Сейчас в нашей школе творятся чудовищные вещи. Коллеги за глаза засирают меня. Хоть бы раз в учительской предложили попить с ними чаю. Директор и завхоз растащили склад и полбиблиотеки. Ученики меня ненавидят. А ведь я добрый, порядочный и глубоко нравственный человек.
Я знаю, что политический и экономический кризисы в России — не Ваша вина, господин президент. Вы, как и я, стали жертвой интриг и черного пиара. Не обращайте внимания, люди просто завидуют, что Вы стали президентом, а они никто. Они чернь, суть плебеи, плебисцит. Признаться, порой, и я Вас ругаю, но так, в шутку, по пьянке.
Теперь о серьезном. Ни для кого не секрет, что в данный политический момент необходимо серьезно и основательно пересмотреть те тенденции, затрагивающие все сферы жизнедеятельности народа. Надо научиться четко формулировать и не менее четко объяснять гражданам задачи той или иной реформы. Мы должны уметь планомерно и основательно проводить в жизнь те реформы, которые необходимы в данный момент. В свете возросшей угрозы мирового терроризма мы обязаны усилить роль правоохранительных органов и других силовых структур. Развитие и, я бы даже сказал, возрождение сельского хозяйства ставят перед нами поистине сложные, но не невыполнимые задачи, которые, в свою очередь, требуют разумного и принципиального подхода. Нельзя недооценивать значимость и других социальных аспектов, таких как медицина, образование, культура, спорт. Важнейшими, на мой взгляд, факторами являются экономические, экономико политические и политические факторы. Развитие топливно-энергетического комплекса, а также развитие отрасли по добыче драгоценных и редкоземельных металлов в будущем не должно быть приоритетным по отношению к развитию малого и среднего бизнеса. Честность, порядочность и безграничная преданность гражданам своей страны — это те качества, необходимые как членам правительства, так и непосредственно президенту. Хочу подчеркнуть: как непосредственно, так и опосредованно.
Надеюсь, что мы поняли друг друга, господин президент. Возьмите меня работать в правительство. Обещаю, что я смогу стать самым преданным Вашим другом и соратником. Необязательно, конечно, меня делать министром, я и сам этого не очень-то хочу, но где-нибудь там, чтобы в кулуарах власти. Можно пока, например, тайным советником или кем-нибудь по международным вопросам. Когда я немного освоюсь, войду в доверие к вельможам, обзаведусь знакомствами, я могу с кем-то из них, допустим, поехать на дачу, там забухать и выведать, что плохого говорят они про Вас. Буду задавать им провокационные вопросы и говорить типа того, что сам не во всем согласен с президентом. Они под этим делом разговорчивые, а я тонкий психолог, хорошо разбираюсь в людях, чуть что не так — сразу на карандаш и на следующее утро после опохмелки в Кремль с докладом. Чуть не забыл, мне нужна в Москве квартира, лучше четырехкомнатная, и тачка с водителем. Сделаем так: как получите письмо, сразу мне звоните, вечером я всегда дома. Договариваемся, в какой день Вы присылаете за мной машину, чтобы я успел уволиться и собрать манатки. Еще просьба: пусть московскую квартиру сразу мебелью обставят и одну из комнат оборудуют под кабинет (компьютер там и все такое, стол итальянский, ну, у Вас должны люди знать). Вот, пожалуй, и все. Писать больше не о чем. В основном все у меня нормально. Жду Вашего звонка, только побыстрей, не затягивайте.
Пока.
Ваш Готов Рудольф Вениаминович.
Дверь радиоузла была приоткрыта. Готов, доедая булочку, заглянул, а затем и вовсе просунулся внутрь.
Небольшая комнатушка была заставлена различной аппаратурой: магнитофоны, усилители, музыкальный центр, микшерский пульт, осциллограф и другие приборы непонятного предназначения. В углу стояли две гитары и бас (участники школьного ансамбля приносили сюда инструменты на хранение). На полках лежали микрофоны, шнуры, кассеты и диски. Паяльник висел на двух гвоздиках.
Посередине комнаты в кресле сидел старшеклассник в наушниках и разгадывал кроссворд. Готова он не заметил. Учитель слегка похлопал его по плечу. Парень встрепенулся и снял наушники.
— Ты кто? — спросил Готов.
— …Лёха, — ответил старшеклассник.
— Это что за профессия: «Лёха»? — Готов вытянул лицо. — Интересный термин «Лёха». Аббревиатура, что ли?
— Зовут меня так.
— Так ты Алексей, получается, сразу бы сказал, а то Лёха, Лёха. Рассказывай, давай, чем ты здесь занимаешься.
Лёха выключил магнитофон и положил наушники на стол:
— Слежу за аппаратурой. Иногда объявления делаю. А что?
