойной Бухты. Вот это — помеченные крысы. Видите, какая дивергенция? Вот эти десять никуда не пошли вместе с остальными, помнишь?
Вэл перевела взгляд на Тео, желая объяснений.
— Гейб отслеживает крыс с микрочипами внутри, — объяснил Тео.
— Это одно из многого, чем я еще занимаюсь. Преимущественно я считаю всякую падаль на берегу.
— Пленительное занятие. — Вэл даже не пыталась скрыть презрения.
— Да, это очень здорово, — подхватил Гейб и вновь обратился к Тео: — Как бы там ни было, вот эти десять никуда не пошли.
— Да, ты уже говорил. Ты еще думал, что они сдохли.
— Они не сдохли. По крайней мере, те шесть, которых я нашел. Их не смерть остановила, а секс.
— Что?
— Я отловил живьем двадцать особей из той группы, которая ушла, но когда пошел искать тех, что остались, их даже ловить не пришлось. Там было три пары, и все занимались совокуплением.
— Так отчего тогда ушли остальные?
— Не знаю.
— А остальные, значит, это… размножались?
— За одной парой я наблюдал целый час. Они сделали это сто семнадцать раз.
— За час? И крысы так могут?
— Могут, но не делают.
— Ты же сам сказал, что они это сделали.
— Это аномалия. Но это делали все три пары. Одна из самочек умерла, но самец продолжал ее обрабатывать, когда я их нашел.
Лицо Тео окаменело от усилия понять, что, к чертям собачьим, Гейб пытается сказать и зачем он это вообще говорит.
— И что это значит?
— Понятия не имею, — ответил Гейб. — Я не знаю, почему началась массовая эвакуация первой группы, и я не знаю, почему меньшая группа осталась совокупляться.
— Ну, спасибо, что поделился с нами.
— Пища и секс, — сказал Гейб.
— Может, тебе тоже следует что-нибудь съесть, Гейб? — И Тео поманил официантку.
— Что вы хотите этим сказать — пища и секс? — спросила Вэл.
— Все их поведение нацелено на пищу и секс.
— Это Фрейд.
— На самом деле — Дарвин.
Вэл склонилась к нему, и Гейб ощутил запах ее духов. Вот теперь, казалось, ей действительно стало интересно.
— Можно ли это утверждать? Поведение — гораздо сложнее.
— Вы думаете?
— Я знаю. И чем бы ни были ваши исследования радиокрыс, они говорят о том же. — Вэл развернула к ним монитор. — У вас шесть крыс занимаются сексом, но если я все правильно понимаю, то… в общем, гораздо больше крыс просто снялись с места без всякой видимой причины. Так?
— Причина есть, я просто пока ее не знаю.
— Но это не пища и, очевидно, — не секс.
— Я еще не знаю. Может, они насмотрелись насилия по телевидению.
Тео сидел, откинувшись на спинку стула, и с удовольствием наблюдал, как два человека с тремя десятками лет образования на двоих пыхтят и толкаются, точно задиры на переменке.
— Я психиатр, а не психолог. А наша наука за последние тридцать лет больше сместилась к физиологическим причинам поведения, слыхали? — Вэл Риордан уже откровенно ухмылялась.
— Я в курсе. Проанализирую мозг особей из обеих групп на предмет нейрохимического объяснения.
— А как ты это делаешь? — спросил Тео.
— Перемалываю им мозги и смотрю химический состав.
— Это же, наверное, больно, — сказал Тео.
Вэл Риордан рассмеялась:
— Если бы я могла так ставить диагнозы моим пациентам. Хотя бы некоторым.
Вэл Риордан не могла припомнить, когда она в последний раз получала такое удовольствие, но подозревала, что это случилось на распродаже «Нойман-Маркус» в Сан-Франциско два года назад. Вот уж точно — пища и секс. Парнишка такой наивный. Но все равно — она со времен мединститута не видела человека, столь страстно относящегося к чисто исследовательской работе, очень приятно поболтать о психиатрии не только с точки зрения финансов. Она поймала себя на мысли: интересно, как Гейб Фентон выглядит в костюме — после того, как примет душ, побреется и прокипятится, чтобы извести всех паразитов. Неплохо, решила она.
— Мне, кажется, — рассуждал Гейб, — пока не удается идентифицировать ни одного внешнего стимула подобного поведения, но приходится исключать возможность того, что этот стимул — химический или относится к окружающей среде. Если же он воздействует на крыс, то и на другие виды должен. А я видел кое-какие признаки этого.
Вэл подумала о волне блуда, захлестнувшей ее пациентов в последние два дня.
— Может, все-таки что-то в воде, вы как считаете? И воздействует на всех нас?
— Может. Если дело в химии, то для млекопитающего размером с человека потребуется больше времени. Вы оба ничего необычного в последние дни не наблюдали?
Тео чуть кофе не поперхнулся:
— Да весь город — сплошной дурдом.
— Я не вправе говорить конкретно о своих пациентах, — ответила Вэл. Ее била дрожь: ну еще бы поведение не было странным. Она сама же его и вызвала, — сразу сняв пятнадцать сотен человек с медикаментозного лечения, разве нет? Нужно отсюда проваливать. — Но, в общем и целом, Тео прав.
— Я прав? — переспросил Тео.
— Он прав? — переспросил Гейб.
Дженни вернулась к столику подлить им еще кофе.
— Простите, что подслушала, но я тоже должна согласиться с Тео.