— Да нет, ничего. Иду, смотрю, дверь открыта. Дай, думаю, зайду. Вообще-то классно у тебя тут. «Грюндик», — погладил музыкальный центр Готов.
— «Сони», — поправил Лёха.
— Вижу, что «Сони», «Грюндик» это так, для поддержания разговора.
Готов внимательно рассмотрел все предметы. Поиграл с паяльником, дернул струну бас-гитары и надел наушники:
— Давай, Алексей, включи мне музон.
Лёха включил магнитофон и Готов ритмично задвигался, напевая фальцетом.
— Круто! Е-э-э-э, — воскликнул Готов, — рэп — это круто. Алексей, у тебя есть что-нибудь потяжелее? Такой трэшняк, мясо чтобы.
Леха поставил другую кассету.
Готов взял в руки электрогитару, стал прыгать, трясти головой и выгибаться, встав на одно колено.
У-у-у-у! — взревел он. — Пошло говно по трубам. О-о-о-о! Армагеддон.
Лёха улыбался, глядя на учителя истории, близкого к состоянию экстаза.
— Как называется эта группа? — спросил Готов, освобождаясь от головных телефонов.
— «Sepultura», — ответил Лёха.
— Недурно. А как радио школьное включить?
— Вот этот тумблер.
— Какой?
— Этот.
— А куда говорить?
— В микрофон.
— Давай что-нибудь скажем, — предложил Готов.
— Нельзя, — отклонил просьбу Лёха. — Сейчас уроки идут.
— Разумеется, разумеется… А что ты встал? Собрался куда-то?
— Я на обед домой хочу сходить, — виновато объяснил Лёха.
— Надолго?
— На час примерно.
Лёха мялся в дверях и вертел в руке ключ.
— Я тебя здесь подожду, — сказал Готов. — Иди, кушай.
— Ага! А если директор Вас здесь увидит? Мне попадет.
Готов чавкнул и похлопал парня по плечу:
— Не ссы. Давай мне ключ, я изнутри закроюсь. Пообедаешь, постучишься три раза. А я буду тихо сидеть. Как мышь. Музыку в наушниках послушаю. Что я, маленький? Лады?
Лёха нехотя отдал ключ и сказал напоследок:
— Только никому, кроме меня, не открывайте, а то у меня проблемы будут с дириком.
— Само собой, — пообещал Готов.
Оставшись в одиночестве, он расстегнул брюки и заправил майку в трусы. Еще раз внимательно осмотрел помещение, порылся в кассетах и дисках, потренькал на электрогитаре, покрутил ручки осциллографа и сел в кресло.
В кресле Готов представил себя командиром космического корабля. Голосом имитировал звук работы фотонных двигателей. Щелкал по кнопкам музыкального центра, меняя курс корабля и уклоняясь от астероидов. Несколько раз переключался на скорость света. В микрофон отдавал приказы звездной команде:
— Второй пилот, взять курс на Проксиму. Бортмеханик, проверить топливо. Медик, доложить о готовности криокамер. Не хватает энергии для скачка в гиперпространство? Перевести всю второстепенную энергию на гипергенератор. Второй пилот, ты дурак?! Я что, тебя учить должен?! Второстепенная энергия это все, что второстепенно: освещение, связь, оранжерея, отопление, искусственная гравитация. Ничего, не замерзнешь. Доложить о готовности! Включаю гипердвигатель!
Для включения гипердвигателя Готов воспользовался тем самым тумблером, что показал ему Лёха.
Из всех динамиков школы зазвучал голос Готова, искаженный до голоса Левитана:
— От советского информбюро. Сегодня на курском направлении наши войска потерпели сокрушительное поражение. Фашистами уничтожено около тысячи единиц бронетехники. Около миллиона советских солдат и офицеров попало в плен. Врагами захвачено самое грозное оружие Советского Союза — Царь Пушка. Безвозвратно утерян осколок Царь Колокола. Сбито триста дирижаблей. Ура, товарищи.
Голос изменился, стал по-детски веселым:
— Это была армян шутка от, соответственно, армянского радио. С вами Рудольф Вениаминович Готонесян. А сейчас, по многочисленным просьбам радиослушателей, на волнах армянского радио звучит песня «Миллион алых роз» в исполнении Аллы Пугачевой.
Пусть сбиваясь и фальшиво, но Готов допел песню от начала до конца и продолжил радиовещание.
Тем временем в школе царила неразбериха. Вместо того, чтобы спокойно сидеть в классах и вместе с учениками получать эстетическое наслаждение от готовского выступления, подавляющее большинство педагогов носилось по школе в поисках директора или завуча. А вообще, кто знает, быть может, жизненный принцип «больше всех надо» есть хорошая черта для школьного преподавателя? Хотя вряд ли.
